Эдвин Поляновский - Урок
Затем Сысоев попросил Силину написать заявление. Он позвонил в Бечевинку председателю колхоза Степанову, тот ответил: Шипунов не работает, ходит с ножом, его уже давно надо забрать. Перед тем как уехать, Сысоев подходил к следователю капитану Сметанникову и сказал, что необходимо выехать в Бечевинку и забрать там Шипунова. Сметанников ответил, что не видит в этом необходимости, и не поехал».
В этот день начальник райотдела милиции дал еще задание и Васюкову – задержать своего подшефного. Тот не пошевелил пальцем.
Галя осталась ночевать в Белозерске. Пожалуй, это спасло ее. На второй день, роковое 20 января, Шипунов, уже поостывший, но все еще черный, пришел к ней на работу: «Заявление на меня написала? Ну что ж, в шесть вечера я приду».
Пришел, не опоздал, приставил к горлу нож: «Одевайся». В лабораторию вошла Люба Касаткина, пыталась помочь: «Галя, пойдем дай лекарства». Он кинулся к ней, она загородилась, он попал ножом в руку. Больничка маленькая, на 15 больных, из медперсонала – один мужчина, молодой врач Вячеслав Лазурин, он-то и испугался больше всех. В коридоре стоял телефон, нужно было снять трубку и срочно позвонить в милицию, но все – и сотрудники, и больные – были словно парализованы: под ножом – заведующая, а к телефону ноги не идут. Текли долгие минуты.
В палате лежал колхозный бригадир Анатолий Дмитриевич Уханов. Он уже почти не ходил, он умирал – у него был рак, но тут поднялся, держась за стенку, добрался до телефона и позвонил в Белозерск, в районную милицию. Дежурный капитан Аралов, видимо, задавал лишние вопросы, потому что Уханов занервничал: «Да хотя бы и любовница, какое это имеет значение». Сил на выяснение у него уже не оставалось. Отдохнув, позвонил председателю колхоза Степанову: «Заведующую сейчас убьют, если уже не убили».
Приехала «скорая», Люба от всякой помощи отказалась (руку ей зашили позже) до тех пор, пока не выяснится, что с заведующей. Цепочка медперсонала осторожно двинулась к лаборатории, единственный мужчина Лазурин взял в руки топор и пристроился последним. Ни Гали, ни Шипунова в лаборатории уже давно не было. Он увел ее к себе домой.
Шипунов вел ее через всю деревню – под ножом, вел как заложницу («Если приедет милиция, я тебя убиваю»). Неужели никто не попался им навстречу? Попались, они встретили по дороге – вот уж действительно ирония судьбы – председателя и секретаря исполкома сельсовета. Допускаю, что ни Иванова, ни Яскунова ножа не заметили, все равно – странная пара: она впереди с обреченным видом, и чуть сзади – он.
До трагедии оставалось еще целых два с половиной часа,
Конечно, жаль, что Лазурин, молодой парень, так повел себя. Даже не знаю, можно ли требовать от него смелости? Но дальше пойдет речь о людях, от которых смелости требовать должно.
После долгих (и лишних) телефонных переговоров Белозерский райотдел милиции снарядил наконец в Бечевинку оперативную группу. Поначалу собрался ехать зам. начальника капитан Шилов, но внизу его уже ждал знакомый, укорил: «За каждым пьяным сам будешь гоняться?» Шилов ушел, а в Бечевинку отправили вместе с шофером Тимофеевым двух молодых милиционеров Жихаря и Комелькова, оба не прошли даже первоначальную подготовку и поэтому оружия не имели. Оперативная милицейская машина стояла у подъезда незаправленная, они еще завернули на бензоколонку. Далее, как и велено было, заехали на полпути за Васюковым. Тот был дома, изрядно выпивши, за оружием возвращаться в райотдел не захотел. Так и поехали...
Шипунов сидел дома с приятелем, пил (Галя с его матерью была в соседней комнате). Когда распахнулась дверь и вошли трое милиционеров, от одного из которых разило водкой, Шипунов метнулся в комнату за ножом, а Галя, оттолкнув милиционеров, кинулась из избы. На выходе ей подставил ножку Комельков (думал, что это Шипунов), и она упала. Милиционеры, увидев нож, тоже кинулись бежать, опрокидывая друг друга.
В деревне десятки охотников, могли бы взять ружье да просто дрык бы в заборе вырвали. Или хоть позвонили бы из любого телефона в райотдел – нет, не догадались. Вскочили в машину, уехали.
Вот теперь Шипунов, распаленный, почувствовал себя единственным хозяином в деревне. Кто еще, если не он? Ах, да – Степанов! Всю жизнь в деревне – вокруг него. Враг. Это он, Степанов, не доверяет ему, Шипунову, ни автомашину, ни трактор направил в разнорабочие.
О жертве обычно принято вспоминать самое доброе. Как будто человека злого можно лишать жизни, как будто Степанова, будь он посредственным председателем колхоза, было бы не жаль. Но Степанов действительно был одним из лучших в области руководителей колхозов, авторитетнейшим человеком, добрым и любимым всеми (к нему за советом ходили домой в любой час). Я пишу об этом, чтобы подчеркнуть, что в данном случае силе противостояла сила. Когда Степанов в 1967 году возглавил колхоз «Авангард», хозяйство было одним из отстающих в районе, он вывел его в передовые, при нем выросли ясли, школа, ферма, Дом культуры, появилась целая новая улица с каменными жилыми домами (при жизни председателя ее прозвали улицей Степанова). Короче, Шипунов выбор сделал не случайный. С ножом в одной руке и с топором в другой он – в одном свитере, без пальто, в середине суровой вологодской зимы – шел к председательскому дому.
Когда около девяти вечера раздался стук в дверь, Нина Ивановна успела крикнуть мужу, вышедшему в сени: «Не открывай, спроси кто!»
Открыл. Прямо на пороге, у входа в сени, Шипунов ударил председателя ножом в грудь, как в дерево. Попал в сердце. Жена, услышав стон, выскочила, увидела, как муж закрывает дверь, а кто-то снаружи пытается ее открыть. Она помогла ему, вместе привязали дверь за ручку веревкой, и он улыбнулся, порадовался, что все так удачно обошлось. Дома он встал посреди комнаты и не знал, что делать. Пошел в кухню, вернулся обратно – к зеркалу, лицо стало серым. Она потом поняла, почему муж молчал: он уже начинал сознавать, что произошло, но боялся ее напугать. «Позови «скорую»...» Под рубашкой она увидела лишь маленькую, без единой капли крови, царапинку, но тоже все поняла: долго работала в больнице санитарным фельдшером – умирающих повидала всяких. «Это ерунда, Женя, царапина, все сделаем».
Сейчас ей кажется, что он жил полчаса, на самом деле – минуты две-три.
Шипунов от Степановых пошел в Дом культуры, по дороге встретил механика Бориса Погодина, сказал, что только что убил председателя, вытер о его плечо кровь с ножа. Из Дома культуры он позвонил дежурному райотдела милиции. Уже мчались из Вологды и Череповца навстречу друг другу – к Бечевинке наряды машин, вооруженные автоматами, с овчарками, уже собирались ловить его в окрестных лесах, и вдруг–звонок:
– Это Шипунов! Что же мало людей прислали? Я сажусь в машину и уезжаю.
Дежурный от такой лихости потерял дар речи.
Таня Титова, художественный руководитель Дома культуры: «Я сижу в кинозале, у входа, смотрю фильм. Распахиваетси дверь, и в освещенном проеме – Шипунов с топором и ножом. Приказывает мне: «Вставай, веди к себе».
Он взял новую заложницу.
Обычно преступника обнаруживает старший по званию в плохих фильмах и книгах. Но тут так и было. Шипунова, может быть, долго бы еще искали, но в Бечевинку выехал начальник УВД Вологодской области. Именно он и определил местонахождение Шипунова.
В шесть утра его взяли.
Выездное судебное заседание открылось в Бечевинке ровно через полгода после преступления – 20 июля 1983 года.
Молодой врач Лазурин, проходивший в Бечевинке преддипломную практику, уже вернулся в Ярославль, ему слали повестки, но он еще раз струсил, не приехал. Милиционер Васюков не явился по неизвестной причине, дружок Шипунова – пьяница Лебедев – уже лечился в ЛТП. Газосварщика Семенова и в первый, а во второй день удаляли из зала – был пьян. Не явилась Н. Рыбас, соседка Силиной и Шаховой, немало помогавшая Шипунову.
Это все «пострадавшие» или «свидетели». Но и без них суд состоялся. Те, кто был в зале,– униженная, запуганная, забитая (в прямом смысле) Бечевинка,– все дружно требовали высшей меры. Особенно хорошо говорила председатель исполкома сельского Совета Иванова. Она говорила складно, блоками. Блок о Конституции: «Каждый советский гражданин живет по законам. Основным Законом нашей жизни является Конституция СССР. Конституция СССР берет под защиту каждого советского человека, дает право на труд, на отдых, на социальное обеспечение. Для подавляющего большинства советских людей Конституция стала действительно Основным Законом. Но...» Далее блок – о Шипунове: «Среди вас нашелся один, для которого не существовало Закона Советской Конституции,– это Шипунов... Отбывая наказание, Шипунов не исправился... Он без причины не ходит на работу... в пьяном виде нарушает правила советского общежития. И в конце концов он совершает пьяное преступление. Я от себя лично и от избирателей сельсовета прошу судейскую коллегию (цитирую дословно – «судейскую») о применении к Шипунову исключительной меры наказания».
