Марк Энтин - Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1
Победа получила колоссальный резонанс[351]. Она укрепила позиции внесистемщиков повсюду в Европе. О ней писали все средства массовой информации. Она была у всех на устах. Победа дала мощнейший импульс активизации недовольных существующей властью. Она заставила о себе говорить наиболее влиятельных политических лидеров Европы, которые тем самым еще больше раскрутили и Национальный Фронт, и всех остальных. «Выборы продемонстрировали, что французы хотят изменений», – скандировала Марин Ли Пен на митингах. То же самое она повторяла в многочисленных интервью. Плюс к ее услугам оказались сразу все национальные телевизионные каналы. «Выборы показали, что у нас есть ответы на вопросы, которыми задаются французы», – разъясняла она с экранов телевизоров[352]. Растерянность в стане классических партий, даже паника, заставившая выступить с недостаточно обдуманными и просчитанными инициативами[353], последовавшие выступления президента страны и комментарии других европейских политиков и государственных деятелей только подыгрывали ей.
Особенно широко были разрекламированы выступления председателя Европейской Комиссии Мануэла Баррозу и премьер-министра Италии Энрико Летта. Последний констатировал то, что все и так знали: недовольство населения усиливается. Непримиримый, воинственный, остервенелый популизм, если пользоваться его терминологией, поднимает голову повсюду. Победным маршем он идет по Европе. Наибольшую угрозу Старому Свету, стабильности и прогрессу на континенте несет именно он. Его успех подрывает доверие к есовским политическим и финансовым институтам.
Подъем популизма, подчеркнул Энрико Летта, становится ключевым вопросом европейской социальной и политической повестки. Борьба с ним превращается в одну из важнейших задач, стоящих перед Италией, другими странами, Европой в целом. Дословно: «Мы очень рискуем получить самый антиевропейский Европейский парламент за все время»[354]. Со своей стороны, Мануэл Баррозу сделал эту тему чуть ли не центральной в своем ежегодном выступлении о состоянии дел в Европейском Союзе. Фактически он призвал в нем к объединению всех «здоровых сил» общества против надвигающейся опасности.
Однако воззвания воззваниями, а что-то надо делать и в практическом плане. Еще раньше, когда падало одно правительство за другим – в Италии, Португалии, Испании и далее по списку, выявилось главное противоречие, свойственное проводимой ЕС и государствами-членами экономической политике. Оно заключается в том, что отдачу жесткая экономия дает в среднесрочной перспективе, тяготы же ощущаются населением незамедлительно.
Как показала практика, смягчение мер по затягиванию поясов сильно запоздало. С его помощью переломить протестные настроения не получится. Необходимы экономический подъем и решение проблемы безработицы прямо сейчас. Этот посыл послужил стержнем многочисленных выступлений Франсуа Олланда и предпринятых им практических шагов. Единственным ответом на волну популизма, утверждал он, может быть получение конкретных результатов уже сегодня, а не в отдаленном будущем. Результаты – это «рабочие места, экономический рост, безопасность и солидарность»[355].
На словах звучит очень правильно. Притягательно. Уверенно. Но пока популярность самого Франсуа Олланда день ото дня падает. Судя по всем индикаторам, она достигла исторического минимума. Ведь результаты-то еще нужно получить. Слабый, неуверенный, уязвимый выход из рецессии явно недостаточен. К тому же возглавляемую президентом левую коалицию все время терзают внутренние распри. Она балансирует на грани развала. В стане же правых до сих пор царит разброд и шатание. Всем им не до противостояния с Марин Ле Пен. От тех и других население просто отворачивается[356].
Кроме того, даже такой в принципе верный политический посыл французского президента у аналитиков вызвал недоумение. Ведь линейные меры, что-то медленное и пошаговое переломить настроение масс не в состоянии. Нужен скачок. Необходим прорыв. Особенно с учетом рекордного числа банкротств[357] и яростного недовольства французов слишком высокими и несправедливыми налогами[358]. Ничего такого не предвидится. Если так, очень вероятно, что на некоторое улучшение просто не обратят внимания или его перечеркнет поражение на выборах[359].
Маховик недовольства запущен. Слабенькие, малоубедительные успехи его будут только раскручивать. Берлину и Брюсселю уже год втолковывают, что от самоубийственной политики жесткой экономии нужно отказаться. Решительно. Полностью. И незамедлительно. Насколько она бездарна, свидетельствует уже то, что уровень задолженности стран еврозоны за третий квартал 2013 г., по данным Евростата, вырос с 92,3 % совокупного ВВП тремя месяцами раньше до 93,4 %[360]. Вместо нее запустить такую политику, которая как можно быстрее сотрет из памяти допущенные ошибки и исправит положение.
Только таким путем и никаким иным, как подчеркивалось в одной из концептуальных передовиц «Интернэшнл Нью-Йорк Таймс», получится справиться с популизмом. Если нет, руководство ЕС и государств-членов своими собственными руками будет его и дальше пестовать. В конце концов, принесет ему победу на блюдечке с голубой каемочкой[361]. Однако воз и ныне там. И с идеями общеесовской системы страхования от безработицы из-за распрей между Парижем и Берлином ничего не получилось. И с финансированием социально рискованных реформ из общего кармана[362].
А пока у крайне правых, националистов и популистов на руках все больше козырей, и ничто не мешает им продолжать нащупывать основы для будущего объединения. О том, что соответствующая работа ведется, в ведущих СМИ сообщается с завидной регулярностью. Журналистские расследования и добротные, хорошо подготовленные репортажи – конёк популярных западных изданий. На то, что между Марин Ле Пен и Гертом Вилдерсом, главой голландской антииммигрантской, антиисламской Партии Свободы, установлен контакт, сообщили еще в апреле 2013 г.
Они встречались в небольшом уютном ресторанчике в Булонском лесу. В меню у них были не столько салатики, рыбные и мясные блюда, сколько принципиальная возможность преодолеть националистическую трескотню, выйти за рамки внутренней политики своих стран и сообща бороться с общим врагом – европейской интеграцией. С тех пор в агитационной работе и избирательных кампаниях обеих партий появилось гораздо больше созвучных элементов. Взаимодействие еще только нащупывается. Формы координации только отрабатываются. Но, как говорится, процесс пошел. «Мы хотим объединить наши усилия», – заверял лидер голландских популистов в переписке с газетой «Файнэншл Таймс»[363].
Настрой Марин Ле Пен и Герта Вилдерса на партнерство и сотрудничество – не единичный случай. Повсюду в Европе связи между представителями протестного движения крепнут и углубляются. Как считают комментаторы, иного трудно ожидать. Экономическая неустроенность и безработица еще долго будут визитной карточкой современной Европы. А платформа для сближения популистов из разных стран имеется. Она четко сформулирована лидером Партии Свободы: «Мы будем делать все, что в наших силах, дабы превратить предстоящие европейские выборы в общеевропейское электоральное поражение Брюсселя»[364].
В политике и психологии много значат символы. Избирателей долго убеждали в том, что националистам разных стран между собой не договориться. Даже только то, что Марин Ле Пен и Герт Вилдерс публично появляются вместе, эти клише опровергает. Конечно, евроскептики разбросаны по самым разнообразным формированиям широкого политического спектра. То, что они выступают зачастую за одно и то же – за более аморфный межправительственный, возвращенный государствам Европейский Союз, еще недостаточно для объединения. Однако характерно, что взаимная терпимость и уважительное отношение друг к другу уже становятся нормой.
Так, Найджел Фараж, лидер британской Партии Независимости, не хотел бы связывать свое имя с именем Марин Ле Пен. У них разное реноме. Он один из тех, кого ей еще не удалось очаровать и переманить на свою сторону. Тем не менее, он открыто восхищается тем, как она ведет работу по возрождению Национального Фронта, и достигнутыми ею результатами. Пускай в отношениях с французами Рубикон маячит где-то там впереди, в отношениях с другими партийными образованиями Найджел Фараж его уже перешел. Он постарался организовать что-то по типу Партии Независимости в Португалии. Им установлены связи с поднимающейся звездой датской политики, ведущим депутатом Европарламента от националистической Датской Народной партии Мортеном Мессершмидтом. Его видели на партийных съездах в Финляндии и Литве.
