Сергей Миров - Это «Секрет»? Игра в «Битлз»
Я:
– Да погоди, до «ринга» я еще не дошел! Скоро будет и о нем.
Но здесь пора чуть притормозить и оглянуться назад.
«А упало, Б пропало… Что осталось на трубе?»
Если представить жизнь каждой популярной группы неким графиком, то в нем обязательно присутствует резкий подъем от статистического ноля до квазиэкстремума. Высота этой точки у всех, естественно, разная, но всегда заметна. У «Секрета» она приходится на осень 1986 года.
Давайте, хохмы ради, построим и рассмотрим график жизнедеятельности творческой единицы, такой как рок-группа. По оси абсциссы положим годы существования, а по ординате – примерный уровень популярности.
Точка А – нулевая, с нее начинается отсчет, у нас она приходится на свадьбу Андрея Анисимова, дальше идет медленное развитие, скорее даже, некое усвоение информации, наработка профнавыков и способов ее кристаллизации и выдачи зрителю.
Точка В знаменует собой некий момент накопления «критической массы» и начало взрывного роста. До нее прогресс идет с переменным успехом, и если не происходит никакого «взрыва», то, собственно, все на ней и заканчивается – чего зря огород-то городить! В случае «Секрета» такой точкой стало появление телепрограммы «Кружатся диски».
На этом взлете практически незаметной кажется точка С – приход в группу Сергея Александрова, да, поворота не было, но какая мощная вторая ступень включилась у этой ракеты! В общем, в самый нужный момент произошло получение необходимого дополнительного ускорения.
(У битлов было чуть иначе: точке В соответствовало знакомство с Эпстайном, а точкой С был приход на студию EMI и начало работы с великим Джорджем Мартином.)
Сейчас мы находимся в точке D, обозначающей некое снижение скорости подъема. У большинства групп здесь рост прекращается вообще, команда «садится на волну» и пару лет чешет по стране и миру, почивая на лаврах. Потом это все обычно заканчивается, и участники проекта получают шанс начать «новую жизнь», только не все им пользуются, и тогда картина становится уж совсем печальной.
В случае же таких явлений как «Секрет», обладающих мощнейшим, хоть и не вполне еще осознанным творческим потенциалом, в точке D рост не прекращается, а продолжается, хоть и менее заметен со стороны. Впереди «Музыкальный ринг», вторая «Утренняя почта» и «Огоньки» на Центральном телевидении, успешные гастроли по стране и за рубежом, запись двух классных альбомов и… то, что всем казалось финалом бит-квартета «Секрет»: уход Макса из группы и отъезд его в Израиль.
Именно там будет точка F построенного графика, но это еще не скоро.
А журналисты все упражняются в придумывании названий своих статей…
Так что же, точка D это пик? Нет, конечно. Динамичное ускорение будет включено еще пару лет, приблизительно до точки Е, коей представляется выход на телеэкраны программы «Музыкальный ринг» и превращение «Секрета» в явление масштаба всего СССР. Что касается популярности, то по инерции она будет расти аж до самой «фальш-коды» в 1990 году. Вместе с ней будут расти концертные ставки и, соответственно, уровень жизни героев, но если раньше наша история представляла цепочку радостных совпадений и неожиданных удач, то с этого момента начиналась серьезная рутинная работа, не менее интересная и яркая, чем то, что было раньше. Именно в процессе нее всегда возникают точки напряжения, накапливаются неразрешимые вопросы…
В нашем случае точка D обозначила еще и некоторое расслоение внутри команды. Если до нее роли Забла, Фомы, Муры и Макса были практически равнозначны, то с этого момента во внутренней гонке Макс начал явно вырываться вперед. Фома напряженно «дышал ему в спину», а вот Забла и Муру вполне устраивала сложившаяся ситуация, когда на публику все оставались совершенно равными, а внутри можно было немного «сачкануть», довольствуясь ролью «ведомых».
Забл:
– Я категорически не согласен с термином «сачкануть». И я, и Мура продолжали приносить идеи песен, но существовало правило, по которому любая песня принимается в работу большинством голосов, Макс и Фома всегда были вдвоем, а нам с Мурой всегда не хватало как минимум одного голоса!
Ну… Я обещал ребятам, что ни одну их правку по смыслу редактировать не буду, только стилистически. Так что пусть эта реплика Забла остается здесь на его усмотрение.
А мы поехали дальше по линии D-E-F, там весело!
Натаныч:
– Погоди пока. Ишь ты, поехал он дальше… Ты здесь две фразы пробросил, а я должен все объяснить, дело-то серьезное! Вот, концерт для Пугачевой… Это же было практически зеркало истории с Бари! Там они его отгрузили, а тут она их! Мы все организовали, специально в ДК Дзержинского публику согнали с дискотеки, ее уговорили. Она приехала с Болдиным и с Троицким, но не глянулись мы ей. Тогда я и понял, что ни под одну звезду ложиться нельзя. Только быть партнерами. И внутренне я себе пообещал, что Пугачева еще пожалеет о своем решении. И второе, ты там раньше написал про пари Вовы Конторова с Мишей Боярским, не верившим в то, что «Секрет» станет группой Первой Величины. Ну, про них я совсем не уверен, а ведь такое пари было у меня самого с Борей Яновицким, начальником горотдела Ленконцерта. На ящик коньяка! Он проиграл, честно отдал мне ящик, и мы его с ребятами потом достаточно долго пили!
«Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз!»
С середины 1986 года у «Секрета» начался настоящий гастрольный режим.
Что это такое, человек со стороны понять попросту не может. Ну, для начала попробуйте представить, что в гостиницах, в поездах и в самолетах вы проводите времени в два-три раза больше, чем дома…
Что с утра до вечера вы видите одни и те же лица, и эти лица – отнюдь не ваша семья…
Что ваше первое дело по возвращению домой – это собрать гастрольную сумку на следующий выезд, ибо он может состояться в любой момент, а времени на вдумчивые сборы может не хватить…
Что старые добрые друзья общаются с вами уже не с целью просто выпить по рюмочке, а желая продемонстрировать окружающим свою приближенность к предмету мечтаний всей страны…
Что о простых домашних котлетах с вареной картошкой вы мечтаете уже несколько недель, а вас постоянно пичкают ресторанными битками, эскалопами, шницелями, ромштексами и лангетами, приготовленными на пережившем уже все возможные сроки масле…
Что в песне, которую сегодня нужно спеть в 567-й раз, вы ненавидите не только мелодию и слова, но и даже и те моменты, в которые уже непроизвольно привыкли мигать ваши веки…
Что вы не можете просто погулять по красивому городу, потому что среди прохожих каждую минуту находится идиот, хватающий вас за руку со словами: «Ой, а это, правда, ты, братан? Ой, а ну-ка распишись мне вот тут… погоди-погоди, я сейчас придумаю где…»
Что, просыпаясь утром, вы просто не можете вспомнить, в каком вы городе и как зовут ту девочку, что спит в вашей постели…
Что вся география огромной страны смазывается до трех точек: аэропорт, гостиница, концертный зал, а все они сливаются в одну бесконечную цепочку механических монотонных однообразных действий…
И уж не думайте, что условия жизни всегда роскошны! А ведь каждый уже считает себя исключительным, мол, как же это: МОЮ потребность, и не удовлетворяют?
Фома:
– Серега, однажды по метеопрогнозам отменили все вылеты до следующего дня, а мест в гостинице не было. Ну, вообще! Нас разложили по номерам, как могли, так я вообще в одной постели с Розенбаумом спал, представляешь? Но, слава Богу, в одежде!!!
А вот такой мог быть анонс: «Из этой книги вы узнаете, кто заставил Николая Фоменко спать с Александром Розенбаумом!»
И это еще далеко не полный перечень опций, сопровождающих жизнь популярного гастролера. Если такой режим продолжается больше нескольких лет, артисты спиваются, уходят в религиозный фанатизм или сектантство, подсаживаются на «кокс» или «герыч», сходят с ума, выпрыгивают из окон… Я здесь не буду называть никакие имена, ладно? Но на Западе врачи, занимающиеся психологической реабилитацией «звезд», представляют отдельную область медицины.
Так что «звездная болезнь», которая практически неизбежно проявляется у популярных артистов, есть именно БОЛЕЗНЬ, а не свойство дурного характера.
И вот представьте себе мальчишек, окунувшихся в это все в какие-то двадцать пять лет…
Натаныч:
– Ну, я-то не мальчик, я знал, как это тяжело, и по мере своих сил старался как-то скрашивать… Но при этом и контролировать! А жены-то их меня просто ненавидели! Еще бы, они ж почти и не виделись. Я для них -
и эксплуататор, и сводник, и жулик… А я при встрече им говорю: «Но денежки-то вы любите? Их ведь только так и только в таком режиме заработать можно! И учтите, что это все – не навсегда!»
