Марк Энтин - Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1
Ободряющие заверения властей в том, что все образуется: и рабочие места появятся, и экономический рост пойдет, никого не убеждают. Они опровергаются повседневной реальностью, в которой живут те, кто придут на избирательные участки. От этого испытываемое ими возбуждение и желание прищемить хвост властям предержащим только еще более усиливаются.
Несколько жестче объясняет складывающуюся ситуацию известный французский политик, президент Модема (Демократического движения) Франсуа Байру. Он ведет сейчас напряженные переговоры о создании коалиции центристов для того, чтобы забрать голоса одновременно и у правых, и у левых. Все дело в несовершенстве нынешней политической системы страны и избирательного законодательства, подчеркивает он. За Национальный Фронт порядка 20 % населения. Это уже вполне определившийся электорат. А крайне правым досталось всего два депутатских кресла из 577. Нарушение элементарных принципов демократии, справедливости и представительности очевидно. Сейчас оно работает в интересах Национального Фронта, усиливая его притягательность. Но оно противоречит интересам общества и государственного управления, требующим, чтобы надежды и чаяния всех учитывались в одинаковой степени[330].
Для полноты картины можно добавить только, что до сих пор Национальному Фронту не удалось получить ни одного места в Сенате. Во Франции насчитывается 36 700 мэров. Все они избираются. Ни одного своего человека пока Национальному Фронту провести в мэры не удалось[331]. Да и кандидатов на муниципальные выборы он наскребает с большим трудом[332].
Все более значительная часть населения стран ЕС воспринимает бездеятельность национальных властей, иммиграцию и диктат Европейского Союза в качестве первопричины всех испытываемых ими бед и несчастий. Им с подачи набирающих силу протестных движений и внесистемных партий отводится роль «козлов отпущения». (Плюс национальные вариации. Северяне клянут Брюссель, который заставляет их помогать «обанкротившимся бездельникам». Южане возмущены «тройкой», но еще больше Германией и иже с ней. У них не вызывает сомнений, что именно она заставила их перенести все несчастья, связанные с затягиванием поясов[333].)
Это феномен, характерный отнюдь не только для Франции. На это указывают результаты опроса общественного мнения, проведенного 8–14 октября 2013 г. службой «Харриса» по заказу одной из самых солидных газет развитого мира «Файнэншл Таймс»[334]. Они удивили даже специалистов. Никто не ожидал, что неприятие традиционных установок современного европейского социума зашло настолько далеко. И, наоборот, что призывы евроскептиков ограничить миграцию, отказать приезжающим на работу в предоставлении социального пакета и вернуть часть полномочий, переданных ЕС, обратно национальному государству пользуются столь весомой поддержкой.
Обратимся к сухим цифрам социологического обследования. 83 % опрошенных британцев, т. е. подавляющее большинство, солидаризировались с предложением ввести на национальном уровне ограничения на социальные выплаты трудовым мигрантам. Причем отрыв немцев и французов в желании поприжать «чужаков» оказался не таким уж разительным. За введение ограничений высказалось 73 % немцев и 72 % французов. Кроме того, в районе 60 % в штыки восприняли сообщение о том, что с 1 января 2014 г. жители Болгарии и Румынии смогут искать работу и менять место жительства в пределах Европейского Союза. То есть каждые трое из пяти. А ведь это основополагающее слагаемое общего рынка. Без свободы передвижения никакого общего, а тем более единого рынка быть не может.
Напомним азы: единое экономическое пространство, внутри которого национальные границы перестают существовать, базируется на свободе передвижения рабочей силы (!), товаров, услуг и капиталов. Впрочем, баталии по поводу того, на каких условиях можно импортировать рабочую силу из стран ЕС, по-прежнему продолжаются. Германия и Франция хотели бы закрыть лазейки для социального демпинга и пересмотреть соответствующую директиву 15-летней давности. Великобритания и Польша против того, чтобы социальные отчисления осуществлялись по законодательству страны пребывания[335].
Широчайшее распространение в ведущих странах ЕС получило убеждение в том, что Европейский Союз стал бы намного симпатичнее и «пушистее», если бы государства-члены отобрали у него обратно часть полномочий. В этом отношении премьер-министр Великобритании Дэвид Камерон далеко не одинок. Слегка пообрезать крылья ЕС и осадить брюссельских бюрократов хотели бы 2/3 британцев, большинство немцев и испанцев, 44 % итальянцев и 43 % французов. Подобные настроения находят отражение и в электоральных намерениях. Уже четверть избирателей в Великобритании и Франции и 19 % в Италии, если судить по данным опроса, твердо собираются проголосовать на выборах в Европейский Парламент весной 2014 г. за евроскептиков, за те политические партии, которые выступают с антиесовских позиций.
Пуще того, меньше половины (!) избирателей заявили, что они точно или скорее всего не будут за них голосовать. Получается, что потенциальный электорат евроскептиков еще внушительнее. Есть от чего прийти в восторг британским сторонникам Партии Независимости и французским крайне правым, объединенным в Национальный Фронт харизматичной Марин Ле Пен. Но и в традиционно проевропейских странах, таких как Германия и Испания, евроскептицизм на подъеме. Евроскептиков собираются поддержать 18 и 12 % избирателей соответственно, т. е. уже тоже достаточно значительная часть общества.
Приведенные цифры говорят сами за себя. А ведь есть и еще более мрачные прогнозы. «Даже самые горячие приверженцы европейского федерализма, – утверждает всезнающая «Файнэншл Таймс», – вынуждены признать, что Европарламент нового созыва будет где-то на 30 % состоять из евроскептиков, получающих растущую поддержку вследствие экономического неблагополучия и высокой безработицы, пожирающих континент»[336].
То, что власти предержащие переложили тяготы глобального экономического кризиса и кризиса суверенной задолженности на простого человека и решили выкарабкиваться из ямы за его счет, сбросило пелену с глаз людей. Испытанный психологический шок, разочарование и отвращение серьезно повлияли на политические настроения в ЕС. Интеграционный проект больше не кажется таким привлекательным и безальтернативным. Считавшиеся безусловными достижения интеграции, такие как поощрение миграции и свобода передвижения рабочей силы, воспринимаются с подозрением.
В свое время мифический «польский водопроводчик» похоронил проект Конституции для Европы. Против Конституции проголосовали Франция и Нидерланды. Большинство ее положений удалось протащить потом, включив в подчищенный, более скромный и непонятный Лиссабонский договор, совершив обходной маневр – лишив население стран ЕС возможности высказаться. Сейчас в других формах, в другой упаковке миф о «польском водопроводчике» возвращается сотнями других образов.
Происходящее очень тревожит правящий класс ЕС. Перспектива получить действенное, консолидированное, упертое меньшинство в Европарламенте нового созыва, способное объединиться на антиесовской платформе, откровенно пугает. Европарламент – это не парадный бутафорский фасад, как когда-то. Чтобы снять упреки в недемократичности европейского проекта, государства-члены пошли на многократное усиление позиций и властных полномочий представительного органа ЕС. По своему влиянию он сейчас не уступает исполнительной ветви власти. Европейская Комиссия его боится, от него зависит и перед ним отчитывается. Совет ЕС, действуя самостоятельно или по поручению Европейского Совета, никакое законодательство и даже международные соглашения без его участия принять не может.
И вот в такой орган пропустить антисистемные силы – есть от чего расстроиться. До сих пор ЕС, претендующий на то, чтобы считаться демократической структурой, работает в особенно изощренном авторитарном ключе. В ЕС вообще нет оппозиции. Это может показаться фантастикой. Вдумайтесь, какая же демократия без оппозиции. Смешно. Нелепо. Невозможно. Однако дело обстоит именно таким образом. Со следующего года появится. Но какая! Выступающая против главных достижений европейской интеграции, против основ европейского проекта. Впору пожалеть о том, что наделили Европарламент столь важными полномочиями по соучастию в принятии есовского законодательства и контролю за деятельностью исполнительной власти. Впору посетовать: ах, как раньше было хорошо – никакого народного волеизъявления. Национальные парламенты определяют состав евродепутатов – и порядок: все довольны. Однако все, поезд ушел. Мечтами и сетованиями горю не поможешь.
