Iris Black - Отрезок пути
Он взмахивает рукой, и помощник вносит в зал суда небольшую черную шкатулку. Однако денег они не пожалели. Когда-то я просил такую у деда, но он мне объяснил, что четыре тысячи галеонов – это немного чересчур для рождественского подарка. Зато речь можно записывать, да и вообще все, что угодно.
Кингсли открывает шкатулку и бормочет над ней заклинания не меньше десяти минут. Видимо, не зря говорят, что штука сложная. Насколько я слышал, у магглов с этим как-то попроще, да и подешевле. Могли бы, между прочим, и поучиться.
Наконец, из шкатулки раздаются голоса:
«Целитель Райнхард Морис Лежен…»
«Отвратительно звучит, правда?»
«Вы согласны ответить на несколько вопросов?»
«А у меня есть выбор? Отвечу, разумеется. Только недолго. Менять повязки и вводить в кровь зелья нужно регулярно. А те милые ребята, что стоят в коридоре с палочками наперевес, едва ли смогут мне в этом помочь».
«Целитель Лежен, как давно вы знакомы с Северусом Снейпом?»
«Почти десять лет».
«Какие отношения вас связывают?»
«Он мой близкий друг».
«Вы можете сказать, что хорошо его знаете?»
«Ни один человек не может сказать, что хорошо кого-то знает. Но, думаю, что я знаю Северуса лучше многих».
«Когда вы видели его последний раз?»
«Две минуты назад».
«Целитель Лежен, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду!»
«Извините, Кингсли… то есть, господин министр… Если не ошибаюсь, это было на конференции в Копенгагене в девяносто третьем… или в девяносто четвертом».
«С тех пор вы поддерживали с ним связь?»
«Мы переписывались. Если это можно так назвать».
«Прошу прощения?»
«На каждые двадцать писем я получал примерно одно. В лучшем случае полтора».
«Вы ведь не были в Англии с тех пор, как смогли отсюда уехать?»
«Не был».
«В таком случае, почему вы вернулись в прошлом году, как раз после смены власти?»
«Кинг… кхм… министр, вам прекрасно известны обстоятельства, которые вынудили меня жить здесь. Пусть и не сразу, но эта страна дала мне защиту. Здесь живет моя двоюродная тетка, Поппи Помфри. Здесь живет мой близкий друг. Кроме того, в то время, что я работал в Сент-Мунго, у меня завязалась дружба с одной пациенткой».
«Вы можете назвать ее имя?»
«Луна Лавгуд, студентка Хогвартса. Вы с ней знакомы. Как бы то ни было, вполне закономерно, что я интересовался происходящим в этой стране и выписывал английские газеты. Северус писал редко и никогда не вдавался в подробности, но из писем Луны я знал, что происходит в Хогвартсе. Будучи умной девочкой, она ограничивалась намеками, но я привык понимать ее с полуслова. Поппи тоже сообщала мне последние новости. После неожиданной смены политики Министерства мне оставалось только сложить два и два. Я решил, что в больнице Сент-Мунго не помешают лишние руки, поэтому и приехал».
«Вы пытались связаться со своим другом?»
«Нет».
«Почему?»
«Поппи не смогла со мной встретиться, поэтому я навестил Луну Лавгуд, и она рассказала все, что знала о смерти Альбуса Дамблдора. Я решил, что мне не стóит вмешиваться».
«То есть, вы пришли к выводу, что Северус Снейп – приспешник Волдеморта?»
«Я был бы идиотом, если бы пришел к такому выводу. Я понял, что он что-то задумал, и не хотел навредить».
«Почему вы так решили?»
«Если вы убедились, что зелье не действует, то вряд ли через несколько лет снова станете пить его в надежде на положительный эффект».
«Вы не могли бы выражаться яснее, целитель Лежен?»
«Северус связался с Пожирателями смерти в шестнадцать лет и сознательно перешел на другую сторону. Если вы найдете хоть немного логики в его возвращении под их знамена, я буду безмерно удивлен. Как бы то ни было, недавние события доказывают мою правоту. А сейчас, если вы не возражаете, я бы хотел вернуться к моему пациенту. В противном случае вам некого будет судить».
Кингсли закрывает шкатулку и поворачивается к Визенгамоту.
– Никаких доказательств, – неуверенно произносит бледная женщина. – Теоретически как друг он может его прикрывать.
– В этом нет смысла, – возражает мадам Янг. – Лежен – известный человек и прекрасный целитель. Никаких преступлений на его счету нет…
– Не считая нескольких судов, Шайенна, – вмешивается усатый тип.
– Да что там были за суды? – отмахивается она. – Если не ошибаюсь, он сломал пару ребер папаше, который дал ребенку поиграться с опасным артефактом, а в больницу его принес, когда тот уже посинел. Опасался, видите ли, проблем с Министерством. Уж извините, Мендус, но я бы за такое шею свернула.
– Ну, а то, что он спустил с лестницы своего коллегу? – не сдается усатый.
– По-моему, этот коллега перепутал зелья и едва не отравил пациента, – вставляет свое слово бабушкин приятель, повернутый на заклинаниях.
Похоже, с ним все не так плохо. И, кстати, интересно, говорила ли ему бабушка, что заклинания – это для слабаков? Что-то сомневаюсь. Хотя… насколько я ее знаю, она бы и Мерлину могла посоветовать сбрить бороду.
– В любом случае, речь сейчас не о целителе Лежене, – вмешивается Кингсли. – В настоящее время у него нет никаких проблем с законом.
С этим приходится согласиться всем, особенно энергично кивает Шайенна Янг. Хорошее, кстати, имя. Приятно осознавать, что я не ошибся насчет индейских корней1.
– Вы ведь знакомы с ним лично, министр? – подозрительно спрашивает усатый. – И вы тоже, Шайенна? Не уверен, что я слышал об этом деле…
С чего это он вдруг так активизировался, хотелось бы знать? Не к добру это.
– Вы несколько лет работали в Германии, Мендус, – слегка поморщившись, объясняет Янг. – А в прессе это дело моими стараниями не освещалось. Коротко говоря, целителя Лежена преследовали, а Аврорат его защищал. Ничего, что можно было бы связать с сегодняшним разбирательством.
– Шайенна права, – подтверждает Кингсли. – Это дело прошлое.
– Мы должны быть уверены, что показаниям этого человека можно доверять, – брюзгливо произносит усатый. – О нем ходят разные слухи, которые…
– …не имеют ни малейшего отношения ни к нарушениям закона, ни к суду над Северусом Снейпом, Мендус, – заканчивает Кингсли, – а потому не будут обсуждаться. Думаю, имеет смысл вернуться к допросу свидетелей.
Усатый хрен недовольно поджимает губы и теребит свои усы так яростно, словно у него там завелись блохи, но спорить с министром не решается. С чего он, спрашивается, так на Райка взъелся? Тот отказался осматривать его геморрой? Или, может, это детская травма? А что, запросто. Вредный целитель дал пятилетнему малышу невкусное зелье, от которого у ребенка внезапно выросли усы. С тех пор он так и не смог нормально побриться и теперь ненавидит всех представителей колдомедицины. Логично.
Я фыркаю в кулак. Луна смотрит на меня вопросительно, но я только мотаю головой. Вряд ли удастся донести до нее свое идиотское чувство юмора. Пока я пытаюсь подавить неуместное желание расхохотаться, Кингсли вызывает МакГонагалл.
– Господин министр, вы не будете возражать, если я проведу допрос этого свидетеля? – вкрадчиво осведомляется мадам Янг.
Судя по выражению лица Кингсли, возразить ему очень хочется. Но он почему-то этого не делает и только коротко кивает, опасливо поглядывая на эту представительницу племени имени себя. А ну как скальп снимет. Хотя снимать скальп, кажется, не индейцы придумали. Впрочем, могу и ошибаться… Ох, Мерлин, да какая разница!
Между тем МакГонагалл с достоинством усаживается в неудобное кресло, смыкает кончики пальцев и с вызовом смотрит на оживившуюся мадам Янг. Почему-то у меня такое ощущение, что это может плохо кончиться.
– Профессор МакГонагалл, вы с Северусом Снейпом много лет работали вместе и были деканами враждующих факультетов, – начинает Янг. – Какие отношения вас связывали до смерти Альбуса Дамблдора? Вы тоже враждовали, как и ваши студенты?
– Мы взрослые люди, мадам Янг, – спокойно отвечает МакГонагалл, – и вели себя соответственно.
– Но ведь его назначили деканом Слизерина всего через несколько лет после окончания Хогвартса. Вас злило, что недавний студент стал вашим коллегой? Было тяжело общаться с ним на равных?
– Мадам Янг, мы сейчас обсуждаем мою тонкую душевную организацию или пытаемся понять, на чьей стороне Северус Снейп? – с сарказмом уточняет МакГонагалл.
– Круто! – фыркает Рон. – Умеет она на место поставить!
Умеет, это точно. Но, думается мне, что и мадам Янг владеет этим навыком ничуть не хуже. Вопрос один: кто кого? И еще один вопрос: зачем?
– Все мои вопросы связаны с делом, – ничуть не смутившись, заявляет Янг. – Вот только вы на них почему-то не отвечаете.
– Мы с Северусом не были друзьями. Мне не слишком нравился его подход к преподаванию. Но я всегда уважала его как профессионала. Вы довольны?
– Вполне. А что вы скажете о том периоде, когда он был студентом? Тогда вы тоже его уважали?
