Ирина Черепанова - Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного
По мнению О. А. Коломийцевой, «психотерапевтический метод А. М. Кашпировского представляет собой уникальный, до последнего времени неизвестный способ возбуждения сферы бессознательного в психике индивида. Воздействие на бессознательное, сопровождаемое переключением сознания, отвлечением внимания пациента от своих заболеваний, по-видимому, возбуждает процессы саморегуляции в организме больного, что ведет к обратному развитию соматических и психосоматических патологических состояний и активизации негентропийных тенденций в организме». Попытка постичь специфический языковой код Кашпировского привела к выделению ряда средств и приемов отвлечения сознания и введения в сферу восприятия адресата единиц кода бессознательного. К таким средствам и приемам О. А. Коломийцева относит:
1) Парадоксы, которые можно определить как языковые единицы, содержащие противоречия в своей смысловой структуре, включающие два противоположных сообщения, например: «Лечение тогда, когда нет лечения». «Все условия хорошие, даже плохие». «Лучший способ ко мне попасть — это не попадать. И вот тогда вы попадете». Обычное восприятие таких сообщений с точки зрения истинности-ложности невозможно, поэтому парадоксы не анализируются больным, а выступают в его понимании как единое, не членимое целое, формируя некий синтетический образ.
1а) Парадоксы семантические. Содержат противоречия непосредственно в своей семантической структуре как нечто постоянное, инвариант, например: «Мой метод — в отсутствии метода»;
1б) Парадоксы прагматические, когда информация, передаваемая высказыванием, вступает в противоречие с истинным положением дел, с самой ситуацией: «Здесь никого нет, только Вы».
2) Тавтологические высказывания: «Пускай с вами делается то, что делается». «Ваши руки — это ваши руки». «Все закончится тогда, когда закончится».
3) Высказывания констатирующего типа с глаголами в настоящем, прошедшем или будущем времени, например: «У некоторых имеются приятные приливы тепла, происходит экскурсия крови, давление нормализуется». «У многих уже начали шевелиться руки. У многих из вас уже прошла боль».
4) Предложения с глаголами в форме повелительного наклонения, например: «Не боритесь с такими мыслями, которые являются нелечебного характера».
5) Предложения, включающие перформативные глаголы, т. е. глаголы, которые являются наименованием определенных речевых Действий. А. М. Кашпировский использует в таких случаях глаголы с суггестивным значением: «внушаю», «даю установку», «программирую», например: «Внушаю: закрываются глаза, закрылись».
6) Замена придаточного предложения обобщающим наименованием, например: «Не хочу говорить лишних слов, не хочу обещать золотые горы, эти слова скажете вы, об этом вы напишите, сообщите».
7) Употребление восклицательных предложений, например: «Чего стоит только слово, один только намек на то, что сейчас тысячи людей расстались с болью!».
8) Сочетание сложноподчиненного предложения с высказыванием, имеющим противоположное значение (сложный парадокс), например: «Все ждут от меня, что я начну уговаривать вас лечиться, что буду пояснять, что у вас проходит головная боль, у вас проходит опухоль. Я это никогда не говорю».
9) Высказывания с глаголами в форме сослагательного наклонения, например: «Если бы мы все увидели, сколько сотен людей в эту же секунду освободились от своего недуга, мы все бы плакали».
10) Риторические вопросы, которые не требуют ответа: «Правда есть, вы ощутили лень, слабость и дальше вы будете это испытывать».
11) Высказывания с имплицитной казуативностью. Речь идет о структурах, состоящих из двух частей. В первой части дается описание некоторого реального факта или состояния адресата. Во второй содержится информация о том состоянии, которое должно быть результатом воздействия. Сочетание в одном предложении реального и желаемого уничтожает различия между ними в восприятии пациента, что усиливает суггестивность высказывания, например:«Считаю, по ходу счета ваше состояние несколько углубится, получит новые краски, а многие испытают красочные ощущения, у некоторых перед глазами уже не мои глаза, а море, облака».
12) Функция создания расплывчатости повествования создается неопределенными и количественными местоимениями, широкозначными существительными во множественном числе: «Никто не будет кричать и плакать громко, многие уже в движении, есть такие, которые ходят по залу».
13) Показатели нереальной модальности (модальные глаголы, слова и выражения), например: «Перед вашими глазами может возникнуть человек, пляж, море, а может будет наплыв мыслей».
Обобщающие высказывания, например: «Сила телевизионной терапии велика».
14) Четкая ритмическая организация, которая создается за счет использования многочисленных стилистических приемов синтаксического статуса, основными из которых являются конструкции, повторы, полисиндетон «многословие», номинативные предложения, прием нарастания, сочленение вместо подчинения. Параллельные конструкции представляют собой сочетание двух или более предложений, построенных по одной структурной схеме. Высокая частотность параллельных конструкций создает впечатление четкости, определенности формы. Пациент как бы вовлекается в непрерывный процесс воздействия, например: «Не задавайтесь целью расслабиться, не задавайтесь целью заснуть, не задавайтесь целью забыться, не присматривайтесь к себе. Не смотрите сейчас, допустим, на ваши руки или какие-то изъяны и не ждите, чтобы на ваших глазах это все моментально произошло, хотя такое тоже не исключено». Аналогичную функцию выполняют повторы как отдельных слов, так и целых предложений, например: «Я бы хотел успокоить тех, кто некомпетентен, и я бы хотел успокоить тех, кто считает себя компетентным». Использование приема нарастания, с одной стороны, создает четкость повествования, с другой — вызывает углубление состояния, что связано с объединением в одной структуре обозначений реальных и желаемых ощущений, например: «Кто расслабился — расслабиться еще больше».
Все эти приемы осуществляют переход к бессознательному, а «речь Кашпировского обнаруживает непосредственную связь с символикой бессознательного, характеризующейся континуальностью, метафоричностью, ритмичностью, эмоциональной окрашенностью, парадоксальностью, амбивалентностью».
Если вернуться к гипотезе Б. Ф. Поршнева, то историческое появление амбивалентности он назвал «дипластией» (дипластия — двойственность). И. Н. Горелов, имея в виду то же, по сути своей, явление, которое мы уже обозначили как «амбивалентность» и «дипластия», использует термин «энантиосемия» и отмечает, что «в современных языках энантиосемия не представляет собой особого раритета и обнаруживает даже определенную тенденцию к развитию. Может быть, тенденция к развитию энантиосемии и есть поиск новых суггестивных средств в различных языках? А пока отсутствие достоверных знаний о суггестивных резервах языка с одной стороны, и использование широких возможностей средств массовой коммуникации с другой (телепсихотерапия, радиопсихотерапия) приводят к случаям отрицательного влияния на психику реципиентов: „Ятрогенно внушенные отрицательные эмоции способствуют обострению шизофренического, органического и эпилептического процессов и невротических расстройств“». Авторы статьи «Психические расстройства у принимавших сеансы телепсихотерапии», наряду с другими возражениями морально-этического характера, отмечают «обращение к массовому сознанию, к недифференцированным механизмам регулирования поведения (прямое внушение истерических расстройств А. М. Кашпировским ради зрелищности и усиления психологического прессинга), принижение рационального отношения к происходящему», и делают вывод о том, что «именно несоблюдение медицинской морали делает телесеансы пагубными для психики части пациентов. Привлеченные умело подогретым ажиотажем, попав в ситуацию грубого эмоционально-стрессового воздействия истерической эпидемии, люди с наклонностью к психическим аномалиям в ряде случаев получают ухудшение самочувствия».
По-видимому, должны быть строгие научные критерии экспертизы суггестивных текстов, рассчитанных на воздействие не только массовое, но и индивидуальное. Приведенные выше данные анализа текстов телесеансов Кашпировского убедительно показывают, с одной стороны, умелое манипулирование МС, а с другой — интуитивное, зачастую ошибочное применение прямых внушений (недооценку латентных суггестивных механизмов языка). Авторы процитированной нами статьи, кстати, отмечают особо «высокую частоту появления агрессивных тенденций — у 13 из 40 пациентов, несмотря на „телеустановки“ к добру и миролюбию»: та самая отрицательная индукция, о которой мы, вслед за Н. И. Чуприковой и В. С. Мерлиным писали выше.
