Роберт Силверберг - Бездна
Эти летучие создания казались не более опасными, чем вчерашние громадные плавучие «яйца» изумрудного цвета. Они летали так высоко, что не возникало никакого риска столкнуться с ними на палубе, как в случае налета рыб-ведьм. Существа были так прекрасны, так ярко блестели на фоне голубого купола неба! Вся команда в полном составе высыпала на палубу полюбоваться ими.
Тела рыбешек практически просвечивались насквозь. Все стоявшие наверху отчетливо различали и ажурные сплетения их тонких косточек, и их пульсирующие красно-фиолетовые желудки, и тоненькие ниточки голубых вен. Красивые фасеточные глаза рыбок кроваво-красного цвета мерцали в лучах яркого солнца.
Да, они были прекрасны. Но когда рыбки пролетали над кораблем, из стайки полился странный «дождь» – своеобразный «душ» из маленьких поблескивающих капелек темного цвета, которые, подобно кислоте, разъедали все, на что только падали.
В течение нескольких мгновений никто не понимал происходящего. Ощущение пощипывания, возникшее поначалу от выделений этих «милых» созданий, присутствующие на палубе просто не заметили. Но постепенно оно нарастало, переходя в настоящую боль: кислота продолжала свое разрушительное действие.
Лоулер, стоявший под прикрытием парусов, оказался вне наиболее опасной зоны «бомбардировки». Несколько брызг, правда, попало ему на руку, но он почти и не заметил этого.
Через минуту Вальбен увидел множество точечных «шрамиков» и царапин, появившихся на отполированной желтой поверхности палубы совсем неподалеку от себя. Только теперь он обратил внимание на то, как странно прыгают и завывают его товарищи по судну, хлопая себя по рукам и потирая щеки.
– Все вниз! – закричал Лоулер. – В укрытие! Прячьтесь от выделений летучих рыб!
Однако живые «бомбардировщики» уже закончили свою атаку и отправились дальше. Но из моря по правому борту поднималась вторая волна, готовая к нападению.
Весь налет длился примерно около часа. Когда «боевые действия» закончились, жертвы агрессивных рыбешек выстроились в очередь у каюты Лоулера для лечения полученных ожогов.
Последней пришла Сандира, которая во время всего этого находилась на мачте. На ней не было ничего, кроме куска ткани, обернутого вокруг бедер, и теперь все ее тело покрывали волдыри. Она стояла перед ним совсем голая, а его руки скользили по женской коже, втирая противоожоговый бальзам около сосков, на бедрах, в промежности. В последний раз они занимались любовью еще до той безумной ночи вторжения моллюска, но, к своему удивлению, Лоулер не обнаруживал в себе ни малейшего желания по отношению к этой женщине даже при прикосновении к самым интимным местам ее красивого тела.
Сандира это тоже поняла. Вальбен почувствовал, как напрягаются мышцы Тейн от касания его пальцев. Она вся как-то сжималась, в ней просыпалось неприязненное чувство к нему.
– Ты обращаешься со мной, как с куском мяса, Вэл, – недовольно заметила Сандира.
– Я сейчас только врач, оказывающий помощь больной, у которой вся кожа усеяна волдырями ожогов.
– И это все, что я для тебя значу?
– В данный момент – да. Или ты полагаешь, у врача должен учащаться пульс и дыхание, когда он прикасается к телу привлекательной пациентки?
– Но я-то ведь не просто пациентка, не правда ли?
– Конечно, не просто…
– А ведь ты уже несколько дней избегаешь встреч, да и сейчас обращаешься со мной, как с совершенно чужим тебе человеком. В чем дело?
– В чем дело? – Он взглянул на нее серьезно и немного мрачновато, слегка похлопал по бедру. – Повернись. Я пропустил несколько болячек немного ниже спины. Ну, о каком же «деле» идет речь, Сандира?
– Правильно ли я поняла, что ты больше не хочешь меня?
Лоулер окунул пальцы в пузырек с бальзамом и принялся втирать его как раз над самыми ягодицами Тейн.
– Я даже не подозревал о существовании специального расписания для подобных мероприятий.
– Нет никакого расписания! Нет! Но обрати внимание на то, как ты прикасаешься ко мне сейчас, – и тебе все станет ясно.
– Я только что объяснил тебе и, видимо, придется повторить, – спокойно произнес Вальбен. – Полагаю, ты пришла сюда за медицинской помощью, а не для занятий любовью. Когда ты врач, то начинаешь очень рано понимать, что не следует смешивать эти два понятия. Кроме того, я вполне мог заключить – не из этических соображений, а просто исходя из здравого смысла – ты не захочешь, чтобы я приставал к тебе с ласками, когда все твое тело покрыто ожогами, не так ли? – В сей момент они ближе всего подошли к ссоре за все время их знакомства. – Неужели это кажется тебе таким странным, Сандира?
Тейн резко повернулась и взглянула ему в глаза.
– Это все из-за того, что произошло у нас с Делагардом, не так ли?
– Что?!
– Тебе претит, что его руки – и не только руки – касались моего тела, и теперь, после той ночи, ты не желаешь иметь со мной ничего общего!
– Ты… серьезно?
– Вполне. И я права. Если бы ты только мог видеть выражение своего лица сейчас…
– Мы все были не в себе, когда эта тварь прицепилась к судну. Никто не несет никакой ответственности за произошедшее тогда. Ты, наверное, считаешь, что я всю жизнь мечтал поиметь Нейяну? Так вот, если тебе хочется знать правду, то я искал в ту ночь только тебя. Хотя в том состоянии мне не удавалось вспомнить даже твое имя… Но видел лишь тебя и хотел только тебя! Я шел к тебе, но Лео Мартелло первым оказался рядом с тобой… А потом Нейяна схватила меня… Я находился под гипнозом этой твари так же, как и ты, как и все остальные… Ну, конечно, кроме отца Квиллана и Гхаркида, двух наших святых. – Лицо Лоулера горело, сердце бешено колотилось. – Господи, Сандира, я все знал о тебе и Кинверсоне, но это не останавливало меня! И ведь в ту дурманную ночь ты вначале была с Мартелло, а потом уже с Делагардом… Почему ты считаешь, что совершенное с Нидом значит для меня больше того, проделанного со всеми остальными?
– Нельзя ставить Делагарда на одну доску с остальными. Ты его ненавидишь, он вызывает у тебя отвращение!
– Неужели?!
– Он убийца и негодяй! Из-за него нас вышвырнули с Сорве, и с тех пор Делагард руководит этой экспедицией, как настоящий тиран. Он бьет Лис, убил Хендерса… Лжет, подтасовывает факты, делает все, что, по его мнению, приближает к его желанной цели… Все в нем вызывает в тебе омерзение! И мысль о любовной связи между им и мной для тебя невыносима. Причем независимо от того, пребывала ли я в тот момент в здравом рассудке или нет. Ты мстишь за все это мне, не хочешь касаться того тела, к которому прикасался Делагард! Разве не так, Вэл?
– Ты научилась читать мои мысли! Вот уж не предполагал, что ты обладаешь телепатическими способностями.
– Хватит кривляться, Вэл! Скажи, так это или нет?
– Послушай, Сандира…
– Значит, так… – Жесткая и холодная интонация ее голоса внезапно смягчилась, и она взглянула на него с нежностью и любовью. Этот быстрый взгляд удивил Лоулера. – Вэл, неужели ты думаешь, что это не вызывает отвращения и у меня? Господи! Такой подонок был близок со мной! Все это время я пыталась смыть с себя ощущение липких пальцев, оставивших следы на моем теле… Впрочем, это ведь не твоя проблема! Ты не имеешь права поворачиваться ко мне спиной только потому, что какая-то тварь прицепилась к борту нашего корабля однажды ночью и заставила всех нас совершать такие поступки, которые при других обстоятельствах показались бы просто отвратительными. – Ее глаза загорелись. – Но если не Делагард, то что же мешает нам? Скажи мне, Вэл!
Лоулер, запинаясь от неловкости и стыда, неуверенно произнес:
– Ну, хорошо… Признаю, я был не прав. Ты сказала правду… Все дело – в Делагарде.
– О, черт, Вэл!
– Извини, мне очень жаль.
– Тебе действительно жаль?
– Мне кажется, я по-настоящему не понимал, что так беспокоит меня все это время, пока ты вот так сейчас не ткнула меня носом… Действительно, мысль о той ночи и Делагарде точила меня непрерывно где-то в глубине души… Рука Нида скользит у тебя между ног, его похотливый рот касается твоих грудей… О, черт! – На мгновение Лоулер закрыл глаза. – Но это – не твоя вина. Прости, я веду себя, как глупый подросток.
– Теперь ты говоришь правду… А ведь действительно вел себя глупо… И я хотела бы напомнить тебе, что в обычных обстоятельствах не позволила бы Делагарду переспать со мной. Не позволила бы, даже если бы во всей Галактике не осталось ни одного мужчины, кроме него!
Лоулер улыбнулся.
– И все-таки дьявол заставил тебя сделать это.
– Моллюск!
– Что практически одно и то же.
– Тебе виднее. Но все произошло без участия моего сознания. Сейчас я пытаюсь изо всех сил стереть эти мерзкие воспоминания из своей памяти. Ты тоже попытайся… Ведь я люблю тебя, Вэл.
Он взглянул на нее, изумляясь ее откровенности. Так еще Сандира никогда не характеризовала свое отношение к нему. Лоулер даже не предполагал, что это слово когда-нибудь прозвучит между ними. Он так давно слышал его в последний раз…
