Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1980 год
Ситный кивнул на последний дом. Подбросив на спинах рюкзаки, оба тут же направились к общежитию.
Перед крыльцом Ситный объяснил новичку, что здешних жильцов обычно слышно далеко, но сейчас они на гольце «вкалывают, горбатятся, пластаются». Войдя в общежитие, приехавшие некоторое время осматривались, привыкая к полумраку большой избы с маленькими окнами. Торчащая между бревен пакля подчеркивала временный характер жилья. О кочевом образе жизни свидетельствовала железная печка в углу. Посреди стоял самодельный стол топорной работы, на столешнице из лиственничных плах были разбросаны крупные деревяшки с выжженными на них марками домино. Вокруг стола разместились скамейки, за которыми вытянулись пять коек-раскладушек со спальными мешками на них: четыре мешка расправлены, один свернут.
Ситный отступил к двери, не спуская глаз с Тараса, открыл ее и вышел за порог с видом человека, который возлагает на новичка большие надежды.
А Тарасу ничего не оставалось, как осваивать указанный угол. Раскатав на раскладушке спальник, он начал выкладывать книжки из своего объемистого рюкзака на полочки. И тут вновь распахнулась дверь — в общежитие ввалились разгоряченные, шумные жильцы в одинаковых зеленых спецовках и кирзовых сапогах. Увидев Тараса, жильцы в минуту посерьезнели, потом чинно разошлись к своим койкам.
Через несколько дней Тарас вдруг понял, что его все сильнее втягивает задача Ситного, он ломает голову над проблемой спуска лавины...
Ранним утром, когда рассвет едва прорисовал высокий зубчатый горизонт, в поселке лавинщиков было еще темно, как в колодце. В этот предрассветный час под плеск и шум реки из отуманенной тайги осторожно выкрался тощий медведь с седой мордой. Таежный гость принюхался к запахам поселка, направился к котлопункту и начал рыться в отбросах, гремя пустыми банками.
Заслышав шорох и звон на мусорной куче, к медведю с голосистым лаем слетелась орава собак. Оскалив клыки, вздыбив шерсть на загривках, псы набросились на пришельца. Зверь отбивался, как заправский разбойник, но таежные лайки умело вгрызались в бока мишки, и свирепый клубок покатился к общежитию горняков.
— Ав-вы-и-и!..
Тарас первым проснулся от яростного визга собак. Приподнявшись на кровати, он увидел за окном облезлого медведя, который отмахивался от наседающих собак. Первое движение Тараса — сорвать ружье со стены над койкой Паши Чубаря. Второе — забить патроны в стволы. И вот он уже распахивает створки окна и целится в медведя.
— Ув-ва-ва-а-а!..
От шума проснулись все остальные жильцы общежития. Бестолково бросились к Тарасу, стали вырывать у него ружье, пыхтя, отталкивая друг друга локтями, чертыхаясь.
— Дай я!
— Я лучше стреляю!
— А чье ружье?!
— Да забери!
Тарас неожиданно отпустил ружье, но стрелять уже было не в кого — медведь сбежал восвояси.
— Чего рот разевал, студент? — покосился на Тараса Паша.
— На что он сейчас годится? — сплюнул Тарас.
— Слышишь, — кивнул на печь Толя, — первый соскочил, пошустри-ка, студент.
Тарас рассеянно оделся и направился к порогу напряженной походкой.
— Однако, подменю тебя, земеля, — окликнул его Халвашкин.
— Ничего, Халва... Это тут одна мысль пришла по нашей работе — медведь удружил...
В ответ последовало молчание: все лезли под свои одеяла — перед подъемом. И Тарас хлопнул дверью — надо было остаться наедине со своими мыслями. А раздумывал сейчас он над суетой вокруг ружья. Мешали друг другу, забыв о самом медведе, не давая выстрелить первому, не говоря уже о слаженности действий. «Не так ли обстоит дело на нашей лавине? — всплыла мысль. — Каждый видит свой кусок осыпи, а охватить ее всю как единый массив не удосужились».
У крыльца Тарас нашел колун, взвесил его в руке и направился за угол. Но, кроме сучковатого чурбана для колки дров да нескольких целых стволов, здесь ничего не было, Тарас зло сплюнул, воткнул колун в одинокий чурбан и направился к поленнице возле котлопункта.
Набирая в раздумье охапку дров, Тарас не расслышал приближающегося начальника.
— Так вот кто, оказывается, поворовывает столовские дровишки.
Тарас разжал охапку, поленья посыпались под ноги золотистым каскадом.
— Я первый раз, Геннадий Аполлоныч, — забормотал он. — Пиленка кончилась.
— Я тебя в бригадиры прочу... — проговорил с обидой Ситный.
— Да у нас все по дружбе, начальник, — запротестовал Тарас. — Полный контакт, взаимопонимание, и мы одну идею обдумываем, как одним махом свалить всю осыпь в Медвежий распадок...
— Через пятнадцать минут загляну — обсудим вместе, если такое дело.
И Ситный заторопился в котлопункт. А Тарас собрал выпавшие поленья и заспешил в общежитие. Мысль еще витала в облаках — нужна была срочная помощь остальных лавинщиков.
Свалив дрова у печки, Тарас с ходу обратился к парням:
— Ребята, подъем! Надо мысль одну обсудить всем вместе. По осыпи она...
— Сначала печку затопи, — оборвал его кто-то раздраженно.
Заскрипела дверь, и в общежитие вошел Ситный. Пока начальник со свету приглядывался к обстановке, жильцы успели принять благопристойные позы.
— Ну докладывайте, братва, что вы наизобретали.
— Это, наверное, он, — кивнул Халвашкин на Тараса.
— Все мы! — оборвал взрывника Тарас.
Он достал из печки уголек, направился к своему стеллажу и расправил план гольца Лавинного, где щерилась под густой штриховкой зловещая осыпь с поперечными линиями взрывопроходки.
— Это наша родимая осыпь, с которой воюем мы бестолково, — стал объяснять Тарас. — В плане она, как видите, имеет форму кривой напряженной балки, следовательно, согласно элементарным положениям сопромата есть у нее максимальная точка напряжения. — Тарас кружком выделил место предполагаемого наивысшего напряжения. — Надо сосредоточить в этом месте суммарный заряд по врубовой схеме, — он наложил на кружок деревяшку «дубль-шесть», — рвануть, и вся осыпь сползет в соседний распадок! — Тарас угольком прорисовал гуще волнистую линию ручья от вершины гольца. — В общем, вместо того, чтобы бахать по мелочам, надо поискать главную точку напряжения. Чтобы выстрелить наверняка.
За столом все напряжение переместилось к одному человеку — к Ситному. На нем и сосредоточились взгляды горняков. От решения начальника зависело сейчас — поднять на смех новичка или не отстать от дельного предложения.
— Мог бы и сам, наверное, дойти до такой мысли... А тут действительно общий кулак нужен. Один мощный удар! И вы, мальчики мои славные, это лучше меня почувствовали. Выходит, все же не зря собирал я вас по зернышку, по характеру. Так неужели она не слетит от нашего удара? Давайте действуйте, пока я сбегаю в Нижнеангарск... Опять вызывают, вот беда.
На Лавинном, возле шалаша, шла напряженная подготовка к массовому взрыву. Халвашкин с Пашей и Анатолием Тросовым, переходя от заряда к заряду, проверяли стыки шнуров.
Тарас то следил в бинокль за действиями лавинщиков, то направлял объективы на реку, тщательно высматривая нижнее горло долины, откуда появлялась Обычно моторка.
Ганна в белом халате с саквояжем в руке пристально следила за движениями Тараса.
— Непохоже, что Аполлоныч прибудет.
— Открытым текстом передал, — напомнил Тарас. — Ему же надо видеть сход глазами — неисследованное дело... Должен вырваться.
— Пора, однако, начинать! — крикнул Халвашкин бригадиру. — Заряды отсыреют — взрыва не получится.
И в ту же минуту под взглядом друга нетерпеливый взрывник виновато наклонился к шнуру и попробовал ближний узел на прочность. А Тарас снова взялся за бинокль, наставил его на реку и в какой уже раз подкрутил по глазам окуляры.
Но тут Ганна дернула его за рукав, показала на горизонт и знаком попросила прислушаться.
И Тарас явственно услышал звук вертолета. Лавинщики подняли головы, выискивая летучую точку над гольцами.
Вертолет неожиданно вырвался из-за зубчатой вершины соседнего гольца, пролетел низко над Лавинным и вернул свою тонкошеюю тень на рябую россыпь.
Лавинщики замахали руками, приглашая вертолетчиков садиться на плоской седловине водораздела, но вертолет лишь завис над пей. А из открывшейся дверцы вылетела лестница, и на нее ступил сам Ситный с рюкзаком за плечами Начальник с ловкостью обезьяны пересчитал ступеньки, махнул вертолетчикам, и машина взмыла, неистово стрекоча над опасной осыпью
А лавинщики окружили Ситного, и тот поздоровался с каждым.
Тарас с ходу протянул бинокль начальнику и для проформы спросил
— Начинать, Геннадий Аполлоныч?
— Заряды отсыреют — все полетит к чертовой матери, — встрял Халвашкин
— С богом, парни! Ни пуха ни пера!
Тарас махнул остальным, чтобы отходили на безопасное расстояние, за скальные щетки, и сам побрел туда же.
