Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1983 год
— Ты считаешь, — прервал его пилот, — что...
— ...Что барракуду держала та же сила. Откуда это силовое поле берется, станет ясно, когда полностью расшифруют пленки, однако в его существовании я почти не сомневаюсь. Более того, предполагаю... — Игорь сделал паузу, будто раздумывая, поделиться ли еще одним невероятным выводом, — мне кажется, что поле это генерируют кораллы.
— Ну, знаешь... — с уважением протянул Чекерс, отдавая должное столь смелой фантазии. Гнев, переполнявший его минуту назад, исчез, сменившись чисто человеческой любознательностью. — И как, по-твоему, они его генерируют? И зачем?
— Трудно сказать. Возможно, они таким образом охотятся. Или защищаются. Ведь, собственно, что такое кораллы: примитивные кишечнополостные полипы. Всю свою короткую жизнь они занимаются лишь тем, что спешно пристраивают к родительскому дому собственный известковый мезонинчик, чтобы успеть дать потомство. Их скорлупа не очень-то надежная защита. Существует множество рыб, которые запросто лузгают их как семечки. А морские черви, а губки... И кораллы, естественно, как могут, защищаются. Пассивно — замуровывая себя в известковую трубку. И активно — у полипов есть клетки, которые вырабатывают весьма эффективное оружие — нематоциты, такие длинные, свернутые пружинкой жгутики, которые выстреливаются, обхватывают противника или жертву и впрыскивают яд...
— Знаю! — вспомнила Надя. — Однажды в Мексиканском заливе я прислонилась к такому. Местные ребята рассказывали, что «ядовитые» кораллы чуть светлее обычных, розовых, а я не верила, думала, нарочно пугают. Так потом целую неделю у меня бок был как ошпаренный.
— Вот видишь... Кто знает, какой способ обороны выработали в процессе эволюции здешние кораллы? Может быть, именно силовое поле — для крупной колонии оно, наверное, идеальный способ коллективной защиты. А наши агрессивные действия — вон мы их сколько накрошили, оглядитесь — могли вызвать оборонительную реакцию. Даже необязательно действия. Просто наши размеры, объем биомассы, могли показаться кораллам опасными...
— Но это не объясняет, почему кораллы «схватили» барракуду! — возразила Надя. Однако гипотеза Игоря уже покорила ее своей романтичностью: чего-то подобного она втайне и ждала от своей первой экспедиции. — Мы вдвоем обладали явно большей биомассой, нежели барракуда. А значит, по этой теории, представляли для кораллов и большую опасность.
— Слушайте внимательно, — горячо продолжал Игорь. — Кораллы сжали не нас, а барракуду. Причем в самый критический для нас момент, когда она была совсем близко. Такая избирательность в объектах и во времени... Конечно, возможно, что кораллы рефлекторно защищали себя от барракуды, но... — Игорь сделал паузу, чтобы собраться с духом и высказать мысль, еще час назад казавшуюся невероятной, но сейчас, в процессе разговора, окрепшую настолько, что он не смог промолчать, — кораллы сознательно спасали нас!
Наступила тишина.
— Гипотеза авантюрная, — наконец сказал Чекерс. — И вся в твоем духе. Впрочем, я не ученый, мне трудно судить. Если ты вдруг окажешься прав, Игорь, то ты открыл такое... Кайобланко станет самой известной после Земли планетой. А ты на правах первооткрывателя сможешь бывать тут когда захочешь. Или возглавишь экологический центр. А может быть, и войдешь в комиссию по Контакту... Но это потом. А нам надо трогаться. Надеюсь, ты не потребуешь задержаться еще? Что мы сумеем тут сделать нашими силами?
— Ты прав, Боб, — сказал Игорь. — Здесь нужна специальная научная экспедиция, чтобы все досконально выяснить и проверить. И ты прав, необходимо, не теряя времени, доставить домой информацию. Может быть, даже не залетая на Кайонерго. Но...
— Что «но»? Что ты все не договариваешь?
— Ответь мне еще раз, Роберт, в состоянии ли мы подняться — хотя бы до поверхности — без ущерба для Рифа?
— Пропеллеры искорежены, и их не исправить. Стартовать можно только на ионной тяге.
— А кораллы! — даже не вскрикнула, выдохнула сдавленно Надя. — Как же кораллы? Мы же... их... УБЬЕМ!!!
«Что же будет? — подумала Надя.— Что будет теперь, когда встала дилемма: «Мы или они»? Не взлетать? Запаса автономии хватит на несколько месяцев. А потом что? Все тот же выбор: остаться под водой навсегда, похоронить себя заживо или взлететь и в пламени реактивных дюз спалить колонию кораллов. А может... не кораллов?»
Надя подошла к столу, взяла в руки тяжелую ветвь, преподнесенную Игорем.
Коралл на первый взгляд ничем не отличался от «оленьих рогов» земных тропических морей: шершавое, покрытое кружевной резьбой деревце с хрупкими побегами, сверкающими стерильной белизной. После автоклава и химической обработки на коралле не осталось ни единой органической клеточки.
Наде вспомнилась старая легенда. Кораллы, говорилось в ней, были цветами, которые заколдовала скупая морская ведьма. Чтобы скрыть от людей их красоту, она превратила цветы в камни и спрятала на морском дне. Но от людей трудно что-либо утаить. Разглядев красоту подводных садов, они оценили эти каменные цветы, и слава о них пошла по всему миру.
Потом настали бурные прагматические времена, когда кто-то подсчитал, что из кораллов выйдет отличный и дешевый материал для строительства дорог. И закрутились, перемалывая подводные цветы в тонны извести, кораллодробилки... Вот когда, должно быть, потирала довольно руки старая морская ведьма!
Надя поднесла коралл ближе к глазам, вглядываясь в пустые теперь ажурные домики. Кто же жил в них? Обыкновенные коралловые полипы, такие же примитивные, как их аналоги в земных морях? Или...
Но, в конце концов, что такое одна ветка? Не может высокоорганизованное живое существо, тем более коллективное, слишком зависеть от малой своей части. Муравейник, даже если его на две трети разрушить, все равно восстанавливается. А тут всего одна ветка...
Надя вдруг опять словно услышала, как хрустело у них с Игорем под ногами, когда они вышли из шлюза. А до того по дну еще ходили Игорь и Роберт. Плюс четыре посадочные амортизаторные лапы, каждая метр в диаметре. Нет, не одна ветка — дно вокруг дисколета было уже усеяно свежими обломками кораллов. Наде стало страшно — за себя, за ответственность, непрошено опустившуюся на весь экипаж.
«Нет, не может быть, чтобы мы его убили, — подумала Надя о кораллах уже как о Мозге. — Он умеет защищаться. У него есть поле, он им мог нас блокировать. Или даже уничтожить. А раз он этого не сделал — значит, он не видит для себя никакой опасности, не боится потерять десяток-другой ветвей. А что, если он выше нас по разуму и не ставит свою жизнь выше жизни других разумных существ?»
Надя попыталась представить, как будет проходить их старт. Они усядутся в мягкие удобные кресла. «Готовы?» — спросит Роберт. «Готовы!» — ответит она. Игорь молча кивнет. И Роберт нажмет кнопку пуска. Из реактивных сопел ударят оранжевые струи. Дисколет приподнимется, подожмет плоскостопые лапы и гигантским жуком рванется вверх, сквозь воду, сквозь безоблачное кайобланковское небо, туда, где на орбите ждет их грузовой прицеп. А внизу останется безжизненное дно, залитое стекловидным сплавом. И на краях седловины, на тех дальних откосах, где они с Игорем видели совсем редкие, чахлые каменные кустики, будут корчиться в агонии последние обожженные кораллы...
«Нет, нельзя этого допустить! — мысленно закричала Надя. — Мы же люди! Уж лучше... самим...»
И тут же возбужденное воображение нарисовало новую картину. Словно заглянув в возможное будущее, Надя увидела салон дисколета с едва мерцающим освещением; превращенного голодом в живой скелет Игоря; Чекерса, без сил лежащего на полу и судорожно ловящего бескровными губами застоялый затхлый воздух... Надя сама вдруг почувствовала приступ удушья, повернула регулятор кондиционера. В каюту хлынул поток свежего, прохладного и вкусного, как родниковая вода, воздуха. И сразу стало легче.
«О чем это я? — недоуменно спрашивала себя Надя, освобождаясь от кошмарного наваждения. — Какой разум, какой мозг? Несколько странных происшествий — и уже мерещится инопланетный интеллект. Чушь какая. А я-то хороша: начинающий ученый, биохимик со специальной подготовкой — а впечатлительна, как девчонка. Это же надо такого нафантазировать: добровольно обречь себя на гибель, отдать свою жизнь! Единственную жизнь — и не увидеть больше Землю, днепровские закаты в черешневых садах... Навсегда, навечно отказаться от любимого дела, от молодости, только-только осознанной и потому ставшей великой ценностью, не познать большой, настоящей любви, не испытать материнства... И ради кого? Ради полипов каких-то, почти что амеб, наверняка не уникальных в океане Кайобланко. Нет, какая же я дура, просто невероятная дура!»
Надя окончательно успокоилась. Вот так из мухи делают слона, из кишечно-полостного полипа — гиганта мысли. К чему усложнять, когда все достаточно просто?
