Натали Роджерс - Творческая связь. Исцеляющая сила экспрессивных искусств
Чтобы понять представителя другой культуры, нужно приложить дополнительные усилия. Наши навыки восприимчивости и слушания должны быть обострены. Я особенно внимательна к тому, чтобы не интерпретировать и не анализировать рисунки, движения, вокализации или письмо, находясь в другой стране. Там я учусь впитывать знание о сходствах и различиях, а также о социальных и политических условиях, характерных для этой культуры. Жизнь и работа в других странах невероятно обогатили меня.
Когда в 1970‑е годы меня впервые пригласили поработать в Европе, я поставила перед собой цель развеять мои стереотипы о людях из других стран, такие как «французы ко всему подходят рационально», или «итальянцы необычайно эмоциональны», или «шведы спокойные и сдержанные». Поработав в этих странах, я обнаружила, что некоторые из этих обобщений справедливы. Климат, религия и привычки формируют определенные качества, проявляющиеся у многих представителей конкретного народа. (Подобно тому как и мнение, будто бы калифорнийцы постоянно улыбаются, имеет определенные основания.)
Впоследствии моя цель стала более релевантной: как я могу понять этих людей, поведение которых отличается от моего, и что можно предпринять, чтобы фасилитировать взаимопонимание? В Швеции мне пришлось побороть свое раздражение тем, что, казалось, должна была пройти целая вечность, прежде чем шведы начнут говорить то, что у них на сердце или в душе. Я освоила аккуратные, преисполненные терпения методы работы, позволявшие им отбросить сдержанность и почувствовать свою глубину. Во Франции передо мной встала задача создать такую среду, где участники могли бы выражать свои чувства наравне с мыслями. В Италии эмоциональные вспышки участников были настолько сильны, что мне пришлось применить все свои умения, чтобы помочь им заземлиться и центрироваться. И в этом процессе в целом я обнаружила свою собственную сдержанность, свои способы интеллектуализации и свою эмоциональность. В работе с представителями других культур и различных этнических групп я лицом к лицу столкнулась с собственными предубеждениями, расизмом и этноцентризмом. Личностное обогащение происходит за счет обнаружения связывающих всех нас глубинных человеческих качеств. А для этого требуются мудрость и смирение.
У меня в запасе много замечательных историй о моих приключениях в Европе и Японии, иллюстрирующих фасилитацию личностного роста и пробуждение природной креативности. Но в ходе данного обсуждения я хочу сфокусироваться на тех странах, которые находились под властью диктаторов. Я делаю это для того, чтобы показать и в теории, и на личных примерах, что применение экспрессивных искусств в человекоцентрированной среде имеет особую ценность для наций, пребывающих в отчаянии, порожденном деспотизмом. Экспрессивные искусства погружают людей в мир их воображения, метафорические образы, танец и звук. Это добавляет жизнестойкости и возвращает жизнь их лишенному жизненных сил духу. И хотя я помогаю людям сфокусироваться на их горе и отчаянии, существует также возможность снова испытать творческие, детские, преисполненные игры и надежды аспекты их я. Там, где смерть и трагические события принимают угрожающие размеры, есть потребность мечтать, воображать и вернуть себе веру в возможное.
Экспрессивные искусства в условиях латиноамериканских диктатур
В ноябре 1977 года я сообщила друзьям, что освободилась от всех профессиональных дел дома, чтобы отправиться в путешествие в Центральную и Южную Америку, причем не планируя ничего заранее. Я получила замечательный опыт от общения с коллегами в Мексике, Чили, Аргентине и Никарагуа. На каждой встрече я знакомилась с людьми, которые хотели организовать для меня воркшоп в другой стране.
Это были времена больших политических смут и волнений. Я приехала в Манагуа, столицу Никарагуа, через десять дней после убийства национального героя, оппозиционера Педро Хоакина Чаморро. Это преступление было совершено, очевидно, по приказу сына президента Сомосы.
Женщина, пригласившая меня в Никарагуа, приехала в аэропорт, чтобы сообщить мне о только что объявленной национальной забастовке. В воздухе витал дух революции, восстания против коррумпированного правительства. Мы ехали по опустевшим городским улицам, и на каждой крыше видели военных с готовыми к бою автоматическими винтовками. Каждый вечер наша женская группа тайно собиралась дома у одной из участниц. Воркшоп должен был заканчиваться до наступления комендантского часа, чтобы женщины могли спокойно вернуться домой. По общему признанию, им было страшно приходить и уходить, но они все же шли на этот риск{74}.
Групповой процесс с применением человекоцентрированных экспрессивных искусств – а в нем участвовали все эти женщины: директор школы, университетский психолог, эксперт по связям с общественностью, директор коммуникационной компании, домохозяйки, добровольно раскрывавшие свои таланты, – приводил к обсуждениям их борьбы за равенство и обеспокоенности нарушением прав всех людей. При обсуждении своих попыток добиться того, чтобы их принимали наравне с мужчинами, сердца и души этих женщин как будто увеличивались в объеме, чтобы вместить в себя всех, кто подвергался угнетению. Хотя все они были представительницами высшего класса, получили образование в колледжах, многие были замужем за бизнесменами, разбогатевшими при правительстве Сомосы, они говорили: «Человеческие ценности важнее финансового благополучия». Мне было интересно, понимают ли они последствия своих заявлений. Например, понимают ли они, что ради поддержания всеобщего равенства им пришлось бы отказаться от того, чтобы иметь слуг и отправлять своих детей в университеты Северной Америки. Между тем такова была их мечта, надежда, видение: все люди, включая тех, кто восстает против правительства, должны иметь равные возможности. Они устали жить в коррумпированной системе. Они спорили с мужьями, которые инвестировали и свое я, и свои деньги в существующий порядок вещей.
Я покинула Никарагуа с мыслью о том, что, по мере того как женщины начнут обнаруживать степень своего угнетения, они будут становиться очень серьезной мировой силой в борьбе за права человека и человеческое достоинство. Опыт посещения Никарагуа представляется мне ярким примером того, что, обнаруживая собственные ценность и достоинство, мы начинаем проявлять заботу о ценности и достоинстве всех людей.
В Чили я созвонилась с супругами – членами Ассоциации за гуманистическую психологию. Они пригласили меня посетить их дом, и в разговоре жена попросила меня поработать с ее знакомыми женщинами-терапевтами. Я согласилась.
Для этих женщин было в новинку собираться без мужчин ради собственного личностного роста. Снова, как и в Никарагуа, женщины шаг за шагом обретали свои права и открывали возможности, учась тому, как поддерживать группу, созданную и существующую для каждой из них. С помощью визуального искусства, движения и обсуждения они освобождались от своих формальных обличий, раскрывая скрытую сущность своего бытия.
Одна из женщин (психолог, парашютистка, жена и мать) совершила метафорические прыжки в свое бессознательное, в результате которых обнаружила у себя установку: женщины будут критиковать ее за то, что она воспринимает себя равной мужчинам или даже выше их. Преуспевающий терапевт с детским прозвищем повысила свою самооценку, раскрыв смысл этого прозвища; после этого она стала просить своих коллег обращаться к ней полным именем. Красивая женщина боялась старения, поскольку ее внешняя привлекательность давала ей возможность быть принятой другими. Ей всегда хотелось танцевать. И мы танцевали! Она начала испытывать радость от своего тела в целом, а не только от лица. И она решила опросить шестидесяти– и семидесятилетних женщин, чтобы узнать, как они поддерживают свою жизнестойкость.
По мере того как женщины признавали свои сильные стороны, проговаривали их и вырабатывали план действий, воркшоп вызвал у участниц настоящий энтузиазм. От одной из них я получила трогательную обратную связь, которая придала мне энергии для дальнейших путешествий. Она сказала: «Натали, я чувствую, что вы испытываете глубокое уважение к людям, у которых иной стиль жизни и иные ценности. И это не просто терапевтический инструмент. Это вы сами!»
Мой новый друг, терапевт из Чили, позвонила коллеге из Аргентины. И к моменту моего прибытия туда был организован еще один воркшоп для женщин. Вот выдержки из моего дневника:
1977 год, Аргентина. Меня поразила смелость психологов, которых я встретила. Поскольку они жили в атмосфере страха много лет, то привыкли к этому как к определенному образу жизни. Эта страна управляется военными; на протяжении последних трех лет 12 тысяч человек либо пропали без вести, либо были убиты, либо брошены в тюрьму.
