Д. Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант
основном ради удовольствия производить в уме нехитрые арифметические операции над постоянно
растущим числом и наслаждаться внушительной суммой, которая вырисовывалась по правую сторону
от знака "равно". Несомненно он не был бы так счастлив, если бы знал, что ждало его в скрытом
завесой будущем, вскоре после того как он оставит смертное ложе. Если ему казалось, что
министерство сельского хозяйства помешалось на ненужных документах, первая же встреча с
Артуром Трабшоу покажет, что то были ещё цветочки.
Тэд и Рейчел шли по широким дорожкам между аттракционами. Любопытный наблюдатель,
последив за ними пару минут, сразу и не понял бы, зачем эта парочка вообще пришла.
Рейчел видела будто бы другую, цензурированную версию ярмарки. Большую часть времени
она выглядела взволнованной и настороженной. Даже если время от времени что-то и привлекало её
взгляд, радость на её лице тут же вытеснялась отработанным неопределённым выражением. Она
давно забыла, что значит иметь собственное мнение, но если у неё вдруг возникало такое, при Тэде
она старалась его не высказывать. Он ведь мог с ним и не согласиться. Неопределённость
распространилась и на её внешний вид — достойная, но безнадёжная попытка понравиться Тэду и
быть невзрачной для других мужчин. В конце концов она просто превратилась в подобие женщины в
хорошей, но непривлекательной одежде, приятных, но тусклых цветов. На ней было слишком много
косметики: тени для глаз и маскирующий карандаш, которые скрывали её природное очарование и
кое-что ещё.
Цели Тэда тоже не были ясны. Он на ярмарке, но не веселится. У него есть подружка, но они не
друзья. Он с ней не гулял, скорее пас подобно злобной овчарке, следя как бы кто не покусился на его
собственность. Он разрывался между желанием выставить её напоказ и страхом, что на неё
действительно посмотрит какой-нибудь мужик. Если бы любопытный наблюдатель продолжил
слежку чуть дольше, то непременно оказался бы нос к носу с Тэдом — тот был одет по-воскресному и
неудачно подстрижен — который выпучив глаза и тяжело дыша, потребовал бы объяснить, чем это
его девушка так заинтересовала любопытного наблюдателя.
Они бродили между киосками, он — преисполненный подозрений, она — не зная, чего
опасаться — даже не догадываясь, что и вправду были объектами внимания любопытного
наблюдателя.
За ними наблюдал Хорст Кабал, которого смогли бы увидеть лишь наиболее тонко
чувствующие из кошек и самые подозрительные из собак. Способность быть незаметным для людей и
животных — один из маленьких трюков, которым он научился, едва стал чуть мертвее остальных —
наряду со скоростью, силой, и (если понадобится) гипнозом. Проницательным взглядом и чутким
сердцем он, однако, обладал всегда. Хорст наблюдал и слушал их неестественный разговор — его
безапелляционные заявления, её уклончивые ответы — и сделал выводы.
Он подождал, пока они не скрылись из виду, снова перетёк в видимое состояние, и молча стоял
с выражением глубокой задумчивости на лице. Затем он растворился в воздухе — и снова вокруг
никого.
* * *
Йоханнес Кабал как раз заканчивал свою первую смену в качестве зазывалы, когда его нашёл
Хорст. Он выпрыгнул из ниоткуда прямо на глазах у нескольких посетителей, которые от
неожиданности в едином порыве подскочили и вскрикнули.
— Это мой брат, — объяснил им Кабал. Он улыбнулся со всей теплотой игрушечной духовки.
— Весьма одарённый фокусник.
Он подождал пока поутихшая и не до конца убеждённая толпа рассосётся, и рассерженно
повернулся к Хорсту.
— Ты что творишь? Ничего не стоит распугать этих овечек.
Хорст вручил ему бутылку, которую подобрал где-то по дороге сюда. Что примечательно, её
содержимое выдержало такую быструю перевозку.
— Вот выпей, — сказал он, не обращая внимания на злость Кабала. — Тебе нужно сохранить
голос для следующей смены.
Кабал с недовольством взял бутылку и хлебнул. За один миг раздражение на его лице
сменилось испуганным отвращением. Он выплюнул жидкость в траву, как сделал бы человек,
невнимательный при работе с пипеткой и концентрированной азотной кислотой. Кабал свирепо
смотрел на Хорста, сняв очки и протирая слезящиеся глаза.
— Чистящее средство? Ты мне чистящее средство даёшь?
Хорст, сначала удивившись, теперь развеселился
— Это шипучка, Йоханнес. Ты шипучку никогда не пил?
Кабал подозрительно посмотрел на брата, затем на бутылку.
— Люди это пьют?
— Да.
— Не в лечебных целях?
— Верно.
Кабал покачал головой, явно не поверив:
— C ума посходили.
Он осторожно поставил бутылку на землю, но продолжал следить за ней краем глаза, как будто
боялся, что она сама заставит его себя выпить.
— Так чем ты занимался?
— Наблюдал.
Он замолчал, подождал, пока тишина не заставит брата буквально вскипеть от злости, и только
тогда продолжил:
— Мне кажется, сегодня тебе может повезти.
На лице Кабала мелькнул проблеск надежды, который встревожил Хорста, но он быстро
сменился подозрением.
— Я думал, ты не одобряешь.
— Не одобряю. Я лишь сказал, что сегодня тебе может повезти. Я не говорил, что сделаю для
этого что-нибудь.
Кабал задумался.
— И...
Внезапно он остался один. Тяжело вздохнул. Злиться едва ли стоило: он понимал, ради этого
Хорст и исчез таким образом. Йоханнес Кабал посмотрел на бутылку шипучки и решил, что тоже не
прочь оказаться где-нибудь в другом месте. Если есть шанс, что сегодня ярмарка получит свою
первую настоящую жертву, ему не терпелось это увидеть. При необходимости он сам приложит к
этому руку. А учитывая, какая именно инстанция поручила ему на время управление ярмаркой,
необходимость, наверное, существовала. Впрочем, сначала нужно найти кого-нибудь на замену.
— Ты! — он щёлкнул пальцами и повелительно на кого-то указал.
Проходивший мимо десятилетний мальчик в круглой шапочке, футболке в красную и белую
полоску с бумажным пакетом свежего жареного арахиса вытаращился на Кабала. Он неуверенно
ткнул себя в грудь:
— Я, сэр?
— Да, ты! Сюда. Подойди сюда. Поднимайся, вставай за трибуну. Хотя, наверное, нет — тебя
отсюда никто не увидит. Сбоку встань. Снимай свою дурацкую шапочку. А вот эту дурацкую
шапочку надевай. Вот так. Будешь рекламировать павильон, пока я не вернусь.
Кабал уходил, а мальчика в непомерно большой соломенной шляпе охватила паника.
— Как это делается? — крикнул мальчик ему вслед, но ответа не получил.
На самом деле, Кабал был столь же не уверен в том, что ему делать дальше. Несмотря на
тщательные поиски, чего-то вроде инструкции по применению ярмарки не нашлось.
Кабал брёл в толпе в поисках вдохновения. Вокруг болтали обычные люди — самые обычные и
крайне болтливые. Вряд ли будет трудно, рассуждал он. Эта ярмарка — отросток Преисподней, её
форпост, зал ожидания для претендентов на вечные муки. Каждой своей клеткой это место должно
стремиться завладеть душами ничего не подозревающих людей. Поэтому, размышлял он, требуется
лишь слегка подтолкнуть естественный ход вещей. Кабал остановился — мрачная скала посреди
людского потока. Он не совсем представлял, с чего следует начать, чтобы слегка подтолкнуть
ярмарку. Возможно, он, помыслить противно, чересчур раздумывает над этой проблемой. Возможно,
следует довериться инстинкту. Он сознавал, что это непросто — его первым инстинктом всегда было
прибегнуть к разумному размышлению. Но, возможно, хотя бы на этот раз, ему следует прислушаться
к интуиции.
Он пытался очистить свой разум, пытался утихомирить тысячи жужжащих мыслей,
наполнявших его сознание, пытался не обращать внимания на шум толпы. Он продолжал попытки
собраться и сосредоточиться, пока не осталось ничего.
Вообще ничего.
Уж точно ничего полезного. Он раздражённо фыркнул и позволил своему разуму,
возмущённому даже несколькими мгновениями бездействия, заработать с прежней силой.
Недовольный тем, что эксперимент не удался, Йоханнес Кабал посмотрел прямо перед собой и
увидел зал игровых автоматов. Он был удивлён, когда Хорст настоял на том, чтобы добавить его в
комплект аттракционов. Но, как и всегда, его брат разбирался в том, что нравится людям. Было
непохоже, что автоматы сыграют большую роль в сборе душ, зато они вроде как выполняли
превосходную работу по сбору мелочи у тех, кто мог их себе позволить и раздаче её тем, у кого
