Кристиан Зальцманн - Книжка для раков. Книжка для муравьев (сборник)
Господин Гарпакс дал своему сыну, когда тому исполнилось всего восемь лет, совет исполнять эти хорошие наставления. Он вручил ему копилку и еженедельно давал несколько грошей карманных денег. В конце недели тот должен был каждый раз отчитываться, и если он вообще ничего не тратил, то нежный отец его обнимал, хвалил за бережливость и в награду давал ему еще несколько крейцеров. Часто школьные товарищи звали его погулять вместе с ними или побуждали купить вместе с ними что-либо из фруктов, которые приносило с собой каждое время года. Но отец каждый раз его отговаривал. Если тот был послушным, то на другой день он его хвалил и говорил: «Смотри, если бы ты вчера веселился или лакомился со своими товарищами, то сегодня бы радость прошла. Но ты меня послушался и сохранил свои деньги, им ты еще долго сможешь радоваться». Копилку часто пересчитывали, и как только разменных монет прибавлялось, отец обменивал их на красивые, недавно отчеканенные монеты в четыре гроша или полгульдена, чтобы у Готфрида никогда не возникало желания что-то потратить. Господин Гарпакс говорил ему, какое для него было бы счастье, если бы он сперва накопил 50 талеров, а затем смог бы ссудить их в качестве капитала и каждый год получать с них по меньшей мере два с половиной талера в виде процентов.
Господину Гарпаксу доставляло удовольствие видеть, что его добрые наставления не пропали даром. Готфрид вскоре понял, что деньги – единственное настоящее благо, которого может добиться разумный человек. Все его устремления свелись к тому, чтобы их получать. Он полностью отказывал себе в тех усладах, которые каждый месяц преподносила природа, и, кроме того, продавал своим школьным друзьям еду, которой иногда его снабжала бабушка. В свои десять лет он уже вел довольно выгодную торговлю – умел всякими хитростями выманивать у других детей их игрушки, а затем, по возможности, пытался опять обратить их в деньги.
Этим путем он действительно продвинулся так далеко, что в двенадцать лет смог перечислить отцу 50 талеров для ссуды и этим доставил ему такую радость, что добрый человек пролил слезы.
Со временем Готфрид превзошел своего отца. Его почтение к деньгам стало столь велико, что ради них он пожертвовал всем, что доставляет удовольствие прочим смертным.
В двадцать четыре года он встретил милую черноокую девушку, при виде которой ему стало тепло на сердце, и у него зародилось желание с нею сблизиться. Но когда он узнал, что ее состояние составляло всего двести талеров, он сразу понял безрассудность своего желания, стал бороться с бурным влечением сердца, успешно с ним справился и подарил свою любовь одной богатой шестидесятилетней вдове.
Его обеденный стол всегда был уставлен самыми дешевыми блюдами, и если он слышал, что торговец сыром вынужден по низкой цене сбыть полную бочку сыра или мясник – полную бочку солонины, потому что сыр или солонина начали портиться, то он всякий раз покупал у них запас на несколько недель. Мысль о том, что при каждой такой трапезе он приобретает несколько пфеннигов, преодолевала все отвращение, которое при этом легко могло возникнуть. У него вообще был принцип: у каждого хорошего хозяина мясо должно сперва провонять, прежде чем его подавать на стол, потому что опыт его научил, что челядь съест чуть ли не вдвое меньше продуктов, которые уже близки к разложению, чем хорошей вкусной еды.
Ко всем компаниям людей он испытывал огромное отвращение, но все же он не был без общества. Золотые и серебряные человечки, которых он хранил в своем сундуке, служили ему наиприятнейшим развлечением, и ничто не услаждало его больше, чем мысль, что он каждый день может общаться с самыми влиятельными персонами, а это общение не стоит ему и пфеннига.
Радости, проистекающие из религии, он допускал к своему сердцу из опасения, что они могут ему помешать наслаждаться более сладкими для него радостями. Время, которое должен был проводить в церкви, он тратил на составление новых проектов, как получить деньги, а его духовный отец заметил, что часто при отпущении грехов тот загибал пальцы, то есть, по всей вероятности, делал подсчет.
Так и ушел Готфрид из мира, будучи владельцем семидесяти тысяч талеров. Хотя он не отведал ничего из того, что услаждает других людей, и ни радости природы, и ни радости религии не сумели проникнуть в его сердце – зато он был владельцем семидесяти тысяч талеров.
Как сделать детей безразличными к правильным наставлениям
Если госпожа Урсула находилась в обществе своих детей, то единственное, что она делала, – их поучала. «Много и многому помогает, – имела она обыкновение говорить, – моим детям не должно недоставать хороших наставлений». «Ну, Корделия! Будь сегодня паинькой! Не реви, не ссорься! Если сестра или брат тебя обидит, то ты просто мне об этом скажи. Если в дом придут чужие люди, то ты должна сделать красивый поклон и поцеловать руку. И сколько раз тебе говорить, чтобы ты не бегала вокруг меня на улице! Берегись! Берегись! Как-нибудь я по тебе так пройдусь, что тебе это не понравится. Ты ведь знаешь, что я не отказываю тебе в радости, ты можешь ходить по улице, если тебе это нравится, только ты не должна быть все время на улице. Вынь палец из рта! Фу! Так делают крестьянские девушки. И за столом веди себя прилично. Смотри не испачкай милый костюмчик, который я на тебя надела! И не набивай так рот. Можешь есть медленно, никто ничего у тебя не отнимет. Не надо приходить ко мне, как вчера, и говорить: «Мясо! Суп!» Ты ведь можешь сказать: «Милый папа!» или «Милая мама! Не будете ли вы так добры и не дадите ли мне немного мяса или супа!» Вот так хорошо, так ведут себя милые дети. Если затем придут чужие люди, а ты будешь такой воспитанной, то они похвалят тебя и скажут: «Не правда ли, Корделия – очень воспитанная барышня». Как ты стоишь? Ты что, не можешь держать голову прямо? Как я. А дурацким манерам ты учишься у служанки. И ты это знаешь, ты не должна больше заходить к ней в комнату, ни разу (здесь она ударила кулаком по столу), я это тебе говорю! А то из тебя как раз и выйдет такая Кете, как эта прислуга. Мать может охрипнуть от крика, а с тебя как с гуся вода. Грязное белье ты еще не унесла, не так ли? Я не успокоюсь до тех пор, пока не наведу порядок!» (Снова удар по столу.)
Это кусок из проповеди, которую госпожа Урсула по нескольку раз за день имеет обыкновение читать своим детям.
Замечено, что если человек очень часто принимает сильнодействующее лекарство, то постепенно это может привести к тому, что оно вообще перестает оказывать какое-либо действие.
Так случилось и с проповедями этой доброй женщины. В конце концов дети настолько к ним привыкли, что они производили на них столь же мало впечатления, как беседы, которые мама иной раз вела со своей собачкой.
* * *Еще несколько универсальных способов привить детям всякого рода пороки
IКак можно чаще демонстрируй им недостатки, которые ты хочешь привить!1. Однажды господин Роберт пригласил пообедать нескольких посторонних людей и разрешил своим детям составить им компанию за столом. Но они стали вести себя так, что общество было крайне недовольно ими.
Едва они сели, как Христоф начал.
Христоф. Что за чушь! Тут нет моего ножа. Не так ли, Каспар? Это ты его куда-то засунул?
Каспар. Заткни глотку, болван! На черта мне твой нож?
Христоф. Ну, конечно! Это ты взял его.
Каспар. Мама! Христоф говорит, что я взял его нож.
Мама. Тихо, тихо, дети! Вот, Христоф, тебе другой нож.
Христоф. Ну, вот еще. Живодерным ножом я жрать тоже не буду.
Каспар. Ну, а это что за дела? Этот дурак Христоф бросил мой хлеб под стол!
Мама. Он ведь сделал это не специально. Христоф! Подними его.
Христоф. Да этот живодер, гнусный пес, держит его уже в своей пасти.
Гости переглянулись и выражением лица довольно ясно дали друг другу понять о своем неудовольствии.
Господин Роберт и мадам Роберт, которые обычно в поступках своих детей ничего непристойного не замечали, теперь все же почувствовали, что подобное поведение не совсем прилично. Они покраснели, опустили глаза, то увещевали детей, то грозили им пальцем. Но это нисколько не помогало, одна грубость следовала за другой. Каждое их выражение было таким пошлым и грубым, что его едва ли можно ожидать даже от самой низменной черни.
В конце концов господин Роберт с мудрым видом сказал: «Крайне прискорбно, что своих детей нельзя уберечь от скверной компании. В нашем доме ничего дурного они не слышат и не видят, но они вращаются среди запущенных уличных мальчишек и учатся у них невоспитанности. Боже, упаси! О, что за выражения! Таких слов в моем доме никогда не слышали».
Один из гостей пожал плечами, выразил ему одобрение и сказал, что, разумеется, это неприятно.
