В. Пономаренко - Психология духовности профессионала
Для превентивной профилактики принципиально важным оказывается знак опасности, ее смысл, место в системе «цель – достижение результата». Рискованное действие осуществляется в этой психологической системе. В зависимости от того, что лежит в ее основании – волевое побуждение, страх, знание, вера – проявляется стойкость, грамотность, выдержка.
Особый психологический пласт превентивной профилактики образует так называемая потенциальная ненадежность, скрывающаяся от надзора в средствах и условиях труда в тех случаях, если система технических и нормативных подстраховок не соответствует психологической природе человека: его восприятию, мышлению, эмоциям. По нашим данным, именно по причине такого рода ненадежности происходит около 40 % аварий на транспорте у здоровых и обученных профессионалов [265]. Судя по результатам экспериментальных исследований о роли сознания, знания, распознания в генезисе ненадежного поведения, основным фактором риска и возможности срыва поведения является не столько незнание, сколько неумение воспользоваться знанием. Основная опасность для науки о безопасности – в психологической установке работодателей на безопасность как труд вне опасности, на причины аварийности как результат ненормативного стиля поведения, на профилактику как надзор и контроль. Поэтому идея психологического обеспечения превентивной безопасности наиболее продуктивна. Осталось внедрить в сознание людей, отвечающих за жизнь работающего человека, следующую идею: главная опасность для человека опасной профессии – его психика.
Однако вернемся к теме и подведем общие итоги по обсуждаемой проблеме психических состояний и их отражении в сознании.
Психические состояния многомерны. В частности, они выступают и как система организации психических процессов, и как субъективное отношение к отражаемому явлению, и как механизм оценки отражаемой действительности. Наконец, и в этом мы видим новый факт, психическое состояние при определенных условиях лишает психические процессы, формирующие целостное отражение, их системных качеств. Именно в этом, по-видимому, заключен глубинный механизм снижения надежности действий.
Проблему психических состояний целесообразно отличать от проблемы функциональных и эмоциональных состояний.
Психические состояния – это область субъективного отражения жизнедеятельности, процесс формирования представленности окружающего мира сознанию, тогда как функциональные состояния являются системой регуляции гомеостатического способа приспособления к внешним обстоятельствам.
С практической точки зрения исследования психических состояний позволяют нащупать метод раскрытия причин неосознаваемых ошибочных действий, нацеливая практиков на развитие идеи «разведения» двух, иногда отождествляемых понятий – работоспособности и надежности.
Общим основанием психических состояний, вызванных внешними условиями, является распад целостного отражения по механизму перестройки доминантных отношений между основными уровнями процесса психического отражения (восприятием, представлением, мышлением).
Измененные психические состояния вызывают нарушения осознания ситуации вначале на операционном уровне, затем на оценочном уровне значимости и, наконец, на смысловом уровне. Это проявляется в виде смены субъективного отношения к отражаемой ситуации или смены мотивов по отношению к решаемой задаче. Психическая активация сама по себе может ослабить профессиональное умение в процессе выполнения действия из-за придания отдельному психическому процессу доминирующего свойства в регуляции поведения.
Полученные факты, позволяют считать измененные психические состояния человека в полете факторами риска снижения уровня надежности летчика, т. к. незначительные сдвиги в рабочем состоянии могут привести к нарушению интеллектуальной оценки события, в частности, неосознанность ошибки действия выступает как интегральная причина срыва цели деятельности. Изменение психического состояния, вероятнее всего, сказывается на психических процессах, обеспечивающих решение проблемных ситуаций.
Все сказанное носит частный характер по отношению к лейтмотиву всей книги – поиску духовного содержания и фактов объективизации этого содержания в профессиональной деятельности. В данном случае с горечью замечу: надежды на установление механизма духовности как космогонического феномена на примере взаимодействия всех уровней сознания в экстремальной обстановке практически пока не состоялись. Видимо, человек-профессионал в условиях реальной угрозы жизни все же в основном действует, а осознание переживаний следует гораздо позже. Именно это и натолкнуло на мысль изменить метод анализа «острого периода» и метод «острого эксперимента» на анализ ретроспективы прожитой жизни и анализа того, о чем размышлял МАСТЕР, профессор летного труда М. М. Громов, когда говорил: пусть мне объяснят, как я, летая вне видимости горизонта почти без приборов, только на своем чувстве, сумел сохранить свою жизнь?
Думается, что в данном случае послушаем самих летчиков и поразмышляем вместе с ними. Собственно этому и посвящена итоговая часть книги.
6.3. Антропокосмическое проявление духа в профессиональной деятельности «небожителей»
«В человеке живет колокольчик, отзывается он изнутри, о далеком и ближнем хлопочет, и ему не нужны звонари»
Ф. ЧуевНаступил «час расплаты» за обещание познать непознаваемое – Дух. И все же милые моему сердцу летающие люди мне помогут. Именно осмысленное и пережитое ими духовное состояние поможет психологически прояснить трансцендентное и материальное проявление духа в рефлексивных и духовных слоях сознания. Более того, переживаемые во внутреннем мире своего «Я» различные состояния одухотворенности позволяют рассмотреть духовность как категорию соборности, культуры и живой этики. В предыдущих главах познание духовного в деятельности профессионала осуществлялось путем экспериментальной объективизации процесса становления профессионально важных качеств личности опасной профессии. Попытка раскрыть, разгадать внутренний мир человека летающего подкреплялась психофизиологическими исследованиями. Однако читателю в предыдущих главах был представлен процесс внешнего конструирования структур личности, т. е. как бы параллельный процесс тому, что изнутри вызревает в душе человека по мере становления его профессионалом. Была высказана гипотеза о том, что человек в полете – это другой человек, со своим образом мира и духовным пониманием смысла жизни. Сформулирована концепция о нравственной сути профессии человека летающего, смысл которой в осознании ответственности за жизнь свою и чужую, доверенную ему в небе. Доверие к его праву быть свободным от безнравственных поступков и действий, приносящих зло. И все же предчувствую, что сказанное есть истина, открывшаяся… автору. А ведь задача в том, чтобы она открылась читателю. Остался последний шанс – представить палитру духовных откровений от прожитой жизни, высказанных профессионалами в процессе специально нацеленных бесед и интервьюирования. Пожалуй, впервые в практике социологических исследований удалось открыто и доверительно получить ответы о содержании духовной составляющей профессиональной деятельности. В качестве респондентов были выбраны летчики от 34 до 82 лет, имеющие летный стаж от 15 до 45 лет, освоившие и испытавшие от 50 до 200 типов самолетов. Часть из них в свои 55–60 лет летают и по сей день. Особый интерес представляли те, которые не летают 15, 20, 30 и более лет.
Среди опрошенных были летчики авиации Вооруженных сил, летчики-испытатели НИИ Министерства авиационной промышленности и ВВС, летчики Аэрофлота, ДОСААФ, коммерческой авиации. Конечно, для многих вопросы были не только неожиданны, но и неудобны, т. к. понятия «Дух», «душа», «второе Я», «грех», «образ мира» – в их время относили к департаменту культовых институтов. Но спасло положение духовность натур респондентов и глубина чувств пережитого. Хочу обратить внимание, что в своих ответах летчики не достраивали образ профессии, не выражали фотографическую правду, а излагали духовную суть пережитого. Кстати, в обращении к летчикам было сказано: «Ради бога, не давайте ответы на вопросы. Поставьте свое фото и поговорите с собой откровенно, как сможете». Я не побоюсь преувеличения, сказав, что ответы были похожи на нарисованные полотна жизни, изображение на которых было не столько отражением воспринятого, сколько видением изнутри своей духовной жизни. Дополнительно к этому замечу: несмотря на разность в опыте, возрасте, служебном положении,[19] образовании в ответах знаменитых и менее именитых индивидуальностей было великое общее – сохранение святой любви к небу. Любви, которая открывает в тебе переживание причастности ко Вселенной, Космосу, Вечности, к тому высшему, что вдохновляет, пугает и манит.
