Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2016 № 1-2
– Не отставай, Валера! – бросила через плечо Суок. – Здесь нельзя отставать.
Мы прошли еще сотню метров, и я неожиданно увидел на стене, на высоте своих плеч, глубокие царапины. Судя по всему, стенка была не из штукатурки или там камня, а из металла, и царапины врезались в него более чем на сантиметр. Что это так дерануло бедную стенку? Или кто? Я хотел спросить об этом Суок, но тут же обнаружил, что она исчезла. Коридор уходил вдаль, и я готов был осознать, что влип-таки в какой-то сонный кошмар, как Суок снова появилась. В стене справа была открыта незаметная дверь шириной сантиметров шестьдесят.
– Здесь тепло, – сказала Суок, и я вошел вслед за ней в комнату.
Внутри действительно оказалось тепло, к тому же там стояло большое кресло, обшитое золотистой тканью, на вид очень мягкое и уютное. Излишне говорить, что стены тоже блестели золотом. Может, это и есть золото?
– Садись, – кивнула Суок.
Я осторожно погрузился в кресло, и она тут же плюхнулась рядом, так близко, что я увидел на ее правой коленке, как раз там, где заканчивалась короткая золотистая штанина, засохшую розовую царапину.
– Теперь можно спрашивать, – улыбаясь, заявила она.
– В смысле?
– Ну, ты же хотел спрашивать, правда? Вот, спрашивай. Теперь можно.
– А там было нельзя?
– Там тоже можно. Потом – нельзя. Потом – снова можно. Но здесь тепло. Спрашивай, Валера.
– Ну-у… Это что, все из золота?
– Нет. Если бы было из золота, называлось бы Золотой Замок.
А называется Золотистый Замок. Значит, не из золота, – с самым серьезным видом ответила Суок.
– Значит, это Золотистый Замок. Так. А где он находится?
– Здесь.
– И все?
– И все. А что? – искренне удивилась она, словно я спросил совершеннейшую чушь.
– Нет, все понятно… А ты тут, значит, живешь?
– Живу.
– Одна?
– Одна. Иногда – не одна. Иногда приходят другие, как ты, Валера. Потом уходят. Тоже думают: во сне… Я их вижу. Иногда разговариваю. Только они странные. Пугаются. А ты не пугаешься. Хотя тоже думаешь: во сне…
– Ну, ты же сказала: чуточку во сне.
– Да, оно так и есть. Чуточку во сне, но в остальном – не во сне.
Хочешь проверить?
– Можно.
И она укусила меня за ухо. Первое, что я почувствовал, – тепло, запах чего-то золотистого (черт!) типа меда или нектара, а уже потом – довольно сильную боль.
– Ты что?! – дернулся я и оттолкнул ее. Она засмеялась:
– Ты сам хотел, чтобы проверить. Я показала. Извини, если больно. Я не хотела.
– В том-то и дело, что больно! Нет, может быть, это меня котенок за ухо кусает, пока я сплю? У меня дома котенок…
– Могу еще раз. Только это не котенок, Валера. А кто такой котенок?
Я и сам уже прекрасно понял, что это никакой не котенок. Но больше никаких объяснений не находилось. Не в сказку же я попал!
– Елки-палки, – пробормотал я.
– Что это значит? – незамедлительно поинтересовалась Суок.
– Ничего не значит, просто выражение. Так говорят, когда случается что-то странное, например. Слушай, это я что, значит, здесь надолго?
– Нет, Валера. Я же говорю: ты чуточку во сне. Когда сон кончится, ты или увидишь другой сон, или просто проснешься. И это очень плохо, потому что я перестану тебя видеть и с тобой говорить.
– Значит, это все-таки сон. Васька, гад, за ухо грызет, точно!
Мне стало как-то даже легче.
Она заморгала ресницами, казалось, готовясь заплакать, но через мгновение уже улыбалась и говорила:
– Ты не сказал, кто такой котенок. Он живой?
– Это такой маленький зверек. Ну, живое существо. Бывает разного цвета: серый, полосатый, рыжий, белый, черный. Пятнышками. Бывает пушистый, бывает – нет. Ушки маленькие, усы есть. Хвост.
– Красивый… – вздохнула Суок. – Я бы хотела одного такого.
А здесь нет. Нет зверька.
– Тут что, вообще никого нет? И ничего? Один коридор и вот эта комната?
– Нет, почему? Хочешь посмотреть? Только у нас мало времени.
– Как это – мало?
– Ты скоро уйдешь, а я останусь одна. Но мы успеем немножко посмотреть на разное. Пойдем!
И она схватила меня маленькой теплой рукой и потащила назад, в коридор.
– А теперь мне не нужно идти следом? – осведомился я.
– Теперь не нужно. Когда нужно, я скажу.
Мы прошли по коридору буквально несколько шагов и проскочили в очередную незаметную дверь, оказавшись в огромном помещении высотой метров десять. Большая часть помещения была заставлена длинными рядами вешалок, словно в театральной раздевалке. На вешалках висела одежда, сотни платьев, шуб, пальто и курток. Стена прямо напротив входа представляла собой сплошное зеркало, а на свободном от вешалок пространстве стоял большой батут, как в цирке, только двухэтажный.
– Это моя комната, – сказала Суок.
– Ты здесь живешь?
– Здесь я живу везде. Если правильно – это одна моя комната.
Есть другая, третья, есть еще. Давай играть?
Я пожал плечами: почему бы и не поиграть? Сон есть сон, чем еще тут заниматься… И мы полезли на батут.
Кстати, прыгал я как в натуральном сне: как бы плывя в воздухе. Обычно в снах так бежишь, особенно если кто-то гонится – словно сквозь патоку… А тут – прыгал. Это оказалось очень интересно, мы держались за руки, словно дети, и визжали, когда подлетали к самому потолку. Суок потеряла свой берет, а я все время боялся, что упаду во сне с кровати.
В одном из особенно высоких прыжков Суок бросило прямо на меня, и я ее обнял. В полете она подняла лицо, внимательно посмотрела на меня золотистыми глазами, и я ее поцеловал.
Кстати, вот вам еще одно правило снов: если подворачивается легкая эротика, никогда не отказывайтесь. Это не в жизни, сон и есть сон. Поэтому я поцеловал Суок без зазрения совести, к тому же она была очень красивая, а мне всего восемнадцать лет какникак. И только тогда я понял, что я если и нахожусь во сне, то действительно – самую чуточку.
Целоваться она не умела, но послушно прижала свои губы к моим. Я еще раз почувствовал, как от нее пахнет золотистым… кажется, все-таки нектаром, цветочной пыльцой. Так мы в обнимку мягко опустились на батут, и Суок шепотом спросила, почти не отнимая губ от моих:
– Что это, Валера?
– Это называется целоваться, Суок, – прошептал я в ответ, будучи весьма сконфужен.
– Это интересно, – сказала она и отодвинулась. – Игра?
– Игра, – еще более смутился я. – Слушай, а зачем здесь так много одежды?
– Это моя одежда. Я ее собираю.
– А почему ты тогда одета в это вот… во все золотистое?
– Так нужно. Это же Золотистый Замок, неужели ты не понимаешь?
– Не понимаю, – честно сказал я. – Здесь много одежды, она вся твоя, но ты ее не носишь, потому что так нужно. А если ты наденешь вот то красное платье, например?
Она пришла в ужас, словно я предложил ей кого-то убить. Губы Суок задрожали, а на глаза навернулись слезы.
– Ты что! – прошептала она. – Ты просто не знаешь! Это нельзя! Нельзя! И вообще, тебе пора уходить! Уходи!
И я проснулся.
2Весь день я таскался сам не свой, за что был тут же прозван в институте озабоченным. Сон или не сон? Или «чуточку сон», по определению Суок? Хорошо, допустим, я уснул и провалился «чуточку» в другое измерение. Почему в таком случае я нарвался на девчонку с именем героини «Трех толстяков» Олеши? К тому же неплохо, хотя и странновато говорящую по-русски? Какой-то ремейк «Маленького принца», что ли…
Я мрачно пообедал, пошел к себе и заперся, рассудив, что способ проверить все есть только один: уснуть. В худшем случае, если ничего не получится, я просто хорошо высплюсь, и все дела. Хотя у меня так иногда выходит: если перед тем, как ложишься спать, начинаешь представлять себе вчерашний понравившийся и запомнившийся сон со всеми подробностями, ты можешь увидеть его продолжение.
Я сообщил бабушке, что у меня болит голова и я решил немного вздремнуть, выгнал Ваську и, не раздеваясь, улегся на диван. Закрыв глаза, я попытался представить себе коридоры Золотистого Замка с их шашечным бело-золотым полом, стрельчатое окно и… Суок.
– Привет! – сказал знакомый голос.
Я открыл глаза и увидел ее. Мы находились на том же самом месте, где я вынырнул вчера, – возле тумбы. Суок снова сидела на своем насесте, болтая ногами, и одета была точно так же: в свой пажеский костюмчик и башмачки, только к берету был приколот золотистый цветок, напоминающий астру.
– Я тебя помню, – продолжала она, прямо-таки сияя от счастья. – Ты Валера. Ты был здесь вчера. И ты вернулся! Никто не возвращался, а ты – вернулся!
С этими словами она прыгнула мне на шею прямо со своей тумбы. Обняв меня, она потерлась носом о мою щеку и требовательно сказала:
– А теперь поставь меня!
Я осторожно опустил ее на шашечный пол.
– Ты одет иначе. – Суок, закусив губу, внимательно разглядывала мои джинсы и футболку «Рибок». – Вчера ты был одет в такие интересные штаны…
– Шорты.
– Шорты… Но тебе было холодно, да? Теперь тебе тепло?
