Бастет - Мы, аристократы. 1-й, 2-й курс
Вы и представить не могли, что бывают такие жестокие родственники? В вашем возрасте и с вашим жизненным опытом? Не заставляйте меня считать, что вам самому нужен опекун - если, конечно, вы говорите правду, сэр.
Вы очень виноваты передо мной? Знаю, сэр. Вы очень виноваты передо мной каждый день в течение десяти лет.
Нет, сэр, просьбой о прощении вы не отделаетесь. У вас не получилось купить меня тем, что седой и важный директор умоляет маленького мальчика о прощении, роняя на бороду скупую мужскую слезу. Через десять лет я подумаю, стоит ли вас прощать.
Что именно я надумаю, я знал уже сейчас. Но это я уже сам с собой, за стенами кабинета... уфф, ну и разговорчик был… Теперь я наверняка переведён директором из условно-полезных существ в условно-вредные - и хорошо, если не в опасные - а в Избранные зачислен мой дублёр Лонгботтом, и всё, что предназначалось мне, достанется на его долю. Значит, если я хочу помешать планам Дамблдора, нужно проследить за новым избранником и разрушить интриги с его участием. И если получится, спасти растяпу.
По мере того, как статьи появлялись в печати, отношение слизеринцев ко мне разделилось. Вслух никто ничего не говорил, но я был не настолько слеп, чтобы не замечать изменений. Большинство из них отнеслось ко мне с обезличенным сочувствием, я стал для них ещё одним обоснованием неприязни к маглам. Кое-кто заметно потеплел ко мне. Как ни странно, в эту компанию попали Винс с Грегом, и без того относившиеся ко мне неплохо. Детские унижения и необходимость подчиняться своеволию вышестоящих были для них не пустым звуком, и если прежде чувствовалось, что я для них в первую очередь официальный союзник Драко, то теперь я стал для них своим парнем. Но были и такие, кто стал относиться ко мне с той или иной степенью брезгливости. Особенно она проявлялась у Панси Паркинсон и братьев Бойд.
Братья Бойд, двое высокомерных красавчиков - третьекурсник Уолтер и первокурсник Беннет - относились с молчаливым презрением ко всему миру, от них и следовало этого ожидать. Панси перестала мне язвить, вместо этого при встрече со мной она делала едва уловимую презрительную гримаску и отворачивалась в сторону. Её подруга Дафна Гринграсс, напротив, непрочь была посочувствовать мне, это было видно по её открытому для общения взгляду, но я не давал ей повода для подобных разговоров.
Отдельным пунктом стояло поведение Забини, с которым мы долгое время находились в состоянии враждебного нейтралитета. В последнее время Блейз пытался сблизиться со мной и с нашей компанией, но мы уже привыкли держать его на расстоянии, поэтому у него мало что получалось. Его отношение ко мне нисколько не изменилось, будто он и не читал этих статей. По каким-то причинам войти в доверие ко мне было для него важнее, словно он, как когда-то Драко и Тед, выбрал меня в союзники. Тем не менее, это «нисколько» настораживало меня, потому что в чём-то переменились даже они. Было заметно, что теперь Драко чувствовал себя при мне неловко - он признавал меня крутым, но никак не мог заставить себя принять меня вместе с моим прошлым, вызывавшим у него спинномозговое неприятие. Нотт относился ко мне почти так же, как и прежде, но краем зрения я стал иногда замечать на себе его испытующий взгляд.
Когда я уходил в кабинет директора, Тед сказал, что дождётся меня в гостиной. Как и остальные слизеринцы, он понимал, что разговор у меня будет непростой.
- Есть что-нибудь интересное? - спросил он, когда я вернулся.
- Так, пустяки, - ответил я мимоходом, потому что в гостиной находилось немало змей, которым было интересно, зачем меня вызывал Дамблдор и чем это закончилось. Тем не менее Тед должен был понять, что пустяки - это больше, чем ничего.
Я улёгся в нашей комнате на заправленной кровати, заложив руки за голову и дожидаясь его прихода. Вскоре вошёл и Тед, присел на свою кровать и вопросительно взглянул на меня.
- Сегодня я растерял последние крохи хорошего расположения Дамблдора, - порадовал я его.
- После таких статей это ожидаемо, - согласился Тед. - Дамблдор наверняка догадался, что это целенаправленная атака. Ты ведь собираешься менять опекуна?
Этого я Теду не говорил, но вычислил он верно.
- Да. Он вынудил меня, но, может, это и к лучшему.
- Однозначно к лучшему. Если у тебя всё получится, ты сможешь располагать собой, а сильно навредить тебе директор не сможет. Ты Мальчик-Который-Выжил, попечительский совет на твоей стороне, общественное мнение тоже.
- Всё обстоит сложнее, Тед. Потеря опекунства не только отнимет у Дамблдора приличные деньги, но и заметно повредит его репутации, не говоря уже об его планах на меня. Я подозреваю, что теперь он сделает всё, чтобы закопать меня поглубже.
- А ты не преувеличиваешь? Одного причинённого ущерба мало, чтобы закопать тебя во вред себе. Вот если бы ты знал его планы и мог выдать их…
Я прикинул и понял, что от Дамблдора я почти ничего не знаю. Наиболее опасные сведения я раздобыл сам.
- От него мне известно только то, что в его планах мне отводилась роль… фигуры. Разменной фигуры.
Тед, несомненно, заметил уточнение «от него», но не стал заострять на нём внимание.
- Если это - всё, это несущественно. Это общие слова, от которых легко отказаться. За них не закапывают.
- Пожалуй. Но если у Дамблдора получится закопать меня без вреда для себя, он это сделает. Поэтому не говори обо мне никому ни слова. Ничего из того, что можешь знать только ты - когда я ушёл, когда пришёл, где был, что ел, когда умывался… Ни-че-го.
Нотт приподнял брови, демонстрируя лёгкое удивление.
- Ты меня знаешь, Гарри, и всё-таки об этом просишь. Либо мне следует обидеться, либо всё настолько серьёзно.
- Второе. И если у тебя имеются какие-то соображения насчёт меня, я попросил бы тебя не высказывать их вслух, - добавил я, помня, каким пугающе проницательным бывает Тед. - Верные или неверные, они могут оказаться камешком, который сдвинет лавину.
- Соображения… - он ненадолго призадумался. - Ладно, сюзерен.
На следующее утро Тед получил письмо. Когда мы с завтрака зашли за учебниками, чтобы захватить их на трансфигурацию, оно ждало адресата на письменном столе.
Глаза Теда на мгновение расширились, когда он сломал печать и прочитал записку.
- Это от Грейнджер, - обернулся он ко мне. - Она хочет встретиться со мной и поговорить. После занятий, на южной террасе, где мы прежде общались втроём, помнишь?
- Тебя это еще беспокоит? - удивился я его взволнованному тону.
- Ещё бы не беспокоило! Поттер, ты совсем тупой? Вчера ты окончательно лишился расположения Дамблдора, а сегодня Грейнджер понадобилось наладить со мной отношения! Ты понимаешь, что это может значить?
После снятия окаменения Гермиона не искала общения со мной ни до каникул, ни после них. Все наши отношения в последнее время ограничивались краткими «привет» и «пока», и это меня тревожило.
- Не буду разочаровывать тебя и утверждать, что это - совпадение, - признал я. - Хотя возможность совпадения не исключена. Грейнджер давно хотела помириться с тобой, но не хотела заговаривать первой. Может, она наконец-то перешагнула этот барьер. Про Диану она знает?
- Без понятия. В разговоре всё равно выяснится, что ей нужно.
Последней парой у нас в этот день была ЗоТИ. Гилдерой, как всегда, рисовался и картинно потряхивал золотистыми локонами, производя неизгладимое впечатление на соплюшек, и, как всегда, вызвал меня к доске, чтобы я изображал ему очередную жертву его подвигов. Мне было абсолютно безразлично как то, что мне приходится делать на ЗоТИ, так и то, что ЗоТИ у нас по-прежнему отсутствует как предмет. Как говорится, солдат спит - служба идёт, а что мне нужно, я и сам изучу.
Я заметил, что Гермиона иногда украдкой оглядывается на нас с Ноттом. Нужно сказать - не только сегодня и не только она, потому что после каникул Тед выглядел так, что мог произвести впечатление на любую девчонку. Даже на такую, которая сохнет по кому-то ещё. После занятий он сунул мне свою папку с учебниками, сказав, что сразу пойдёт на условленное место.
Я успел написать обзор для завтрашней астрономии и объяснить кое-что оттуда Миллисент, когда он вернулся. Тед дождался окончания моего разговора с Милли, и мы с ним ушли обсуждать его встречу с Гермионой. Судя по тому, как он хмурился, итог ему совсем не нравился.
- Для начала Грейнджер объявила мне, что она меня прощает, - сообщил Тед, когда за нами закрылась дверь спальни. Было видно, что его это злило. - На девчонок не обижаются, поэтому я поблагодарил её. Она обрадовалась и стала болтать со мной, словно и не игнорировала меня с сентября. Ну ты знаешь Грейнджер - сплошной напор и натиск. Что я делал, что читал, чем занимался, где провёл каникулы и всё такое. Ей бы только допросчиком работать…
- И много она из тебя вытянула?
- Да почти ничего, хотя мне пришлось для этого напрягаться. В какой-то мере спасало «а у тебя как?», на некоторые вопросы пришлось сказать, что мне это будет не интересно рассказывать, на другие - что ей это будет не интересно слушать. С последним она не соглашалась, но я был несговорчив. Затем мы немного пообсуждали общеизвестные события. Ещё я сказал ей, чтобы она больше не звала меня Тедом, потому что мы уже не дети и наши могут подумать, что она моя девушка. Она пыталась возражать, но я напомнил ей, что её симпатии отданы Гилдерою и что я не хочу выглядеть идиотом, пытаясь перебить такого соперника.
