Виктор Сонькин - Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу
Сам Пасквин. Кусок эллинистической скульптурной группы — возможно, Менелай с телом Патрокла. Стоит на Пьяцца Пасквино, чуть к западу от Пьяцца Навона. «Разговаривает» до сих пор — правда, в основном длинными и скучными тирадами социально-политического содержания.
Мадам Лукреция.
Пасквин.
Марфорио.
Аббат Луиджи.
Бабуино.
Факкино.
Марфорио. Огромная статуя речного бога. Стояла (точнее, лежала) возле Мамертинской тюрьмы недалеко от Форума, позже — на Пьяцца дель Кампидольо. Сейчас украшает внутренний дворик Капитолийских музеев и больше не разговаривает.
Аббат Луиджи. Позднеримская статуя неизвестного мужчины в тоге, имя получила за сходство с местным священником. Стоит на Пьяцца Видони, у стены церкви Сант-Андреа-делла-Валле. Много раз терял голову; нынешняя сделана из бетона.
Мадам Лукреция. Огромный позднеримский бюст, возможно — богиня Исида, жрица Исиды или императрица Фаустина. Названа по имени бывшей владелицы, Лукреции д’Аланья. Стоит на римской площади Сан-Марко (возле Пьяцца Венеция у подножия Капитолия).
Бабуино («бабуин»). Плохо сохранившаяся римская статуя Силена (лесного бога с козлиными ногами), прозвана «бабуином» за уродливость. Стоит посреди квартала дорогих магазинов на улице, которая раньше называлась Виа Паолина, а теперь — Виа дель Бабуино. До недавнего времени разговаривала, но потом граффити возле бутиков сочли неуместными и стерли.
Факкино («носильщик»). Единственный неантичный представитель семейства: бюст XVI века, иногда приписывается Микеланджело, изображает водоноса, который собирает в бочонок воду из Тибра и продает в городе. Стоит на углу Корсо и Виа Лата.
Имя Пасквина породило в разных языках нарицательное название для злобной сатиры — пасквиля.
Римский Пантеон оказал влияние на западную культуру по двум направлениям. Во-первых, слово «пантеон» от предполагаемого значения «храм всех богов» сдвинулось в европейских языках к значению «усыпальница выдающихся людей». Этому сдвигу сильно поспособствовал французский опыт: в первые годы республиканского правления новая церковь Святой Женевьевы в Париже была превращена в мавзолей для великих сынов Франции. Там похоронены Вольтер, Гюго, Александр Дюма-отец, супруги Кюри и многие другие. На следующий день после смерти Сталина советские власти приняли решение о строительстве Пантеона в Москве (без указания точного места), чтобы перенести в него мумии Ленина и Сталина из Мавзолея и останки, захороненные в Кремлевской стене, но уже через пару лет этот проект канул в небытие. Второе влияние было не менее важным, чем первое, и сказалось оно в области зодчества. Многие архитекторы, начиная с эпохи Возрождения, пытались переосмыслить необычную композицию Пантеона и творчески пересоздать великое здание. Микеланджело, по свидетельству Вазари, приступая к проектированию собора Святого Петра, говорил, что хочет водрузить купол Пантеона на своды базилики Максенция. Андреа Палладио выстроил в подражание Пантеону храм-усыпальницу на вилле Барбаро в области Венето. Другие известные подражания и вариации на тему Пантеона — бывший читальный зал Британского музея в Лондоне; Киллиан-Корт Массачусетского технологического института в Бостоне; Мемориал Джефферсона в Вашингтоне и еще множество зданий по всему миру, включая русские усадебные церкви эпохи классицизма.
Один из проектов советского Пантеона. Архитектор А. В. Власов, 1954 год.
Во времена Возрождения Пантеон стали использовать как усыпальницу. Самый знаменитый покойник в Пантеоне — Рафаэль (вторая часовня слева), чья эпитафия завершается таким двустишием:
Жив был пока Рафаэль, пораженья
страшилась природа;
Но после смерти его смерти страшится
сама.[45]
Кроме художников и скульпторов, в Пантеоне покоятся представители недолговечной итальянской королевской династии — Виктор Эммануил II, первый король объединенной Италии, и его сын Умберто I со своей женой Маргаритой Савойской. Члены итальянских монархических организаций до сих пор время от времени добровольно несут вахту у их могил.
Из картин, которыми начиная с xv века стали украшать Пантеон, наибольшего внимания заслуживает прелестное «Благовещение», приписываемое Мелоццо да Форли.
Вокруг Пантеона
К обратной стороне ротонды непосредственно прилегает стена еще одного адриановского здания, которое, в свою очередь, тоже возникло не на пустом месте, а заменило сгоревшую постройку Агриппы. Хорошо сохранившиеся украшения мраморного фриза — дельфины, ракушки, трезубцы — позволяют предположить, что это базилика Нептуна, о которой сообщает Дион Кассий. Здание Агриппы было возведено в честь морских побед (неудивительно: именно морская победа при Акции под командованием Агриппы сделала Августа безраздельным властелином мира). Чтобы морская тематика оказалась всеохватной, внутри базилики были выставлены картины на сюжет путешествия аргонавтов.
Базилика Нептуна была пристроена к Пантеону вплотную с юга, а с западной стороны его поджимала еще одна постройка — Юлиевы Септы (Saepta Iulia). Один из законов Паркинсона гласит, что любая корпорация перед крахом строит для себя монументальную штаб-квартиру; к государственному устройству это тоже относится. Хотя в истории римской республики трудно нащупать какую-то одну дату, которая обозначала бы ее однозначный конец, ни у кого нет сомнения, что политическая карьера Юлия Цезаря пролегла как раз по рубежу между республикой и империей. И, конечно, именно Цезарь вложил немало усилий и средств в строительство и обновление важнейших республиканских построек — курии (здания Сената) и Септ, помещений для голосования.
К демократическим процедурам Цезарь относился цинично. «Выборы он поделил с народом, — пишет Светоний, — за исключением соискателей консульства, половина кандидатов избиралась по желанию народа, половина — по назначению Цезаря. Назначал он их в коротких записках, рассылаемых по трибам: „Диктатор Цезарь — такой-то трибе. Предлагаю вашему вниманию такого-то, дабы он по вашему выбору получил искомое им звание“»[46] (курсив мой). Тем не менее и он, и его преемники еще некоторое время уделяли внимание республиканскому фасаду; до завершения строительства Септ Цезарь не дожил, но при Августе они были открыты весьма торжественно. Кстати, только наследовавший Августу Тиберий окончательно расправился с практикой прямого народного представительства, передав все выборы без исключения в ведение Сената, к тому моменту уже вполне карманного.
В результате Септы (это слово буквально означает «загон») практически не использовались по прямому назначению, а в соседнем помещении (возможно, это была надстройка над Септами) так называемого Дирибитория — счетной комиссии — не подсчитывали никаких голосов. Дирибиторий славился уникальной крышей, самой широкой в Риме. Она была деревянная, сделанная из лиственницы. Когда после повреждения или пожара ее понадобилось заменить, выяснилось, что технология утрачена, и Дирибиторий так и остался стоять без крыши.
В Септах иногда проходили народные гуляния, гладиаторские бои, театральные представления, возможно, даже навмахии (потешные морские сражения). Император Клавдий в годовщину своего правления давал там скромное гладиаторское представление под названием «Закуска» (Sportula) — так называлась корзинка с едой, которую по традиции клиенты получали от патронов. Клавдий объяснил название тем, что предлагаемое представление — как наспех приготовленная трапеза.
К юго-востоку от ротонды Пантеона и стены базилики Нептуна расположена Пьяцца делла Минерва. Она названа так в честь небольшой, но важной церкви — Санта-Мария-сопра-Минерва. Церковь, в свою очередь, обязана своим именем ошибке: считалось, что она возведена на развалинах античного храма Минервы. Действительно, храм Минервы где-то на Марсовом поле был, но место церкви занимал, скорее всего, храмовый комплекс Исиды и Сераписа.
Исида была египетской богиней, но римляне, как мы уже неоднократно убеждались, легко принимали в свой пантеон иноземных богов. Культ Исиды и вообще увлечение Египтом при Августе стали очень модными в Риме. В районе, прилегающем к нынешней церкви Санта-Мария-сопра-Минерва, нашли несколько египетских обелисков, которые, возможно, попарно стояли перед входом в храм. Один украшает сейчас фонтан перед Пантеоном, другой стоит на спине слона на Пьяцца делла Минерва.
