Александр Данилин - LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости
В любом из техно-дансингов нашей страны после 2–3 часов ночи появляются ребята, одетые заметно скромнее большинства посетителей. — Под мышкой у них папочки-портфельчики с листами фильтровальной бумаги. Эти листы с помощью перфоратора разделены на отдельные «марки». На каждую «марку» нанесена доза LSD.
Из разговоров с посетителем техно-дискотек становится ясно, что музыка техно «не слушается без кислоты»; или «без кислоты никакого кайфа дрыгаться нет, да и на ногах вместе со всеми продержаться невозможно».
Примерно то же самое, но только в отношении кокаина и амфетаминов, можно услышать от завсегдатаев музыкальных клубов стиля «hause». Этот суперсовременный стиль, за последние 10 лет полностью захвативший ночные музыкальные клубы и дискотеки «стильной» молодежи, родился от электронного микширования ритмов популярной музыки диск-жокеями (или диджеями — людьми, определяющими музыкальную программу вечера).'
Существует Мекка поклонников клубной музыки. Это испанский остров Ибица. «Там есть только пляжи и гигантские танцевальные клубы. Там 24 часа в сутки и 365 дней в году играет музыка в стиле хаус и продаются наркотики». Последнее предложение — дословная цитата из мечтательного высказывания одного из наших пациентов.
Не кажется ли вам, читатель, что современные танцевальные марафоны безумно напоминают ритуальные танцы древних языческих племен? Все племя целиком, равномерно, отрешившись от реальности, движется в ритме танца…
Все то же самое. Только нынешнее «племя» лишило танец всякого духовного содержания. Тот ритуальный танец объединял племя, помогал ему как единому целому стяжать «ману» — магическую силу. В современном танце пляшут виртуальные индивиды, объединившиеся на время с одной-единственной целью: спрятаться от себя, расслабиться. «Мана», которую они пытаются обрести, — это «дионисическая» энергия возвращения к хаосу — энергия развоплощения.
Музыкальный стиль «hause» пo самой сути своей определению не поддается, поскольку представляет собой куски из произведений композиторов самых равных направлений, которые ди-джей микширует (смешивает) в ритме, который считает подходящим. Поклонники этой музыки говорят, что «хаус-музыки не существует, существует «хаус-культура».
Ритм подбора мелодических фрагментов делится на жесткий, близкий к року, танцевальный hard hause и более мягкий, трансовый стиль. Мелодии нет никакой — ее заменяет ритм включения чужих композиций. В целом же электронное микширование всего лишь повторяет, в несколько иной форме, эффект рока, электронного синтезатора с его альтернативой — или изматывающий и навязывающий технотанец, или растворяющая в холодной нирване медитация.
Получается музыкальный вариант живописного концептуализма, в котором объект (мелодия) заменен методом (микшированием).
«Хаус-культура» — музыкальная эклектика, мешанина музыкальных стилей и направлений, возведенная в ранг закона, — на наш взгляд, является идеальным музыкальным выражением того, что Жак Бодрийар называл «виртуальностью».
Свободное смешение музыкальных стилей — это попытка уничтожения личного начала в музыке. Душе отдельного человека в такой музыке не за что зацепиться. Абсолютно виртуальная музыка требует виртуального слушателя. Идеальным слушателем станет человек, виртуальность которого усилена наркотиками.
Посетители hause-клубов, следом за поклонниками техно-дискотек, сообщат вам доверительно, что «ни слушать, ни продержаться ночь напролет без «снега» (кокаина, подороже. — А.Д.) или «фена» (амфетамина, подешевле. — А.Д.) практически невозможно, да и бессмысленно» или что «слушать эту музыку без таблеток вообще нельзя: или экстаз принимай, или в клуб не ходи, тебя не поймут».
Дело в том, что: «без таблеточек ты не сможешь разделить общей радости, не будешь тащиться, как все…». «Таблеточ-ки» помогают новым язычникам-«нарциссам» развоплотиться и на одну ночь ощутить себя членами «виртуального» племени.
Взрослые даже не задумываются о том, что существует музыка, которую невозможно слушать без наркотиков. То есть сама композиция, сам музыкальный стиль уже априорно предполагают наличие наркотического опьянения у слушателя…
Метапрограммирующие свойства музыки становятся необыкновенно значимыми в «виртуальную» эру. Благодаря технологическому прогрессу, мелодии становятся фактором, постоянно навязывающим эмоции человеку.
Вот как описывает это влияние уже известный нам Жиль Липовецки:
«Для человека дисциплинарно-авторитарной эпохи музыка была ограничена определенными местами или моментами, будь то концерт, танцзал, мюзик-холл, бал или радио. Напротив, постмодернистский обыватель поневоле слышит музыку с утра до вечера; его так и подмывает куда-то бежать, уноситься и погружаться в пространство, наполненное синкопами; ему необходима стимулирующая эйфорическая или опьяняющая дереализация окружающего мира (обратите внимание, до какой степени эти слова Липовецки напоминают описание наркотического опьянения. — А.Д.).
Музыкальная революция, конечно же связанная с технологическими изобретениями сословия торговцев… представляет собой проявление персонализации (синоним понятия «нарциссизм», — А.Д.), один из аспектов постмодернистской трансформации личности. Подобно тому, как становится гибким распорядок учреждений, индивид тоже становится более подвижным; он и дышит в такт, ритмы захватывают его тело и чувства; в настоящее время такое вовлечение индивида в ритм стало возможным благодаря стереофонии, walkman (портативный индивидуальный плеер. — А.Д), космическим или «кислотным» звукам музыки.
Персонализация в масштабах общества соответствует нарциссизму личности, выражающемуся в желании получить «еще больше удовольствия», парить над самими собой, вибрировать всем телом под музыку, испытывать непосредственные ощущения, чувствовать себя вовлеченным в общее движение во время trip(наркотического состояния. — А.Д.), охватывающего весь организм человека. Стереофоническая техника, электронные звуки сделали музыку привилегированным средством нашего времени, поскольку она тесно связана с новым профилем индивида с чертами нарцисса, испытывающего жажду мгновенного погружения, жажду «поломаться» не только под ритмы последних хитов, но и под музыку самую разнообразную, самую замысловатую, которая отныне всегда к его услугам…
Музыка помогает устранить противоборство между реальным и воображаемым, что, прежде всего, обозначает трансформацию реальности и индивида» (выделено мной. — АЛ).
И в этом месте автор полностью согласен с мнением Липовецки, с одной лишь поправкой: речь идет далеко не о всякой музыке.
Только мелодическая традиция, возникшая как результат психоделии, чей духовный смысл сводится к репродуцированию того или иного наркотического опыта, может способствовать формированию воспеваемой Липовецки личности «нарцисса».
Существуют и некоторые неожиданные, чисто медицинские подтверждения описанных взглядов на популярную музыку.
С. Герунг — немецкий педиатр — обратил внимание на то, что дети, выросшие в семьях, в которых любили и часто слушали популярную музыку 40–50-х годов, отличались ранним формированием чувства «Я»: независимостью, активной жизненной позицией и большей легкостью принятия решений — даже по сравнению с теми детьми, в семьях которых слушали классическую музыку.
Группа исследователей из Дюссельдорфа (Германия) приводит данные о том, что в молодежных группах, которые были спонтанно увлечены «старой» популярной музыкой — классиками рокабили, ритм-энд-блюза и блюза 50-х годов, практически не отмечено злоупотребление наркотиками. Ученые рекомендовали использовать эту музыку для профилактики наркотической зависимости в подростковом возрасте (!).
Да и собственный, пусть и небольшой, опыт автора показал, что его пациенты, которых удавалось увлечь теми же музыкальными направлениями 50-х годов или современными записями композиций классиков блюза, гораздо легче прекращали прием героина. Наоборот, у подростков, истово увлеченных отечественной поп-музыкой, входящих в фан-клубы поклонников «тяжелого металла», панк-рока или просто постоянных посетителей ночных клубов «паше», практически не удавалось добиться стойких перерывов в употреблении наркотиков…
Наркотическая культура, в лице психоделического рока, регги, техно-музыки и т. п., исказила не только гармонию, лицо блюза, но вместе с ними и душу своих «фанатов».
«Что же вы делаете, доктор? Вы лишаете нас всех привычных форм радости», — скажет кто-то из читателей.
