Рамиль Гарифуллин - Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей
— И всё-таки есть нечто, что вы выговариваете только животным, а людям никогда не скажете?
— Получается так. Чтобы работать с животными определяем какие-то правила. От этого зависит вся моя жизнь, как в прямом так и в переносном смысле. То есть я могу распрощаться с жизнью в считанные секунды. Поэтому я не должен нигде не перегибать и делать так чтобы было комфортно. От меня конкретно многое зависит.
(Хочется вновь отметить, что в сознании моего пациента всегда доминирует принцип реальности. Мой пациент не купается в иллюзиях.)
— Таким образом, психология эстетики ваших взаимоотношений с животными — это психология противоречивости, психология одновременной любви и страха к ним? Вы их любите, но одновременно побаиваетесть, так как они вас могут съесть.
— Я не могу сказать, что мои животные могут являться для меня источником смерти потому, что мы не рискуем до такой степени, когда ходим прямо как по нитке. Это не так. Есть хищники, к которым я становлюсь спиной, засовываю голову им в рот. Если бы дрессировщики рисковали бы, то они не смогли бы проработать по 40 лет. Очень трудный вопрос, очень трудно найти однозначный ответ всему этому.
— Вы мстите хищникам за невыполнение задания?
— Слово мстить сюда не подходит. Бывает, что после работы назначаются репетиции. Надо понять животное. Понять почему оно не захотело это сделать или просто не смогло. У нас у дрессировщиков есть понятие, что животное «спилось». Он бы рад это делать, но вот не может. Иногда бывает, что акробат бежит и не рассчитывает точное количество шагов и тем самым он не может выполнить трюк, который делал в течение 10 лет. Лев тоже может отвлечься на какую-нибудь декорацию и эта мысль теперь у него может присутствовать.
— А вам не кажется, что иногда вы сами сбиваетесь и поэтому сбивается животное?
— Нет, нет, нет. Но естественно это может зависеть от человека. Не в ту сторону пошёл. Бывает такое, что дрессировщики приходят из отпуска и спрашивают у помощников, куда я в этот момент ходил: на лево или на право? Артисты и помощники подсказывают им: здесь ты шёл налево, а палка была в правой руке. Это бывает потому, что непостоянство памяти.
— Вы собранный, дисциплинированный человек, у вас все пуговицы всегда застёгнуты? Вы всегда внимательно смотрите на мир? В машине у вас чисто? То есть вы человек аккуратный и этому вас научили животные?
— Наверное, этому меня научил меня мой папа, а может потому, что отца научили животные. Я ведь потомственный дрессировщик и папа любил всё делать чётко и аккуратно. У меня прабабушка была чистая немка, может быть и этот факт повлиял на меня.
— Женщины не ревнуют вас к животным?
— Нет. Я с такими ненормальными женщинами не встречаюсь. Все женщины, с которыми я встречаюсь знают, что на первом месте у меня работа. Даже если я дома с женщиной занимаюсь сексом, и мне звонят и говорят, что зверь заболел или плохо себя чувствует, я всё бросаю и бегу в цирк это для меня главнее.
— Но всё-таки о чём животные часто говорят: кушать хотят или ещё что-нибудь?
— Мне кажется, что животные всегда хотят кушать, им даже нужно, чтобы еда просто лежала.
— О чём говорят животные?
— О разном говорят. Обезьянам всегда надо играть. Для них важна шумная компания, им нужно веселье.
— То есть, обезьяны говорят: “давай играть, давай играть?!”
— Да особенно в юношеском возрасте. А тигр любит уединение. Лишь бы их никто не трогал. Львы, наоборот, приходят в панику, когда остаются одни. Если мы в цирке развозим львов по разным помещениям, то они всю ночь могут не спать, ходить по клетке, травмировать себя. Но если они, хотя бы увидят друг друга, то сразу успокаиваются, и слоны тоже такие.
— Животные вас как приветствуют?
— Ну, я скажу за себя и за брата. Это нам свойственно, когда мы заходим в клетку, то они не метаются по клетке, не бегают, а наоборот подставляют носы. То есть папа нас научил делать так, чтобы животные по тебе скучали.
— Кто кем манипулирует?
— Конечно же я переигрываю!
— Вот как вы считаете мы превращаемся в роботов или нет?
— Мне кажется в роботов нас превращает то общество которое мы сами создаём.
— В детстве у вас были конфликты с родителями, которые нанесли определённое влияние на вашу деятельность? Диалог с отцом мысленный продолжается?
— Нет, нет. С родителями у меня абсолютно хорошее общение, поэтому мы вместе и в жизни не расставались. В этом плане у меня всё в порядке.
— Вы вегетарианец?
— Нет, я не вегетарианец.
— У людей бывают неврозы, а у зверей?
— Да конечно. Есть и трусливые, и пугливые животные. Есть талантливые и бездарные животные.
— То есть животные как и мы — все разные?
— Да конечно, просто у них уровень интеллекта пониже.
— Мы говорим, что тот, кто любит животных — это хороший человек, а тот, кто не любит — плохой? Так ли это?
— Я считаю, что животных надо любить. Хочешь — не хочешь, но животные несут в себе позитив. Поэтому мне неинтересны люди, которые не любят животных. У нас с братом всегда дома были собаки, кошки, птички, рыбки.
— Расскажите какой-нибудь свой сон?
— Я помню сон когда я проснулся и был весь в холодном поту. Во сне хищники растерзали моего брата и я был беспомощен, не в силах ему помочь. Я разбудил своего брата. Обнял его. Попросил у него прощение… Но я сны не анализирую. Мы с братом любим друг друга и всё делаем вместе.
(Анализ этого сновидения показал, что мой пациент имеет высокое чувство ответственности, а в детстве имел это чувство перед младшим братом. Он ему всю жизнь помогал как младшему, хотя они сейчас с ним работают на равных. Ответственность — это всегда страх подвести другого. В данном случае брата. При этом, необходимо отметить, что сон образовался благодаря архетипу тени, как противоположности того, что мой пациент часто утверждает и совершает наяву.)
— А у вас в мечтах в детстве, не было иной профессии?
— Конечно, как и все, хотел улететь в космос, стать шахтёром, футболистом.
— А вы не насильно стали дрессировщиком?
— Нет, нет. Я считаю, что папа меня с братом выдрессировал правильно.
(Мой пациент верит в то, что существует дрессировка, в которой нет насилия. Я соглашусь с ним потому, что существуют манипуляции во благо личности. На таких манипуляциях, например, основана психотерапия.)
Мой пациент аккуратен и ответственен в своих выражениях, мышлении, поведении. Благодаря этому он ответственен перед окружающими. Он руководствуется принципом реальности, который часто блокирует спонтанные переживания моего пациента, которые, порой, не могут выплеснуться наружу. В заключении я пожелал своему пациенту, чтобы никакие “папы” Росгосцирка никогда не мешали ему быть хорошим Папой тигров, львов, лошадей и обезьян, чтобы он так рассчитал эту энергетику Папы, чтобы в будущем её хватило и на собственных детей.
ГЕРОЙ РОССИИ, ЛЁТЧИК-ИСПЫТАТЕЛЬ СЕРГЕЙ МЕЛЬНИКОВ
— Что вас в настоящее время больше всего беспокоит?
— Несмотря на то, что вроде бы как идёт поддержка авиации, армии, но то, что я вижу реально, что происходит в полках, меня, конечно, очень сильно тревожит. Лётчики летают меньше, техника стареет, техника на грани выработки ресурсов, во многих полках нехватка запчастей. Отсюда маленькие налёты лётчиков, отсюда снижение безопасности. Все вытекающие последствия. Это не может не тревожить.
(Мой пациент несколько раз произнёс слово “тревожит”. — Примечания Рамиля Гарифуллина)
— Значит, есть чувство тревоги, обусловленное внешней ситуацией. Правильно?
— Да, естественно. Есть конкретная причина, хотя я, конечно, не политик, не финансист, но я не могу понять одного. Как заявляют, у нас некуда девать стабилизационный фонд, тогда почему бы, не перевооружить свою армию? Вот это я просто для себя не могу объяснить.
— А может быть, есть такие лётчики-испытатели, которые в этой же ситуации так тревожно не реагируют, спокойно спят, живут, не видят и не чувствуют того, что вы видите?
— Я вполне допускаю, что такие лётчики где-то есть. Может быть. Но они мне не встречались по жизни, потому что все ребята нормальные и все проходят медкомиссию, в том числе и психологов.
Это каждый год серьёзная комиссия, поэтому у нас с психическим здоровьем всё нормально. Я думаю, что ненормальны те, кто спокойно спит и не реагирует. Это заболевание совести или заболевание души.
(Можно предположить, что мой пациент говорит о нормальности и прохождении медкомиссии не только своих коллег, но и себя, хотя это вполне очевидно.)
