Д. Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант
заканчивались деньги. Замысел был в том, чтобы шоу размещались там, где шансов было побольше; в
тёмных уголках да мрачных палатках — вот где обсуждаются и заключаются сделки, честность
которых сомнительна с богословской точки зрения. Зал игровых автоматов, напротив, по большей
части задумывался, как центр перераспределения денежных средств, поскольку общеизвестно, что
непросто вводить людей в искушение, если они за вход заплатить не могут. Всё это Кабалу объяснял
мистер Кости, пока двое из самых причудливых выдумок Хорста — господа Косяк и Щебень —
строили зал. Как на ходулях расхаживали они на своих чересчур длинных, чересчур тонких ногах,
размахивая своими не менее длинными и тонкими руками. Они были в чёрных костюмах и тёмных
очках, с волосами противного жёлтого цвета, густыми как пряжа. Глядя на то, как они семенят взад-
вперёд и тявкают друг на друга на своём одним им понятном языке, Кабал всё больше убеждался, что
они были задуманы как уродливая пародия на него самого, но не желал реагировать на оскорбление,
высказываясь вслух. Как-никак, они знали своё дело, соединяя в хаотическом вихре железо, дерево,
стекло, краску и лак, давая на выходе игровые автоматы, механических скаковых лошадок и
багательные столы — скрупулёзно продуманные и бережно выполненные. Кабал любил
скрупулёзность и бережность, и потому проникся теплотой к Щебню и Косяку, но опять же, не желал
высказываться об этом вслух. Это доброе чувство разгорелось в нём при созерцании зала игровых
автоматов — результата их трудов. Ему захотелось испытать здесь удачу.
В помещении толпился народ. У одноруких бандитов какой-то человек постоянно проигрывал,
а рядом другому, одетому победнее, в это время шла удача. Оба не знали о марксистских нравах
игровых автоматов. В другом конце металлические обезьянки карабкались по металлическим
пальмам. На стрелковом стенде в окнах мрачного дома появлялись призраки и тут же получали град
пулек.[1] Рядом раздавала предсказания, сидя в прочном застеклённом ящике, механическая цыганка.
Цыганку, согласно надписи на вывеске в верхней части автомата, сделанной оранжевой, жёлтой
и чёрной красками, звали Госпожа Судьба. Она приняла облик молодой женщины в головном платке,
с серьгами в виде колец и с умопомрачительным декольте. Она сидела, неподвижно держа руки над
хрустальным шаром и молча ожидала, пока группа подростков, которые собрались перед её
автоматом, не перестанут пялиться ей на грудь и сопровождать это непристойными замечаниями.
Наконец, под крики товарищей один из них запихнул монетку в прорезь. Госпожа Судьба мгновенно
пришла в движение и послушно заглянула в хрустальный шар. В его глубине кружились и мерцали
причудливые цвета. Подростки притихли, в воздухе повисло напряжение — слишком реалистично
для дерева или гипса двигались руки механической цыганки, а пальцы её гнулись без всяких видимых
шарниров.
Она вдруг задрожала и тут же замерла, свет в хрустальном шаре потух, и к пацанам вернулась
былая храбрость. Затем сработал пружинный механизм, звук которого несколько секунд отражался от
стенок автомата, и в прикреплённый под стеклом лоток упала карточка. Ухмыляясь замечаниям
товарищей, парень взял её и начал читать. Казалось, на то чтобы прочитать эти несколько строк, ушла
целая вечность, но уже после первых слов его глаза немного округлились, а улыбка медленно сползла
с лица, словно её стёрли невидимые пальцы. Он вернулся к началу и снова перечитал до конца. Лицо
у него побледнело, он развернулся и, шатаясь, вышел из зала, а его внезапно обеспокоенные друзья
стали спрашивать, что случилось.
Кабал мрачно посмотрел им вслед. Он подошёл к Госпоже Судьбе, сделал вид, что ищет
монетку в кармане и наклоняется, чтобы опустить её в прорезь. Как только они оказались лицом к
лицу по обе стороны стекла, он прошептал:
— Тебе, без сомнения, очень весело, но такое вряд ли на пользу нашим планам. Смысл в том,
чтобы завлекать их, а не распугивать как кроликов.
Одному Кабалу было видно, как Госпожа Судьба подняла тонко очерченную бровь. По
автомату снова разнёсся звон, и в лоток упала новая карточка, хотя монетку не опускали. Он прочитал
её, не поднимая.
ГОСПОЖА СУДЬБА ВСЁ ВИДИТ И ВСЁ ЗНАЕТ.
И ПРАВДА ОЧЕНЬ ВЕСЕЛО. НАДО ЖЕ МНЕ КАК-ТО РАЗВЛЕКАТЬСЯ.
СОВЕТ ГОСПОЖИ СУДЬБЫ:
ЕСТЬ ДОБЫЧА ПОЛУЧШЕ
Несмотря на непочтительный тон, новости были хорошие, и Кабал порадовался тому, что
Госпоже Судьбе, похоже, известно минимум об одном возможном клиенте.
— Добыча получше... Где именно?
Глаза Госпожи Судьбы поворачивались в глазницах, пока её взгляд не остановился прямо на
нём. Секунду она пристально смотрела на Кабала, затем вновь уставилась в хрусталь. Внутри шара
загорелся странный свет. Скрипя шестерёнками, она нежно водила пальцами над поверхностью шара,
не касаясь его. Щелчок, звон, и ещё одна карточка упала в лоток, накрыв предыдущую. Кабал взял
обе, опустил первую в карман, посмотрел на вторую. Карточка гласила:
ГОСПОЖА СУДЬБА ВСЁ ВИДИТ И ВСЁ ЗНАЕТ.
СОВЕТ ГОСПОЖИ СУДЬБЫ:
ПОЗАДИ
Кабал обернулся. Перед ним был вход в зал. Снаружи бушевал поток снующих туда-сюда
людей. Ни одного приметного лица, ни одна фигура не привлекла его внимания. Кабал нахмурился.
— Бесполезно, — сказал он вполголоса, зная, что Судьба всё равно услышит. — Чтобы найти
клиента, мне нужно что-то поточнее, чем... — Его взгляд метнулся вниз, чтобы перечитать карточку,
и он запнулся. Сейчас на ней значилось:
ГОСПОЖА СУДЬБА ВСЁ ВИДИТ И ВСЁ ЗНАЕТ.
СОВЕТ ГОСПОЖИ СУДЬБЫ:
ВПЕРЕДИ
В качестве эксперимента он попробовал повернуть карточку на девяносто градусов. Совет
Госпожи Судьбы претерпел метаморфопсихотическую [2] трансформацию и гласил теперь: СЛЕВА.
Кабал слегка кивнул — недурно! Учитывая, что по существу она была наполовину манекеном,
небольшим шкафчиком с винтиками и шестерёнками, которых бы хватило на довольно точные
каминные часы, от неё определённо была польза. Бережно держа предсказание, будто картонный
компас, Кабал отправился на поиски жертвы.
Он стремительно ворвался в толпу и, по своей природе и своему обыкновению не обращая
внимания на жалобы тех, кому он наступал на ноги и рассыпал арахис, он продолжил сближение с
целью. Первым делом с помощью грубой триангуляции он вычислил приблизительное направление и
расстояние. Затем, он опустил голову и, сея вокруг недовольство, начал прокладывать путь сквозь
людскую толщу. ВПЕРЕДИ, — гласила карточка, — ВПЕРЕДИ.
Стремительную погоню Кабала внезапно оборвала упакованная в воскресный костюм
недвижимая скала. Он поднял взгляд — над ним, выглядывая из-под скверной стрижки, нависал чей-
то лоб. Кабал тут же сверился с картой. СОВЕТ ГОСПОЖИ СУДЬБЫ на этот раз был:
ЭТО ОН. ИЗВИНИСЬ. ЖИВО.
Кабал убрал карточку гадалки в грудной карман и тронул край своей шляпы.
— Добрый вечер, сэр! — сказал он здоровяку. — Мне ужасно жаль, что налетел на вас вот так.
Мои глубочайшие извинения.
Мужик пристально посмотрел на него, его руки незамедлительно сжались в кулаки, он
побледнел.
Кабал знал более чем достаточно о тонкостях эндокринной системы, чтобы понять, что люди,
от гнева бледнеющие, распускают кулаки куда охотнее тех, что краснеют. Свободная рука Кабала
непроизвольно легла на трость, крепко сжав серебряный череп набалдашника, и медленно
поворачивала его до тех пор, пока не щёлкнул затвор. Хорст наверняка считает, что протыкать
посетителя вкладной шпагой — это плохое обхождение, но по мнению Кабала, выражение "Клиент
всегда прав" становится чисто теоретическим в тот момент, когда клиент заносит кулак.
— Тэд, пожалуйста, не надо! — с наветренной стороны этого человека-горы появилась
женщина. Как и здоровяк — его звали Тэд — она была бледна, но по другим причинам. Её тёмный
макияж подчёркивал белизну кожи. — Пожалуйста, он того не стоит!
Кабал, которого в разное время преследовали толпы селян, толпы горожан, полиция, армия,
две Инквизиции и прочие заинтересованные граждане, был более чем уверен, что уж он-то того стоит.
В её устах, однако, фраза уже давно стала звучать как готовое заклинание, чары, удерживающие Тэда
от крайностей. В связи с этим Кабал был готов простить ей такую наглость. К Тэду же у него
