В. Пономаренко - Психология духовности профессионала
«В этот момент я боязни не испытывал, о смерти не думал, лишь сам себе сказал: «Дай еще раз попробую включить двигатель». Включил тумблер зажигания в воздухе и тут же открыл стоп-кран, чувствую тягу двигателя, самолет начал набирать скорость, перевожу его в набор, скорость 500, включил радио и закричал: «Ура!» – двигатель запустился. Ввиду того, что я был ниже гор, ориентировку потерял, сразу же передал по радио: «Выйдите впереди меня и покажите аэродром». Впереди показался истребитель, я за ним развернулся вправо, набрал 1000 метров и увидел аэродром.
Докладываю: «Аэродром вижу», но как только перевел самолет на планирование у меня двигатель остановился вновь. Расстояние до аэродрома 3–4 км, высота 1000 метров, докладываю по радио: «Двигатель стал, нахожусь на 4 развороте, корректируйте меня о выпуске шасси».
Думаю, если раньше выпущу шасси, то до аэродрома не дотяну и вмажу или в железную дорогу, или в деревья. По радио принимаю команду: «Выпускай шасси аварийно». Глянул на гидросистему – давление 50, а для шасси хватит 35 атмосфер, ставлю кран шасси на выпуск и в это время открываю вентель аварийного баллона для постановки шасси на замки, после чего нос самолета резко опустился и стал хуже слушаться рулей. После выпуска шасси разгерметизировал кабину и открыл фонарь. Убедившись, что железную дорогу проскакиваю, начал выпуск посадочных щитков – закрылков, но они не вышли, сажусь с перелетом на 200 метров на две точки. Посадка закончилась благополучно».
В данном эпизоде индивидуальность и профессионализм позволили удержать хладнокровие и создать возможность «поговорить с самим собой». Человек опасной профессии надежен своим внутренним миром, поддерживающим его духовную энергетику, когда реальность начинает подавлять личность. Дух с подсознанием лучше «ладят», видимо, родственники.
Экспериментальные исследования возможностей человека в нестандартных, аварийных и катастрофических ситуациях показали, что в этих случаях требовалась дополнительная нервно-психическая выносливость. Именно на фоне острого психического истощения дополнительный всплеск повышенной работоспособности способствовал успеху. Лица, не обладавшие этими дополнительными резервами, как правило, погибали. А сам резерв представлял сознание как стратегию, а не как инструмент исполнения нормативных действий. Подобное утверждение слишком ответственно и требует некоего разъяснения. Придется сделать небольшое отступление в область проблемы охраны человеческого достоинства личности и ее жизни в полете.
Проблема безопасности человека в полете, прежде всего – это проблема свободы выбора действия, права на личную ответственность за свои решения в сложившихся конкретных условиях полета. В авиационной практике не изжит парадокс: управляет, командует тот, кто не видит, что действительно происходит на борту самолета, терпящего бедствие. Команды с земли, надо отдать должное, бывают «согласно правилам», отработанные коллективным разумом и сертифицированы опытом живых и мертвых. Однако, не процессуальная ситуация, а психологическая вкупе с психическим состоянием экипажа нередко требуют совместных с руководителями полетов «исключений из правил». Именно в подобных случаях нередко упускается тот единственный шанс, который всегда есть! Как ни странно, но этот «последний шанс» в неписанных законах летной жизни запрятан в тайниках души, выступая талисманом, знаком благополучной (удачливой) судьбы. В этом проявляется духовная связь реального человека с тем «кого не видно, но он рядом». Так в опасной профессии мистическое становится реально действующей психологической категорией переживания. Психология нормированности и заданности работает лишь в стандартной ситуации. В нештатной ситуации действия человека-автомата не всегда эффективны, а порой и губительны [68, 82, 89, 135, 174, 212, 230, 235, 280, 381].
Поэтому следует именно гражданственно заострить позицию в отношении охраны здоровья и жизни человека в опасной профессиональной деятельности. Сочетание многомерного научного подхода к проблеме угрозы жизни человеку, разработки интеллектуально-нравственного аспекта профилактики опасных ситуаций, а также проработки психолого-педагогических и правовых актов защиты работающего человека – социальная потребность сегодняшнего дня.
Суть нашего взгляда на проблему безопасности труда состоит в ориентации профилактики не только на непосредственные процессуальные причины несчастных случаев, а прежде всего на понимание более отдаленных, более интегральных явлений, учет которых дает новый эффект – пролонгированную надежность человека. Это представление не случайно, оно возникло в результате неэффективности столь казалось бы проверенных средств профилактики аварий, как эргономичность техники, экологичность среды обитания, высокая профессиональность подготовки. Требовалось немалое научное мужество, чтобы отстаивать эти идеи. Речь идет о том, что безопасность человека в труде есть нечто более широкое, чем предупреждение несчастных случаев.
Для убедительности приведу некоторые данные из отечественной действительности. За 1993–1994 годы более 300 тысяч человек, работавших на транспорте, энергетических комплексах, химпроизводствах и др., получили различные увечья, травмы, ожоги. Более 50 тысяч лишились жизни, более 20 тысяч стали инвалидами с далеко неясными генетическими последствиями для будущих поколений. Эта скорбная статистика не вызвала в обществе социального реагирования, правового ответа, законодательного действия, гражданской озабоченности! Не говорит ли это о том, что безопасность труда как демографическое явление не приняла до сих пор человеческого измерения, не получила должной оценки со стороны общества?
Вот почему так важна сформулированная К. Г. Хойосом идея заменить традиционные проблемы аварийности на психологию безопасности. Включить в понятие «психология безопасности человека» более высокие категории, связанные с гражданственной ориентацией на проблему человека как высшей ценности, как меры уровня технологии культуры и просвещения в его соответствии утилитарному техническому прогрессу [375].
Думаю, уместно добавить, что из всех причин пренебрежения правилами безопасности главной является психология человека. Это связано с тем, что адресация правил и запретов в опасной профессии часто оказывается ложной. Руководство адресует их к надзору, а не к исполнителю. К исполнителю же они доходят в форме наказующих последствий. Человек опасной профессии этого не приемлет, ибо себя как профессионала он ценит выше контролера. Таким образом, в содержании наставлений по безопасности оказывается извращенная нравственная составляющая, при которой человек, работающий в ситуации риска, лишается свободы выбора действий и ориентации на личностный мотив к благополучному исходу ситуации. Правила, инструкции, запреты обычно адресованы заведомому нарушителю, а не профессионалу, и в этом психологическая коллизия между человеком труда и его управителем.
Система «человек – машина – среда» ориентирована на исполнителя, а на уровне руководства работает другой принцип: система «человек – человек». Вот почему психология опережающей профилактики безопасности труда направляется на активизацию духовных составляющих личности работающего человека: мотива к высокому профессионализму, продуктивного тщеславия как гаранта жизни других, ответственности за свои действия как стиля жизни. В этом состоит задача управления человеческим естеством. Психологическим стимулом к бдительности, самосовершенствованию, самопознанию и самоконтролю выступает не страх наказания (штрафа, увольнения), а стыд и грех за зло, причиненное в ответ на добро. С этим мироощущением человек надежнее, чем с представлением о скамье подсудимых. Я обращаю особое внимание на этот момент, так как в отечественной авариологии трудами психологов была блестяще обоснована разница «беды» и «вины» человека в аварийной ситуации [18, 42, 73, 82, 142, 188, 258, 265].
Для превентивной профилактики принципиально важным оказывается знак опасности, ее смысл, место в системе «цель – достижение результата». Рискованное действие осуществляется в этой психологической системе. В зависимости от того, что лежит в ее основании – волевое побуждение, страх, знание, вера – проявляется стойкость, грамотность, выдержка.
Особый психологический пласт превентивной профилактики образует так называемая потенциальная ненадежность, скрывающаяся от надзора в средствах и условиях труда в тех случаях, если система технических и нормативных подстраховок не соответствует психологической природе человека: его восприятию, мышлению, эмоциям. По нашим данным, именно по причине такого рода ненадежности происходит около 40 % аварий на транспорте у здоровых и обученных профессионалов [265]. Судя по результатам экспериментальных исследований о роли сознания, знания, распознания в генезисе ненадежного поведения, основным фактором риска и возможности срыва поведения является не столько незнание, сколько неумение воспользоваться знанием. Основная опасность для науки о безопасности – в психологической установке работодателей на безопасность как труд вне опасности, на причины аварийности как результат ненормативного стиля поведения, на профилактику как надзор и контроль. Поэтому идея психологического обеспечения превентивной безопасности наиболее продуктивна. Осталось внедрить в сознание людей, отвечающих за жизнь работающего человека, следующую идею: главная опасность для человека опасной профессии – его психика.
