Владислав Толстых - Международное частное право: коллизионное регулирование
Таким образом, закрепление относительно-определенных коллизионных норм с необходимостью вызывает распространение действия принципа состязательности на процесс определения применимого права.
С одной стороны, закрепление относительно-определенных коллизионных норм преследует благую цель – создание условий для индивидуального, учитывающего особенности конкретного отношения, регулирования. С другой стороны, закрепление этих норм может породить ряд проблем, к которым относятся:
– усложнение судопроизводства. Применение коллизионной нормы растягивается во времени и требует дополнительных процессуальных усилий. Расширяется предмет доказывания;
– создание условий для злоупотребления правом. Заинтересованная сторона с целью затягивания процесса может настаивать на применении определенного правопорядка;
– дезориентация сторон. На досудебном этапе сторонам будет трудно определить правопорядок, которым они должны руководствоваться;
– размывание принципов коллизионного регулирования. Постулирование не одного, а ряда близких правопорядков увеличивает элемент произвольности при определении применимого права.
Сопутствующие коллизионные нормы. Под сопутствующими коллизионными нормами следует понимать коллизионные нормы, в привязке которых делается отсылка к праву, регулирующему соответствующие отношения. Объем сопутствующей коллизионной нормы не содержит указания на самостоятельное отношение. В объеме сопутствующей коллизионной нормы содержится указание на аспект, общий для гражданско-правовых отношений, подпадающих под регулирование различных институтов гражданского права. Этот аспект не требует, по мнению отечественного законодателя, самостоятельной коллизионной привязки в связи с тем, что он тесно связан с природой соответствующего отношения[117].
К числу сопутствующих коллизионных норм относятся ст. 1208 ГК РФ (право, подлежащее применению к исковой давности), ч. 2 ст. 1216 ГК РФ (допустимость уступки требования), ст. 1218 ГК РФ (право, подлежащее применению к отношениям по уплате процентов). Кроме того, можно говорить о предполагаемых сопутствующих коллизионных нормах, содержание которых суд будет конструировать каждый раз, когда соответствующий аспект отношения будет нуждаться в рассмотрении. Например, заключен договор купли-продажи, российская сторона является продавцом. Каким правом будут регулироваться вопросы о возможности перевода долга, вопросы исчисления сроков исполнения обязательства и другие вопросы, не получившие самостоятельного коллизионного решения и не покрываемые ст. 1215 ГК РФ, которая определяет сферу действия договорного статута? Очевидно, что поскольку эти вопросы тесно связаны с данным договором, для их регулирования будет применяться статут договора. Необходимости в специальном коллизионном регулировании данных аспектов нет.
Сопутствующие коллизионные нормы закрепляются в целях экономии нормативного материала. Мы не можем посвящать отдельную коллизионную норму исковой давности по договорным обязательствам, исковой давности по обязательствам из причинения вреда, исковой давности по семейным отношениям и пр. Это было бы излишней тратой бумаги и усилий законодателя. Следовательно, мы должны закрепить общее правило, в соответствии с которым исковая давность в каждом случае определяется в соответствии с правом, выбранным для регулирования соответствующего отношения.
Привязка сопутствующей коллизионной нормы содержит отсылку к привязке основной (главной) коллизионной нормы. Так, применительно к купле-продаже, ст. 1208 ГК РФ отсылает к ч. 3 ст. 1211 ГК РФ.
Сопутствующие коллизионные нормы, как правило, закрепляют институт, описанный в Общей части ГК РФ. Можно сказать, что принципом международного частного права является принцип, в соответствии с которым коллизионное регулирование институтов особенной части ГК РФ определяет коллизионное регулирование институтов общей части[118].
1.7. Автономия воли
Особенности института автономии воли. Автономия воли представляет собой институт международного частного права, регулирующий возможность сторон отношения самостоятельно выбрать право, определяющее их права и обязанности (в договоре купли-продажи российская и немецкая фирмы в качестве применимого к их договору права могут выбрать шведское право, несмотря на то, что коллизионная норма в таких случаях отсылает к правопорядку продавца, например, к российскому праву), и имеющий следующие особенности.
1. Автономия воли является следствием диспозитивности коллизионных норм. Судья обязан применить право, к которому отсылает коллизионная норма, если стороны не выбрали иное право.
2. Автономию воли следует отличать от возможности сторон закрепить в договоре ссылку на нормативные акты национального права. В случае если такая ссылка имеется, содержание данного акта рассматривается как инкорпорированное в договор, а вопрос о применимом праве решается самостоятельно[119]. В этом случае, если нормы акта, на который стороны сделали ссылку, противоречат диспозитивным нормам применимого права, действуют нормы акта, а если нормы акта противоречат императивным нормам применимого права, действуют нормы применимого права.
3. Действие соглашения сторон о выборе применимого права аналогично действию коллизионных норм. Выбирая право, стороны выбирают правопорядок определенного государства в целом, т. е. и его диспозитивные и его императивные нормы. Если стороны выбирают право, его применение также может быть исключено действием оговорки о публичном порядке. Здесь также встречаются другие общие проблемы коллизионного права (обратная отсылка, первичная квалификация и т. д.).
4. Возможность выбора права не предусмотрена для договоров, в которых отсутствует иностранный элемент. Это явно не отражено в ст. 1210 ГК РФ, но такой вывод можно сделать из названия раздела VI «Международное частное право».
5. Институт автономии воли действует только в сфере обязательственных отношений, поскольку только здесь возможно заключение соглашения о подлежащем применению праве.
6. Автономию воли в чистом виде следует отличать от скрытой автономии воли. В соответствии с международными договорами, заключенными под эгидой СНГ, сделки регулируются по праву места их совершения. В ситуации, когда стороны указывают в договоре одно государство, а в действительности договор заключается в другом, суд применит право государства, указанного в договоре в качестве места заключения[120].
В российском законодательстве институт автономии воли закреплен в ст. 1210, 1219, 1223 ГК РФ.
Статья 1210 ГК РФ закрепляет следующие правила:
«1. Стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору. Выбранное сторонами право применяется к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц.
2. Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела.
3. Выбор сторонами подлежащего применению права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным, без ущерба для прав третьих лиц, с момента заключения договора.
4. Стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей.
5. Если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан».
Рассмотрим основные проблемы, связанные с действием данной статьи.
Природа автономии воли. В отечественной доктрине вопрос о природе автономии воли является одним из наиболее дискуссионных. Эта дискуссия имеет достаточно большую практическую ценность: по ее результатам мы можем определить варианты решения отдельных вопросов, связанных с договорным определением применимого права (форма соглашения о выборе права, необходимость локализации автономии права и пр.).
Обратимся к наиболее распространенным точкам зрения и аргументам, их опровергающим.
По мнению Д. Ф. Рамазайцева, институт автономии воли закреплен в международном обычае[121]. Однако международное право не устанавливает ответственность за незакрепление в национальном законодательстве данного института. Кроме того, не понятны критерии для определения ущерба, который понесет одно государство в случае, если другое государство не признает выбор права, совершенный с участием лица из первого государства.
