Iris Black - Отрезок пути
– Северус поклялся, что будет защищать Драко и если… если Драко не сможет выполнить приказ Темного Лорда, он сделает это за него, – запнувшись, отвечает Нарцисса. – Со мной была Белла… она его провоцировала… Но она просто не понимала, что это такое – когда твоему ребенку угрожает опасность! Она…
– Когда это было? – перебивает мадам Янг. – Когда Северус Снейп дал вам Непреложный обет?
– В июле… да, в конце июля, в двадцатых числах. Точное число я не помню, но это был выходной день.
– Когда вы обращались к Северусу Снейпу за помощью, вы были уверены, что он – сторонник Волдеморта? – спрашивает Кингсли.
Миссис Малфой вздрагивает, услышав это имя, и, чуть помедлив, качает головой:
– Я не думала об этом, господин министр. Мне было все равно, кому он служит. Я только хотела защитить сына.
– То есть вы сомневались в его лояльности?
– Я же говорю – я не думала об этом, – повторяет она, поежившись. – Если бы вам пришлось общаться с Темным Лордом, вы бы тоже старались не думать. Но мне казалось странным, что Северус ему служит.
– Почему?
– Считайте это женской интуицией, – миссис Малфой поджимает губы, и на ее лице появляется упрямое выражение.
Не знаю, кому как, а мне кажется, что больше она ничего не скажет. Так оно и оказывается. На общие вопросы она продолжает отвечать, но личного мнения уже не высказывает и отделывается общими фразами.
Наконец, Кингсли предлагает ей занять свое место и вызывает Драко. Миссис Малфой успевает легко сжать плечо сына и ободряюще улыбнуться, прежде чем сесть на скамью. Драко с видом обреченного на поцелуй дементора садится в кресло и вцепляется в подлокотники мертвой хваткой.
Его допрос проходит одновременно сумбурно и занудно. Сумбурно потому, что Драко в ответах на вопросы постоянно пытается объяснить собственные поступки, а занудно потому, что твердит он одно и то же. Кингсли несколько раз приходится напоминать о том, что судят сейчас не его, а Северуса.
– Мистер Малфой, вы ведь хорошо помните смерть Альбуса Дамблдора? – вкрадчиво спрашивает мадам Янг. Похоже, без нее не обходится ни один допрос.
Драко, шумно сглотнув, кивает и смотрит на нее с опаской. Я бы на его месте тоже так смотрел.
– Прекрасно. Как вы, наверное, заметили, у предыдущих свидетелей с памятью творится что-то неладное. Быть может, хоть вы нас просветите, действительно ли Альбус Дамблдор умолял Северуса Снейпа о пощаде?
Драко болезненно морщит лоб, пытаясь припомнить подробности.
– Кажется, да… он сказал: «прошу вас»… или «пожалуйста»…
– Благодарю вас, мистер Малфой, – мадам Янг удовлетворенно кивает. – Продолжайте.
– Мистер Малфой, что вы можете сказать об отношении Северуса Снейпа к студентам в течение последнего учебного года? – задает вопрос Кингсли. – Действительно ли он обращался с учениками так жестоко, как утверждают мистер и мисс Кэрроу?
– Нет, – Драко мотает головой. – Лично я ничего такого не видел. И ни разу не слышал, чтобы он кого-то пытал. Однажды я видел в его кабинете двух гриффиндорок с пятого курса, они потрошили жаб. Он и раньше такие взыскания всем назначал, даже мне пару раз.
– Снейп наказывал слизеринцев? – шепотом бормочет Рон. – Это что-то новенькое…
– Еще он часто отправлял их на всю ночь в Запретный лес, – продолжает Драко.
– Запретный лес – опасное место, – глубокомысленно произносит усатый волшебник.
– Только не с Хагридом! – выкрикивает Гарри. – Он…
Кингсли едва заметно морщится и взмахом руки призывает к тишине. Гарри обиженно замолкает. Ничего, дойдет и до нас очередь.
– Скажите, мистер Малфой, у вас когда-либо возникали сомнения в лояльности Северуса Снейпа?
– Нет, господин министр, – после секундного колебания, неохотно признается Драко. – Я всю жизнь считал его сторонником Темного Лорда… и просто не задумывался о том, что это может быть не так.
Больше ничего стóящего от него узнать не удается, и ему разрешают снова занять свое место в зале. С видимым облегчением Драко покидает неудобное кресло и возвращается к матери.
– Вызывается свидетель Астория Лорейн Гринграсс, – объявляет Кингсли.
Я изумленно смотрю, как Тори невозмутимо шествует к креслу. Судя по гулу в зале, этот свидетель удивляет не только меня.
– Мы пришли к выводу, что для наиболее объективной оценки личности подсудимого, необходимо задать несколько вопросов кому-то из его учеников, кто имел возможность взглянуть на ситуацию в Хогвартсе со стороны, – поясняет министр. – Мисс Гринграсс любезно согласилась принять участие в заседании.
– Мисс Гринграсс, скажите, кто-либо из ваших родственников связан с Пожирателями смерти? – спрашивает он, когда Тори усаживается.
– Нет, господин министр. Если только очень дальние, но такие, я думаю, у каждого найдутся. Практически все чистокровные волшебники друг с другом в родстве.
– Как вы можете охарактеризовать Северуса Снейпа?
– Он прекрасный декан и замечательный человек, – твердо говорит Тори.
– Это правда, что он всегда был чрезмерно лоялен к студентам Слизерина, даже если они заслуживали наказания? – перехватывает инициативу мадам Янг.
– Нет, мадам. За закрытыми дверями нам доставалось за малейшую провинность. Просто профессор Снейп никогда не снимал с нас баллы при всех.
– Почему он так делал, как вы думаете?
– Наверное, чтобы мы всегда чувствовали, что он на нашей стороне, – пожав плечами, отвечает Тори. – Далеко не все студенты Слизерина связаны с Пожирателями смерти. К тому же, у нас не меньше полукровок, чем на других факультетах. Но все остальные студенты считали нас Пожирателями смерти только из-за того, что в Слизерине учился Сами-Знаете-Кто.
– Помимо него в Слизерине учились почти все Пожиратели смерти! – снова вмешивается усатый волшебник.
– Я не спорю. Но, думаю, в свое время ему было легче вербовать сторонников именно на своем факультете. А цепную реакцию еще никто не отменял.
Волшебник не находится, что возразить. Некоторые члены Визенгамота, включая мадам Янг, прячут усмешки. Замечательно!
– Хорошо, мисс Гринграсс, – произносит Кингсли. – Как вы можете охарактеризовать отношение Северуса Снейпа к студентам в течение последнего учебного года?
– Сложно сказать, господин министр, – медленно говорит Тори, тщательно подбирая слова. – Как и все, я считала его сторонником Сами-Знаете-Кого. Но мне трудно было поверить, что он мог быть заодно с Кэрроу. Эти двое – настоящие чудовища! Если кто и издевался над студентами, так это они, причем, получали от этого массу удовольствия. А профессор Снейп ни разу никого пальцем не тронул. И к нему всегда можно было обратиться за помощью… – она бросает на меня виноватый взгляд и продолжает: – Как-то раз Драко рассказал мне, что Невилла здорово избили. И мы пошли к профессору Снейпу. Я подумала, что он этого так не оставит…
– И что же? – осведомляется мадам Янг. – Не оставил?
– На следующий день Невилл выглядел нормально, а Крэбб несколько дней не решался вытащить палочку из кармана. Видимо, не оставил.
– Это еще не доказательство, – замечает бледная, похожая на призрака, женщина.
– Я доставала для Невилла кое-какие зелья, – резко говорит Тори. – Причем, некоторые из них брала в его кабинете.
– Вы хотите сказать, что помогали студентам Гриффиндора, мисс Гринграсс? – снова оживляется мадам Янг.
– Я помогала Невиллу, – уточняет Тори. – Только он со мной разговаривал. Он вообще на других не похож.
– Да, Невилл у нас большой оригинал! – ехидно говорит Джинни, взглянув на меня через плечо.
Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться.
– И директор не знал о вашей тайной деятельности? – спрашивает мадам Янг.
– В том-то и дело, – отвечает Тори. – Профессор Снейп всегда был в курсе всего, что творится в школе, – особенно, если дело касалось нас, – но мы никогда не могли понять, откуда он берет информацию. По логике, с тех пор, как он стал директором, его осведомленность должна была резко возрасти. Но иногда все выглядело так, будто ему неизвестны вещи, очевидные даже для первокурсников. Сейчас, конечно, легко рассуждать, но тогда, признаюсь, мне не приходило в голову, что все это может быть просто хитроумным планом.
– Что ж, благодарю вас, мисс Гринграсс, – кивает Кингсли, бросив быстрый взгляд на мадам Янг. – Можете занять свое место в зале суда.
Определенно, пока все идет очень даже неплохо. Просто отлично, я бы сказал. Только эта мадам Янг слегка смущает. Очень уж много вопросов задает. Пока это идет на пользу, но кто знает, что будет дальше.
– Следующим свидетелем должен был стать целитель Райнхард Лежен, который сейчас занимается лечением подсудимого, – произносит Кингсли. – Но он сообщил, что не может оставить своего пациента даже на минуту, поэтому мы записали его показания.
Он взмахивает рукой, и помощник вносит в зал суда небольшую черную шкатулку. Однако денег они не пожалели. Когда-то я просил такую у деда, но он мне объяснил, что четыре тысячи галеонов – это немного чересчур для рождественского подарка. Зато речь можно записывать, да и вообще все, что угодно.
