Екатерина Мурашова - Лечить или любить?
Но если она все-таки есть, то что с этим делать? Десятки и сотни рекомендаций, как развивать, где учить и т. д. Хочется сказать только одну вещь, на которую не очень обращают внимания и которую родители этих детей обычно просто не хотят слышать. Эти дети — повышенно уязвимы. Их ранняя одаренность — это нарушение развития. И опережающее развитие чего-то одного происходит у них всегда за счет чего-то другого (по закону Ломоносова-Лавуазье). Если это «что-то» — здоровье (как, например, у гениального ребенка Блеза Паскаля, который в десять лет исследовал природу звука, а в одиннадцать «переоткрыл» всю геометрию Евклида), то тут вроде бы все ясно — лечить, заниматься профилактикой. В других, менее понятных случаях надо искать и, по возможности, компенсировать.
В основном я работаю с самыми обычными детьми.
Но иногда, вдруг, без всяких причин и знамений ко мне является кто-то и приводит с собой ребенка… Спутать это нельзя ни с чем, и никак не отделаться от ощущения, что эти странные дети — какое-то послание всем нам. Но какое?
Глава 45
«О ты, последняя любовь!»
Пускай скудеет в жилах кровь,
Но в сердце не скудеет нежность…
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство, и безнадежность.
Ф. Тютчев— Он — совершенство! Я снова живу и как будто бы летаю на крыльях. Мы были в театре… Представь, я начала писать стихи… Хочешь, я прочту их тебе?.. Но он не звонит уже две недели. Я написала ему шесть писем в стихах…
— Послушай, но как же твой муж, Вадик? Вы вместе более двадцати лет.
— А что — Вадик? — искреннее непонимание в подведенных глазах моей давней, не особенно близкой приятельницы. — Это не имеет значения. Только он… Ты психолог, ты должна мне быстро сказать, что я сделала неправильно, я быстро исправлю, потому что без него…
Когда я училась на психфаке, донимала всех родных и знакомых тестами, опробовала на них все методики подряд. Они относились ко мне вполне благосклонно. После окончания периодически возникал соблазн: взять за пуговицу и спросить — а что ты сейчас чувствуешь? Но я боролась с собой. Года через два после начала самостоятельной работы дала себе зарок: никакого «психоанализа» в семье и ближайшем окружении. Хирурги не оперируют друзей и близких — и правильно делают! Окружение поняло и приняло.
Больше пятнадцати лет я работала с семьями, детьми и подростками. Многие проблемы угадывала практически «с порога». Думала: о, как я теперь разбираюсь в возрастной психологии!
— Смешно: мы вместе учились в институте, знали друг друга четверть века, но только сейчас поняли… Представь: еще немного и было бы поздно! Мы понимаем друг друга даже не с полуслова, а с полувзгляда. Мы сидим, у меня на кухне и говорим часами, не замечая, как летит время. Мы предназначены друг для друга, но я вижу, что он чего-то боится. Я инженер, ты психолог и ты должна объяснить, что это такое и как мне поступить, чтобы ничего не испортить, потому что без него…
— У него есть семья? — спрашиваю я свою кругленькую одноклассницу.
— Да, но с женой у него давно формальные отношения. Две дочери. Подростки, он к ним очень привязан. Но какое это имеет значение для нас? Я же не собираюсь препятствовать его общению с дочерьми…
Все мои убеждения о невмешательстве разом полетели в канаву.
Произошло странное: едва ли не все мои уже немолодые подруги и приятельницы влюбились и агрессивно потребовали моих консультаций.
— Ты помнишь, я в юности рисовала, училась в художественной школе? Так вот, через тридцать лет я опять достала мольберт, даже съездила на этюды. Хочешь взглянуть на мои картины? Я написала его портрет. Он младше меня. Моя мама говорит, что ему нужна только ленинградская прописка, но это чепуха — я знаю, что он меня любит. Разве меня нельзя любить? Помнишь, какая я была хорошенькая в юности? Скажи, с тех пор я очень постарела?
— Да, ты была очень хорошенькая, — подтверждаю я слова неожиданно возникшей на моем пороге подруги детства. — Когда ты была рядом, на меня даже смотреть никто не хотел… А этот человек… откуда он приехал в Питер? Что делал там? И здесь?
— Да какая разница! Ты психолог и должна рассказать мне, как правильно и на какой основе строить отношения в нашем случае. Я очень боюсь наскучить ему, ведь мне все-таки не двадцать и физиологическая сторона… сама понимаешь… Я предлагаю театры, выставки, концерты, но он как-то…
Что происходит? Про мужиков в этом возрасте, о пресловутом «бесе в ребро» все вроде бы знают. И гормональные, и психологические, и поведенческие их особенности многократно описаны. Но вот тетеньки? А ведь это не только престарелые шоу-дивы, это вполне массовое явление. Об этом я нигде не читала. И что мне делать?
Ну, во-первых, разумеется, надо попытаться понять. Ясно, что речь также идет о какой-то из «ловушек» от возрастной психологии. У природы их много, и человек, став существом мыслящим, исправно платит по счетам. Сама по себе эта ловушка мне неизвестна, но аналогия напрашивается почти мгновенно (дело облегчается тем, что большую часть влюбившихся теток я знаю с юности или даже с детства) — девичья подростковая любовь.
Сходство налицо: идеализированное представление о предмете, обилие высокопарных высказываний, сравнительная не-важность плотских моментов, сублимация отношений в стихах, письмах и наконец флер легкого дебилизма при обсуждении ситуации…
Дальше вглубь — к биологии. Тоже понятно. Фактически в этом возрасте в организме у женщин происходит процесс, обратный половому созреванию. Задействованы те же гормоны, те же системы. Только знак — не плюс, а минус. Не включить, а выключить. И наблюдаемые с точки зрения поведения и психологии «надстроечные феномены» при «включении» и «выключении» получаются весьма сходными.
У мужчин, если подумать, — то же самое. Только больше известно, так как чаще сопровождается экстравертными, на публику, действиями. Впрочем, сейчас, кажется, ситуация в обществе в этом смысле меняется, женщины явно становятся активней. Хорошо это или плохо — не мне судить.
Ладно, с этим более-менее ясно. Но что ж мне делать с влюбленными приятельницами? Ведь они ждут даже не совета, а руководства к действиям…
Для тех, кого считала поумнее и посильнее, я просто раскинула на столе созданный мною биолого-гормонально-психологический пасьянс. Долго думали, вздыхали, уточняли, сопоставляли, ахали, смеялись. Ушли просветленные, каждая сама решит, что с этим делать.
Для прочих пришлось, наплевав на принципы, использовать психотерапию: «Ты помнишь свою первую любовь? Это ресурс, счастье, акварель, воздух, который всегда с тобой. Но из него не сплетешь авоську для картошки. Последняя любовь — то же самое. Ее помнить даже легче, потому что человек уже зрелый, понимает что к чему и умеет не разбрасываться ценностями… Но и ее — как бабочку, как облако — нельзя привязать к себе и оставить неизменной до гробовой доски…»
Я говорила и думала: кто бы меня сейчас взял за пуговицу и спросил — что вы сейчас чувствуете?
Ибо я чувствовала — зависть.
Глава 46
Оставить в прошлом
— Нам не нравится, каких друзей он себе выбирает в школе и во дворе. Он тайком курит. Стал хуже учиться. Несколько раз прогулял уроки, перестал ходить в хор, в котором пел с первого класса. Дерзит мне и отцу, учителя тоже жалуются.
Говорила в основном мать. Отец отмалчивался, но при прямом к нему обращении все подтверждал. Мальчик тоже соглашался с наличием проблем и сам предлагал решение: пусть они отстанут. Отца звали Всеволод. Мальчишку — Сева. Жалобы родителей были самыми обыкновенными. Я думала: так у парнишки кроме подросткового кризиса еще по возрасту и мутация голоса. Как же ему в хоре петь? Готовилась дать стандартные объяснения и советы и отгоняла интуитивную тревогу. Лица у всех троих были гораздо серьезней и трагичней, чем те проблемы, с которыми они пришли. Кто-то один в семье вполне может «раздувать из мухи слона». Но все трое?
Еще складывалось странное, почти «из воздуха» ощущение, что вслух в проблемах мальчика обвиняют самого Севу, а скрыто — отца. Более того, мужчина сам как будто согласен с женой и сыном. В чем же его вина, о которой нельзя сказать здесь и сейчас? Два напрашивающихся объяснения — бурный роман на стороне (возраст как раз подходит) или алкоголизм. Второе явно не в моей компетенции, но на регулярно пьющего мужчину Всеволод решительно не похож. Что же — роман, угрожающий развод, мать пытается спасти семью, педалируя проблемы сына? Обыкновенное дело, без мужа и сына она мне все расскажет.
— Сейчас я поговорю отдельно с Севой (буду поднимать парню пошатнувшуюся самооценку и попытаюсь что-то узнать), а потом — отдельно с мамой (узнаю, в чем проблемы с мужем). Так принято.
