Майкл Киммел - Гендерное общество
ограничили деторождением и домашним хозяйством... В этот же период произошло и
уменьшение числа случаев привлечения женщин к судебным разбирательствам»16.
Несмотря на рост женской преступности за последние десятилетия, ее исходные цифры были
настолько малы, что любое незначительное увеличение даст гораздо больший прирост, чем
среди мужчин. Фактически разница в преступности между полами в пересчете на 100 тыс.
населения остается прежней. Поэтому понятен простой вывод криминолога: «Относительно
мужских показателей женская преступность не изменилась»17.
Несколько вырос уровень корыстных преступлений, совершенных женщинами, в частности
мошенничеств, подлогов и растрат, но больше всего выросло число мелких краж: краж в
магазинах, случаев мошенничества с кредитной карточкой, подделки чеков. Больше всего женшин
привлекают такие виды преступлений (например, магазинная кража), которые
382
позволяют им выражать свои желания, не неся за них ответственность. Они хотят, желают,
жаждут, но знают, что стереотип женственности требует подавлять желания. Из магазинов
«крадут красоту» — сексуальность, взрослость, страстность, не теряя репутации. Криминолог
Джек Кац считает:
«Девушек, кажется, особенно соблазняют ювелирные изделия, косметика, одежда: то, что
прикрывает обнаженное „Я" женщины, придает ее телу видимость женской зрелости, делает
ее привлекательной для мира, который не видит, что скрыто под этим великолепием. Девушки
крадут то, что символизирует взрослую женщину, — косметику, украшения, сексуальное
нижнее белье»18.
Если, как считает Кац, кража в магазине — это типично «женское» преступление, потому что
оно связано с безответственным удовлетворением желания, то вооруженное ограбление — это
типично «мужское» преступление: быстрое, агрессивное, опасное, с применением насилия.
(Мужчин примерно в 15 раз чаще, чем женщин, арестовывают за разбой.) И оно направлено
непосредственно против личности. Оружие «разбойника» символизирует могущество
фаллоса, твердого и жесткого, жертве угрожают пенетрацией. Уличный грабеж — не слишком
рациональный способ зарабатывать деньги, но он по-прежнему очень привлекателен для
молодых мужчин:
«Если не видеть в грабеже особый метод выработки, даже церемониала, отличительно
мужских форм действия и способов бытия, наряду с совместным распитием алкоголя или
азартными играми на перекрестке улиц, силовыми выяснениями отношений и проверками „на
вшивость", заносчивым поведением и т.п., то он оказывается почти совершенно
бессмысленным занятием»19.
Эти данные о тендере и насилии не означают, что все мужчины — стремящиеся к насилию
хищники, а все женщины — невинные агнцы. В обществах с высокими показателями мужской
преступности наблюдается рост женской преступности. Вспомним три наиболее
распространенных причины ареста и женщин, и мужчин: вождение автомобиля в нетрезвом
состоянии, воровство и «прочие правонарушения, за исключением нарушений правил
дорожного движения», куда входят мелкое хулиганство, нарушение общественного порядка и
другие незначительные преступления. Вместе эти три вида нарушений составляют 48% всех
причин арестов мужчин и 49% — женщин. Тендерные отличия наиболее явно проявляются в
насильственных преступлениях
20
383
Имеются данные по женской агрессии и насилию, но они существенно отличаются от насилия
мужчин. Например, женщина применяет насилие, как правило, для самозащиты, в то время
как мужчина чаще становится инициатором насилия. Мужское насилие может нести
практическую (достижение определенной цели) или экспрессивную {выражение эмоций)
функцию, — женщины часто прибегают к насилию, когда чувствуют себя загнанными в угол
и беспомощными. Например, тяжкие преступления, которые женщины совершают чаще, чем
мужчины, или наравне с ними, —детоубийство, жестокое обращение с детьми, избиение
стариков, убийство новорожденных, а также супружеское насилие и убийство супруга
совершаются женщинами в состоянии ужаса и беспомощности21.
Среди детей гендеризованность насилия также очевидна. Например, в трехлетнем возрасте
чаще всего насильственные действия совершает мальчик над другим мальчиком и реже всего
девочка по отношению к другой девочке. Агрессия мальчика по отношению к девочке
встречается намного чаще, чем агрессия девочки в отношении мальчика. Два финских психо-
лога провели сравнение физических, вербальных и «косвенных» форм агрессии. Они
обнаружили, что девочки всех возрастов (кроме самых маленьких) скорее проявят
«косвенное» насилие: оболгут кого-нибудь за его (ее) спиной, станут дружить в отместку
кому-нибудь, подговаривать «не дружить» с кем-нибудь. Мальчики всех возрастов проявляют
прямую и вербальную агрессию: удары, подножки, толчки, брань. Девочки всех возрастов
чаще используют мирные средства (говорят друг с другом, чтобы все выяснить, прощают,
жалуются учителям и родителям) для решения проблемы, чаще уклоняются от ее решения и
«дуются»22.
Некоторые данные свидетельствуют об уменьшении тендерных различий, касающихся
насилия. Исследование, проведенное в Финляндии, показало, что девочки в 1980-е гг. были
намного физически слабее, чем в 1990-е, как по самооценке, так и по отзывам сверстников.
Кроме того, исследование обнаружило рост приемлемости насилия среди девочек. А к концу
1990-х гг. насилие стало иметь положительную коннотацию для девочек — как нечто такое,
«что дает девочке возможность почувствовать свою власть, силу и делает ее популярной», т.е.
агрессия стала играть для девочек ту же роль, какую она исторически играла для мальчиков23.
Впрочем, данные о росте насилия среди женщин, т.е. об уменьшении тендерного разрыва, скудны
и отрывочны. В Со-
384
единенных Штатах женщины сегодня составляют 6,3% заключенных (приблизительно 75
тысяч), т.е. по сравнению с 1995 г. их число увеличилось на 9,1%. Половина женщин-
заключенных приходится на тюрьмы четырех штатов — Флориды, Техаса, Калифорнии и
Нью-Йорка. Заключенные-женщины по своему демографическому составу зеркально
отражают состав мужского населения тюрем (не по статьям закона): непропорционально
высокое число цветных, бедных, малообразованных и безработных. Однако насилие остается
самым гендери-зованным типом поведения в нашей культуре24.
Гендеризованность насилия: институциональная проблема
После успешных испытаний ядерной бомбы в ноябре 1952 г., когда произошел примерно в
тысячу раз более мощный взрыв, чем тот, что семью годами ранее разрушил Хиросиму,
Эдвард Теллер, ядерный физик и лауреат Нобелевской премии, послал своим коллегам
короткую телеграмму: «Это — мальчик». Теллер сам приравнял военное могущество —
способность к невиданному насилию — к мужественности. Эта ужасная трагическая связь
сохраняется неизменной, как для героев-воинов наших мужских фантазий, так и для
очкариков-ученых, которые создают технологии, с помощью которых не знающие страха
Рембо собираются завоевать мир.
Нетрудно перечислить фаллические образы и риторические приемы в этом огромном
историческом параде героев-воинов в расшитых мундирах и ученых в белых лабораторных
халатах, внушающих, что подтвержденная мужественность является твердой валютой для
воина и зубрилы, для пмдиатора и тихони. Популярные психологи уже исчерпали зг;ю
сексуальную фразеологию для описания мужественности. Одна феминистка связывает
мужскую воинственность с «завистью к ракетам», другая пишет, что мужчины «создавали
цивилизацию под действием образа вечной эрекции: возбужденного фаллоса». Эти образы
превращают тендер в экран, на который индивиды проецируют свои страхи и
психологические проблемы, сводя войну и организованное государством насилие к простому
сборищу мужчин, отчаянно доказывающих свою мужественность. Такая аргументация, как
мы увидим, небезосновательна, однако она не объясняет то институциональное насилие,
которое неявно присутствует в построении современного бюрократического государства. Для
объяснения нам необходимо исследовать
385
связь между тем, как «милитаризм увековечивает тождество между мужественностью и
насилием», и тем, как война «кодирует насилие в понятие мужественности на протяжении
целых поколений»25.
Хотя мужественность исторически связана с войной, современные способы ее ведения не
оставляют большинству мужчин ни малейшей возможности проверить и подтвердить
мужественность в традиционной схватке. В конце концов, большинство солдат в атаку не
