Александр Данилин - LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости
Открылась эра музыкального нью-эйджа, в сладеньких мелодиях которого отражался опыт «кислотной», психологической и псевдовосточной психоделии.
В те же годы, как бы подтверждая языческий характер нарождающейся под влиянием галлюциногенов новой культуры, вошла в моду так называемая «этническая» музыка. Имеются в виду как записи традиционной языческой народной музыки, так и совместные записи ее исполнителей со звездами джаза и альтернативного рока.
Интересно, что первыми в волне «этно» появились записи индийской традиционной музыки и кубинской музыки «вуду». Мелодии ислама и суфизма, индейцев Мексики и Северной Америки появились несколько позже. Удивителен, но лишь на первый взгляд, тот факт, что первыми поклонниками и пропагандистами этнической музыки и в Америке, и в России были только те люди, которые прошли через опыт приема LSD, мескалина и других наркотиков этой группы.
Довольно трудно описать словами чисто музыкальный аспект, обусловленный всеми этими процессами. Отечественные меломаны, например, нередко говорят, что по сравнению с блюзом или соулом музыка регги стала «нестерпимо сладкой».
Но что такое «нестерпимо сладкая» музыка? По всей видимости, это мелодия, в которой отсутствуют даже следы внутреннего диссонанса, — музыка, полностью лишенная трагичности, избавленная от человеческой души.
Личность — это мера страдания, степень осознания индивидуального греха. Человек не может быть личностью без ощущения внутренней боли за себя и других людей. Только душевная боль способна проложить дорогу к пониманию. В музыке это слышнее всего. Боль в ней выражают диссонансы. Мы называем сладкой музыку, предназначенную только для отвлечения от этой внутренней боли, — музыку, лишенную диссонансов.
Вот что сказал автору один из известных московских коллекционеров записей популярной музыки: «Регги — как анаша, может все в тебе размыть, но не может ничего внутри тебя создать».
Стало быть, не только наркотики, но и музыка способна исподволь «размывать» и разрушать ощущение «Я». Она может делать человека внушаемым перед лицом соответствующей музыке «виртуальной» культуры. Художник нивелирует значение образа, делая видимый мир равнозначно бессмысленным. Композитор принимает участие в формировании равнозначной бессмысленности чувств.
Следом за регги любая современная популярная музыка желает одного — превращения в наркотик. Если у слушателя возникнет зависимость от музыки — он будет ее постоянно покупать.
«Сладкая» музыка, естественно, использовала в своих интересах самую главную мелодическую форму века — блюз. Боб Марли отнюдь не придумал стиль соул, как считают многие сегодняшние поклонники регги. Соул до Марли был самой трагической формой негритянского блюза. Недаром само слово «соул» переводится на русский язык словом «душа». Меломаны часто характеризуют мелодии истинного соула как трагическую музыку последнего, смертного предела.
Марли лишил классический соул трагичности, превратив его в «сладкий» гимн своим языческим богам. Можно сказать, что в наиболее массовых своих формах популярная музыка, захватившая многие юные души после финала «психоделической революции», утратила блюзовые черты, став лишь симуляцией блюза.
Трагический диссонанс ритма исчез, и музыкальная ткань вернулась назад, в сторону военного, растворяющего личность марша.
Откровенной симуляцией стали стили, возникшие в конечном итоге на основе регги — пресловутые рэп и диско-соул. Многие меломаны сегодня удивляются тому, что бывший популярным очень короткий период в 70-х годах диско-соул, вернулся в 90-х и стал основой всей музыкальной «попсы».
В частности, появившаяся у нас в перестроечные годы эпидемия «звезд» отечественной популярной музыки исполняла и исполняет музыку, исторически относящуюся именно к этому стилю.
Чему тут удивляться! Не случайно некоторые меломаны интуитивно точно, не вдумываясь в сам смысл определения, называют иногда отечественных поп-звезд «конопляной попсой». Виртуальному (пошлому, по Ильину) человеку, смысл жизни которого сводится к тому, чтобы сбежать от самого себя, необходимо раз-влечение. Он будет покупать только развоплощающую музыку, а вовсе не ту, которая напомнит ему о душевной боли, а вместе с ней о необходимости личной ответственности за мир.
Во второй половине 60-х годов появилась еще одна форма современной музыки. Это была музыка, которую сочиняли и исполняли только на одном инструменте — электронном синтезаторе. «Отец» электронной музыки Клаус Шульц еще в конце 60-х годов говорил в своем интервью:
«Возможности синтезатора невообразимы. Единственное, с чем можно сравнить растворение души композитора и слушателя в звуках этой музыки, так это с самыми чудесными мгновениями путешествия с помощью LSD… Только с помощью синтезатора можно выразить LSD-переживания… Ни один художник не может этого нарисовать, но я могу это сыграть».
Электронная музыка была и осталась попыткой передать в звуковой форме «кислотные» переживания. Именно поэтому одним из синонимов понятия «электронная музыка» стал термин «транс» или «трансовая музыка».
Возможности синтезатора все более и более увеличиваются по мере развития компьютерных технологий. На языке электронной музыки написаны, наверное, уже сотни тысяч композиций. Но среди них нет ни одной, трогающей человеческую душу так, как прикасается к ней Бетховен.
Искусственный разум синтезатора, по всей видимости, не способен передать внутренний трагизм живой человеческой души. Синтезатор не может выразить ту теплую боль души, которую передают акустические инструменты, соприкасаясь с пальцами исполнителя. «Он всегда остается, — по словам одного из самых известных исполнителей этого направления — Китаро, — холодным, как сама космическая бездна».
Добавим для точности — как безразличная космическая бездна буддизма. Недаром понятие «электронная медитация» является еще одним способом словесной передачи сути электронных композиций.
«Наденешь на репу (на голову. — А.Д.) наушники с трансом (с электронной музыкой. — А.Д.) — и сразу такой кайф! В глубокую депрессию погружаешься…»
Это высказывание одного из наших юных пациентов. Вы когда-нибудь слышали, читатель, о тако!«способе получения удовольствия («кайфа»), как погружение в депрессию? Оказывается, такое бывает.
Подросток расшифровывает это состояние вполне поэтично:
«Чувствуешь себя песчинкой на берегу Вселенной…»
Оказывается, это была «депрессия» (грусть), связанная с приятным ощущением собственной малости, доходящей до чувства полного исчезновения самого себя (песчинка в сравнении с Космосом).
Знакомое описание, не правда ли?
Такое чувство пугало многих «психонавтов» внутри LSD-переживания. Молодых людей через 40 лет после «психоделической революции» оно радует.
Так эффект наркотиков репродуцируется через родственную им музыку и закрепляется в эмоциях нового поколения.
Искусственная музыка способна только растворять «Я» слушателя. Компьютерный синтезатор априори лишен способности к передаче внутреннего трагизма бытия — его звуки проходят через компьютер. Они находятся слишком далеко от пальцев музыканта, далеко от его человеческого «Я».
Клаус Шульц говорил, что он извиняется перед своими поклонниками за то, что, написав однажды совершенно случайно пародию на самого себя, он придумал стиль техно. Это были несколько пародирующих рок-музыку танцевальных мелодий для синтезатора.
Однако синтезаторный рок, благодаря компьютерной обработке окончательно лишившийся даже оттенка блюзовой трагичности, оказался еще более мощным способом вызвать у подростков реакцию навязывания ритма, чем трэш или гранж. Возникли техно-клубы и техно-дансинги, на которых проходят танцевальные «техно-марафоны», выдержать участие в которых без приема наркотиков практически невозможно…
Монотонный, лишенный диссонансов электронный рок-стиль техно, сладкий диско-соул и те же наркотики, по сути, ничем не отличаются друг от друга. Говоря по-христиански, это просто разные способы отправления черной мессы в храме врага рода человеческого.
Стоит ли удивляться, что сегодня техно-дискотеки, по выражению одного из наших пациентов, «полностью захвачены кришнаитами»?
В любом из техно-дансингов нашей страны после 2–3 часов ночи появляются ребята, одетые заметно скромнее большинства посетителей. — Под мышкой у них папочки-портфельчики с листами фильтровальной бумаги. Эти листы с помощью перфоратора разделены на отдельные «марки». На каждую «марку» нанесена доза LSD.
