Поль Генри де Крюи - Борьба с безумием
- Страха чего?
- Страха попасть в новые условия. Годами им приказывали и помогали вставать, идти умываться, одеваться и есть. Образовался глубокий условный рефлекс. Они страшатся того момента, когда им придется самим делать эти простейшие вещи.
Я понял. Сестры-надзирательницы должны снять у них чувство страха. Джек объяснил мне, что это еще не все - сестры должны сделать гораздо больше. Разве я не помню, как Берта Оркэт рассказывала о больной, которая показала свое пробуждение просьбой надеть ей голубое платье? Прекрасно. Ей дают голубое платье. Но она тут же срывает с себя новое платье и рвет его в мелкие куски. Затем она начинает поедать его. Чего же испугалась эта несчастная женщина? Строгого окрика. Возвращения в запертую палату. И что же делает сестра? Она ласково успокаивает рыдающую женщину, старается объяснить ей, что та ни в чем не виновата, - это только ее болезнь... и приносит ей другое голубое платье.
Это и есть лекарство против страха. Нежная, любовная забота, несущая с собой давно забытое чувство безопасности.
- Сестры-надзирательницы обращаются с больными так, как будто они их младшие сестры, - продолжает Джек явно не научным языком и в сугубо сентиментальном тоне.
Он говорит, что, действуя только таким образом, сестры могут уловить у больных признаки возрождающегося сознания. Когда под действием лекарств их сознание становится несколько яснее, они начинают доверять своим сестрам. «Да, да, принесите мне другое голубое платье, я вам очень благодарна» или «Нет, нет, лучше заприте меня в закрытую палату - я еще не готова».
Джек уверен, что его сестры-надзирательницы сделали фундаментальное открытие. «Пробуждающиеся больные знают о своей болезни больше, чем знаем мы». Вот пример:
- Симпатичная девушка стала поправляться под действием новых лекарств плюс нежная, любовная забота, - рассказывал Джек, - но она никак не могла избавиться от скверной привычки загонять иглы себе в бедра и в живот. Иглы приходилось извлекать хирургическим путем. Наконец она бросила эту привычку. Тогда ее перевели в полуоткрытую палату. Можно уже было отпустить ее домой под наблюдение родных...
- И она ушла домой?- перебил я его. Джек улыбнулся.
- Постойте, дайте кончить. Она не ушла домой, нет еще. Несколько дней назад она сказала своей сестре-надзирательнице, что боится, как бы снова не начала загонять в себя иглы. Она чувствовала, что это на нее надвигается. Она просила разрешения вернуться в полуоткрытую палату.
Джек говорит о глубокой технике этого открытия простым языком сельского врача.
- Это не сестры-надзирательницы первыми сообщают мне, поправляется больной или нет. Сами больные сообщают это сестрам, а сестры уже передают мне.
Не кажется ли странным, что Фергюсон так доверяет своим больным? Но он ведь хорошо знает, что значит быть сумасшедшим.
Вера Джека в своих 107 леди доходит до того, что многие врачи сочли бы недопустимой крайностью. Сестры отмечают «профили поведения» всех больных с начала до конца лечения; они ежедневно записывают дозировку лекарств и все изменения в дозах. Больше того - и это уж совсем неслыханно: когда сестра видит, что больному стало лучше или хуже, она сообщает об этом своей старшей сестре, которая сама регулирует дозировку или совсем отменяет лекарство под свою ответственность. И только потом она докладывает об этом Фергюсону.
- Редко приходится исправлять их назначения, - говорит Джек.
Миссис Донна Пилларс - ветеран больницы Траверз-Сити, работает она там уже двадцать лет. Спокойная, черноволосая, крепкая женщина с проницательным и в то же время ласковым взглядом темных глаз. Она тоже хочет рассказать мне, какие перемены произошли в женском отделении больницы Траверз-Сити с приходом доктора Фер-гюсона и применением новых лекарств. Ее манера рассказывать наводит на мысль, что Донна Пилларс могла бы, пожалуй, иметь успех в качестве драматурга. Знаю ли я старинную народную песню «Видали ль вы, как пляшут привиденья?» Да, припоминаю. Так вот, несколько лет назад женское отделение больницы напоминало эту песню, только вместо «привидения» следовало бы сказать «страшилища». Она рассказала, как несколько лет назад, ночью, во время ужасной грозы, в больнице погасло электричество. В эту ночь она была старшей дежурной по больнице. Она подумала о том, что у дежурной сестры буйного отделения, должно быть, много хлопот, что она может испугаться или попасть в опасное положение. Донна Пилларс пошла в отделение, и здесь, при ярких вспышках молнии, она увидела страшную картину. В кромешной тьме длинного холла вдоль стен стояли, как статуи, белые фигуры голых женщин, оцепеневших от страха. Другие ходили в темноте крадущейся походкой, нагие и мертвенно-бледные при вспышках молнии. Некоторые бросались на Донну с дикими воплями. Нет, это были не пляшущие призраки, о которых поется в старой песне; это были жуткие страшилища, то появлявшиеся при свете молнии, то пропадавшие в непроглядной тьме, чтобы снова появиться при новой вспышке молнии...
- Вот в чем разница между тем, что было и что есть теперь, когда доктор Фергюсон пустил в ход новые средства, - сказала Донна. - Если бы сегодня ночью разразилась гроза и потухло электричество, то больные продолжали бы спать крепким сном. А проснувшиеся оставались бы в своих ночных сорочках и лежали, притаившись, на своих кроватях.
Но тут Донна Пилларс меня озадачила. Начала она простодушным тоном с общего заявления - его можно сейчас слышать почти в каждом психиатрическом учреждении, - что после введения новых лекарств началась совершенно новая жизнь для персонала больницы. Больные, ползавшие по полу и завывавшие не своим голосом, перестали ползать и завывать. Замечательно. Вырывание волос, стукотня головой о стену, драки, проклятия, непристойные слова - все это прекратилось. Прежнего бедлама уже нет. Великолепно.
- Но вот старшие надзиратели поговаривают, что они не знают, стоит ли этому радоваться, - сказала Донна. - Больные что-то уж слишком спокойны.
Серпазил приостановил кусанье, толканье, свирепые драки и заставил несчастных больных сесть и сидеть. А сами больные? Они великолепно поправлялись и превращались в «зомби». Что такое зомби? По старому определению это значило: «умирает, а ходит». Но это новый вид зомбификации: «умирает, а сидит». Зомби уселись, но при этом они нисколько не похожи на умирающих.
- Что дал серпазил сестрам-надзирательницам?- спрашивает Донна Пилларс. Тут Донна проявила особое психологическое чутье. Серпазил отнял у сестер-надзирательниц цель жизни. Сестра, которая умела лучше Других управляться со шваброй, была окружена ореолом славы. В лучшем случае сестер-надзирательниц рассматривали как ударную команду, которая умеет поддерживать чистоту в помещениях, несмотря на беспрерывное загрязнение и вечный беспорядок. А теперь, с появлением серпа-зила? Ударной команде остается только мыть совершенно чистые стены, скрести полы, которые больше не загрязняются, успокаивать буйных больных, которые стали спокойными и малоподвижными.
- И помог нам в этом доктор Фергюсон, - сказала Донна Пилларс. - Он, очевидно, знает, что больных надо сначала успокоить, а потом уже сделать разумно активными.
Донна продолжала рассказывать о том, как Джек оживлял этот мрачный дом спокойного безразличия, как он стал изгонять серпазиловую депрессию другим лекарством, риталином.
- Вы должны внести немного шума и движения в наши палаты, - говорит им Фергюсон. - Заставьте больных помогать вам в работе. Что из того, что работа будет неполноценной? Это полезно для больного, а больной важнее, чем работа.
- Доктор Фергюсон спрашивал нас, что мы знаем о своих больных, как о людях, - рассказывает Донна Пилларс. - Кто эта женщина, что лежит весь день в холле на полу, или та, другая, которая сидит с безмятежным видом и жует свой чулок? Мы ведь ничего о них не знали.
Донна и остальные надзирательницы вынуждены были осознать этот скандальный факт. Мать, тоскующая по детям, помешавшаяся бабушка, девушка-подросток с измученным лицом не были для них живыми людьми. Это были неизвестные существа женского пола, затерянные среди 3000 больных и не представлявшие особой важности по сравнению с сорока больничными помещениями, которые нужно держать в чистоте.
- Заставлять больных складывать белье или подметать полы - это еще не все. Вы должны придумать что-то большее, - говорил Джек сестрам. - Вы должны пробуждать в этих несчастных потерянную веселость; должны научить их радоваться. Почему бы вам не сделать палаты красивыми? Почему бы самим больным не заняться вместе с вами украшением палат?
Старое положение о работе сестер-надзирательниц обязывало их прежде всего заботиться о чистоте стен, чистоте полов, чистоте постелей и чистоте больных; выполнение этих работ оставляло дежурным один какой-нибудь свободный час из двадцати четырех. Донна Пилларс возглавила движение за новый вид обслуживания психически больных, основным назначением которого была «радость». Джек подзадоривал их...
![Поль Виллемс - Дворец пустоты [повесть и рассказы]](/uploads/posts/books/128369/128369.jpg)