Борис Поломошнов - Химера воспитания
Ведь как это соблазнительно для воспитующего – сурово насупив брови, пригрозить воспитуемому пальчиком: «Низзя!», – дескать.
Пригрозил – и дело с концом.
Потом только останется наказать пригроженного, если он посмеет нарушить запрет.
Неизмеримо морочливее – понять скрытую даже от самогó не-совершеннолетнего воспитуемого логику его действий и его поступков как относительно завершенных действий.
А, поняв, найти не-оскорбляющие, не-унижающие, не-уничижающие человеческого достоинства аргументы, побуждающие не-взрослого Человека признать убедительной, и, если это необходимо, принять позицию Человека взрослого.
Только совершив в себе самом такую революцию, взрослый Человек сможет добиться того, что его любовь к Другому Человеку – пусть маленькому по росту и юному по возрасту, но уже – с большой буквы – перестанет быть слепой, а уважение – бесплодным.
Только лишь таким образом возможно совершить переход от отношений Воспитания, где обязательно есть субъект как тот, кто является источником воспитательной активности, и объект как то, на что направлена воспитательная активность субъекта, к подлинно человеческим.
Построенным на принципиально иной системе отношений: на взаимодействии двух равно-суверенных субъектов.
Несмотря на существующую весьма существенную разницу между субъектами сего взаимодействия.
По целому ряду параметров.
Как то: возраст; рост; вес (как в прямом, так и во всех переносных смыслах); авторитет; жизненный опыт; образование; имущественные и гражданские права, etc.
Как сказал в свое время Квинт Аврелий Симмах в своей «Реляции об алтаре Победы», «человек человеку – Бог. Каждый каждому».
Не рабовладелец – рабу, не феодал – вассалу, не воспитующий – воспитуемому, поскольку в таких системах отношений нет и не может быть места равно-суверенности субъектов, а друг другу.
В подлинном смысле слова друг.
Задача друга – не натаскать своего друга на выполнение и соблюдение некоего набора унифицированных и стереопизированных алгоритмов действования – это входит в обязанности дрессировщика, а предложить своему другу сделанные собой и для себя открытия.
К его собственному рассмотрению.
Не: «Делай (не делай) того-то и так-то, и не задавай лишних вопросов», – а: «Ты знаешь, как интересно получается: оказывается, что если сделать то-то, то произойдет се-то».
Вроде бы и то же самое, а на самом деле – далеко не то же.
Как в лозунгах/девизах Помпея и Гая Юлия Цезаря, провозгласивших весьма схожие, казалось бы, прокламации в войне друг против друга (не правда ли, поразительное словосочетание) за – фактически – трон императора Римской империи.
Первый из них громогласно заявил: «Кто не со мной, тот – мой враг!», – а второй – почти то же самое, но, как впоследствии оказалось, по результату, не только не совсем то же самое, а – совсем не то же самое: «Кто не против меня, тот – мой друг».
А теперь скажите на милость: как Вы думаете, кто из этих двух почтенных римлян победил, и – почему именно он?
Догадались?
Ну, конечно же!
Победил, как и следовало ожидать, Гай Юлий Цезарь.
Потому что он своим девизом привлекал людей на свою сторону.
Не запугиванием, а дружеским расположением к ним, в то время как Помпей стремился всех не присоединившихся к лагерю его сторонников застращать.
Страхом же запугивающий может вызвать лишь имитацию запугиваемым поддержки запугивающего, но – не саму поддержку.
Иными словами, таким образом можно получить лишь иллюзию единства и поддержки вместо самих единства и поддержки.
Что, собственно, и произошло с Помпеем в его войне против Гая Юлия Цезаря.
Вызвав тем самым необратимые и неотвратимые последствия для его, Помпея, судьбы.
Да, безусловно, страх, вызываемый запугивающим у запугиваемого, – грозное оружие.
Но – обоюдоострое.
Как сказал Луций Анней Сенека, «многих должен бояться тот, кого боятся многие».
Любая же система Воспитания в значительной мере основана именно на страхе.
Перед санкциями.
За неповиновение.
За непослушание.
За непокорность.
Такая основа весьма хлипка и ненадежна.
При любом существенном изменении соотношения сил между противниками, в каком угодно противоборстве, запуганный силой – уже якобы сторонник – может в самый неожиданный момент для запугивающего переметнуться на сторону противника.
Как это может проявиться (проявить себя) в интересующей нас ситуации Воспитания?
Если взрослый, входя в воспитующий раж, начинает опираться в своих отношениях с воспитуемым на силу страха перед грозящими за сопротивление санкциями, то в сознании воспитуемого непременно возникает столкновение страха и протеста.
Если все-таки побеждает страх, то происходит фактически полное подавление воли воспитуемого.
С последующей трансформацией его в покорное чужой воле существо, лишь по своим анатомо-морфологическим признакам похожее на человека.
Если же побеждает протест, то возникает бунт.
Воспитующий, отталкивая от себя своими запугиваниями, как и любыми иными проявлениями своего непонимания и своего неуважения, демонстрируемыми по отношению к воспитуемому, фактически сам толкает его в объятия иных сил.
Например: силы улицы со всеми присущими ей уличными ценностями; силы неформальных авторитетов – предводителей разного рода сект и клик; силы лидеров криминальных и около-криминальных группировок; силы всевозможных экстремистских «новообразований» (термин, заимствованный из лексикона онкологов); силы Интернета – в наиболее деструктивных для психики и интеллекта ее проявлениях.
То есть, в случае любого спровоцированного воспитующим столкновения страха и протеста, возникающих в сознании и подсознании воспитуемого, последний становится не просто заложником, а – в полной мере – жертвой действий первого.
Тут уж, как говорится, «куда ни кинь – везде клин».
«Как же можно «расклинить» эту ситуацию?», – спросите Вы.
Ответ – предельно простой: не доводить до нее.
«А как же можно не доводить до нее, если ребенок категорически не слушается: ни родителей, ни воспитателей, ни кого бы то ни было из дображелающих ему взрослых?», – не успокаиваетесь Вы.
Ответ – еще проще: а ребенок и не должен слушаться.
Ни родителей, ни воспитателей, ни кого бы то ни было еще.
«???!!!»?
И ничего не «???!!!».
Не-взрослый человек точно так же обязан слушаться взрослого человека, как погода обязана слушаться прогнозов метеорологов.
В пределах любой системы Воспитания такое суждение не только недопустимо, но и немыслимо.
А кто, собственно, сказал, что все суждения по поводу принципов взаимоотношения и взаимодействия между взрослыми и не-взрослыми должны укладываться в прокрустово ложе Воспитания?
Не слушается Вас ребенок, не подчиняется Вашим приказам – и правильно делает.
Вы – не прапорщик, а Ваш ребенок – не рядовой-первогодок срочной службы.
Максимум, на что Вы вправе претендовать относительно Вашего мнения в системе Ваших отношений с Вашим ребенком, это на то, чтобы он прислушался.
К Вашему мнению.
Хотите, чтобы он Вас слушал, слышал и услышал без априорного отторжения Вашего мнения?
Заслужúте право на это.
Хотите, чтобы Ваш ребенок не был подвержен воздействию вирусов социальной инфекции, исходящих от всевозможных социальных вирусоносителей?
Хотите.
Просто не можете не хотеть.
В таком случае даже и не пытайтесь искусственно оградить не-взрослого человека от всей этой заразы: Вы будете ее изгонять «через дверь», она будет проникать «через окно», «через вентиляционные отверстия», вползать «через щели в полу», просачиваться «через систему канализации, тепло-водо-газоснабжения».
Эта зараза – как радиация: на запах ее не почувствуешь, а ощутишь ее только по последствиям ее воздействия на живое.
В данном случае – на живую человеческую душу.
Против нее бессильны любые заклинания или иные ритуальные действия, любые «социальные спреи» или «дезинфикаторы».
