Эдвин Джеймс - Тайны языческих богов. От бога-медведя до Золотой Богини
В уединении этих недоступных палеолитических святилищ колдовство, обеспечивавшее успех в охоте, совмещалось с обрядами плодородия и преумножения, с танцами в масках для установления и поддерживания связи со священными видами животных. Леви-Брюля (Levy Bruht) (Люсьен Леви-Брюль, французский этнограф, 1857–1939. — Прим. пер.) объясняет подобное поведение наличием у людей "дологического мышления"537. Но эта гипотеза ведет к неверному пониманию того, что он называет "законом противоречия" и "законом участия". Согласно его гипотезе, все вокруг пропитано силами, влияниями и воздействиями, пусть и незаметными для разума, но настолько реальными, что пропадает разница между этим миром и миром загробным, смешивается то, "что действительно дано разуму и что находится за его пределами". Поэтому все объекты и существа природного порядка неотделимы друг от друга и так тесно связаны между собой, что один проникает в другой, делая его не тем, что он есть, и давая ему возможность быть одновременно в разных местах. Вот почему в тотемном обществе человек представлял себя своим собственным тотемом, а в условиях палеолита надевал на себя костюм, изображая зверей, как в упомянутом случае с "колдуном" в Труа-Фрэр и с танцором в маске в Лурде и т. д.
Поскольку и примитивные, и древние люди нередко представляли себя в качестве зверя или птицы, а то и неодушевленного предмета и отождествляли природные явления с божественными существами и деяниями, нельзя утверждать, что "закон противоречия" и законы магии исключались из их мышления. Идентификация символа с символизируемым предметом является результатом введения третьей величины в уравнение. Предполагается, что группа людей связана с духовной природой своего святого союзника, который является ее прародителем, и именно эта связь влияет на их общность, делая их тем единством, каким без нее они не стали бы. У народа нуэр в Судане род и его тотем связывает святой покровитель рода, ассоциируемый с тотемом. Связь с тотемом представлена неким материальным символом, к которому относятся как к святому, потому что он принимает на себя не присущие его природе духовные качества, не изменяя при этом своего внешнего вида и свойств538.
Эта сакраментальная концепция символизма предполагает существование внеземного духовного мира, состоящего в особых отношениях с земным миром, над которым он осуществляет некий контроль. Таково фундаментальное религиозное положение, свойственное во все времена любой культуре, как бы грубо, наивно или мистично и метафизично оно не было выражено и истолковано. В доисторический период его можно обнаружить и в ритуалах контроля над природными явлениями и процессами, и в родстве с животным миром, и в подражательном танце, отличительной чертой которого были костюмы животных. Когда шаман надевал шкуры, оленьи рога или птичьи перья и имитировал поведение зверей и птиц, он верил, что не подражает, а на какое-то время и с определенной целью становится тем, кого представляет. Поэтому он ловил и убивал свою жертву. Совокупление мужчины и женщины он делал эффективным для продолжения рода; он устанавливал священную связь между человеком и предназначенным ему источником пропитания.
Тотемизм и священный танецПредставляется маловероятным, что все это нуждалось в тотемизме, поскольку (на этот счет имеются археологические свидетельства539) в своих более развитых формах тотемизм охватывал социальную и религиозную структуру, чего во времена палеолита, похоже, не было. На практике тотемизм — это особая и специализированная система экономики (со своей собственной методикой осуществления сверхъестественного контроля над продовольственными запасами) и сложная организация общества, основанная на родстве его членов. У примитивных народов тотемизм встречается довольно часто, но он отсутствует у таких народов, как ведды на Цейлоне, пунан на о-ве Борнео, жители Андаманских о-вов, пигмеи Конго, бушмены Южной Африки, а также не имеющие кланов жители Америки (северо-западного побережья Тихого океана) и бразильские племена южной части Нового Света. Это доказывает, что тотемизм ни в коем случае не универсален и не является константной характеристикой примитивного общества.
Как убеждают археологические находки, именно благодаря чувству родства с миром животных тотемизм в качестве отличительной черты палеолитического ритуала и верований возник и развивался во многих частях света в качестве доминирующего социально-религиозного института. Это наиболее очевидно выразилось в священных танцах и их подражательном исполнении, когда участники обрядов при помощи масок, оленьих рогов, шкур животных, перьев птиц и соответствующих жестов отождествляли себя с теми, кем якобы действительно стали. Так достигалось единение и родство с источником пропитания и сплочение участников обрядов на основании общего жизненного принципа и совместных усилий. Из таких фундаментальных понятий, лежащих в самом основании культа древнего человека, тотемизм, по всей видимости, развился как социально-религиозный институт.
Верхний и Нижний Египет, объединенные в теократическое государство под властью богоподобного правителя, возникли из множества кланов. Их геральдика включала в качестве священных символов и объединяющих знаков такие образы, как сокол, слон, корова, змея и ибис. В династический период произошло превращение кланов и городов-государств в административные округа, или номы; каждый ном имел свой отличительный штандарт, свои города и столицу. Некоторые доисторические знаки отличия, с которыми были связаны имена кланов и названия столиц номов, продолжали использоваться как местные, родовые в течение всей истории египетской цивилизации540. Воплощенные в животных божества позже, случалось, занимали видное место в египетском пантеоне. Таким образом, амратские изображения шеста, увенчанного головой с коровьими рогами, могли иметь квазитотемное значение, прежде чем стали символами богини плодородия, отождествленной затем с Хатор и другими богинями, которых впоследствии путали с их прототипом — богиней-матерью, кормилицей, защитницей живых и мертвых, тотемной союзницей, обладающей сверхъестественной силой541.
ПЛОДОРОДИЕ И ТАИНСТВО РОЖДЕНИЯ И ПРОДОЛЖЕНИЯ РОДА Символ коровыВ поздний додинастический период в Египте и Эль-Убейде на Евфрате богиня-мать появляется в новом обличии — коровы. Как Хатор ее, видимо, почитали, начиная с периода правления клана сокола, который, в конечном итоге, объединил "две земли" под своим знаком. Вскоре корова стала доминирующим божеством, принявшим на себя много разнообразных функций542. Возможно, под влиянием народов Западной пустыни, которые одомашнили скот в очень древний период истории Египта, богиня-мать Нейт впервые предстала в образе коровы543 или, как полагает Хорнблоуер (Hornblower), символ мог появиться из Месопотамии544. В любом случае, Хатор пришла из каменного века как женское божество с солнечным диском между двух рогов или как корова, имевшая кроме того и два пера на голове. Коровья голова Хатор впервые появляется в герзейской культуре. Встречается она и на нескольких рисунках амратской культуры Верхнего Египта545, а позже ее рога в сочетании с лунным диском позаимствовала Изида. В династический период она стала богиней-матерью, почитаемой во всем Египте, с центром культа в Дендере. В Гелиополе ее сделали женой Ра и, таким образом, матерью Гора: ее имя означает "Дом Гора". В этом слиянии, типичном для египетской мифологии, она одновременно представляла мать Гора и его жену, а как богиня в облике коровы являлась еще и кормилицей. Таким образом, доисторическое зооморфическое происхождение имеют несколько божеств, дающих и поддерживающих жизнь. Они возникли преимущественно в VII и XXII номах Верхнего Египта и в III номе Нижнего Египта. Символ коровы являлся также характерным признаком храмов, расположенных в Нубии, Сирии и Синае.
Однако в Египте, как мы уже знаем, функцией богинь-матерей было воспроизводство жизни. В Месопотамии они считались самим источником существования и живых, и мертвых и исполняли свои созидательные функции вместе с партнером-мужчиной. В Эль-Убейде, например, богиня, впоследствии известная как Нинхурсаг ("та, которая дает жизнь мертвым"), являлась хранительницей плодородия полей и пасущегося на них скота; именно ее "святым молоком" выкармливалось священное стадо в Лагаше546. Но она была не только матерью богов, — в ее чреве "моделировались" цари. К ней обращали молитвы с просьбой наказать врагов, "так, чтобы окончилось рождение в их землях". Ее обычным символом служила корова, и в Эль-Убейде на печатях, вазах и рельефах из песчаника она изображалась во главе священной фермы, поставлявшей святое молоко к столу царя и жрецов. Это очень похоже на го, как члены тотемного клана поддерживались тотемом-коровой. Такой символизм, очевидно, был адаптирован к условиям пастушеского общества и связан с более древним культом деторождения и продолжения рода. Как полагает Г над (Gadd), витые столбики дверей и перемычка коровника в форме полумесяца символизировали бога плодородия Ура — быка, от союза которого с богиней-матерью зависело всякое преумножение. Если это так, то весьма вероятно, что божественное бракосочетание богини в образе коровы Нинхурсаг и бога луны Ура ежегодно праздновалось с определенной целью — возродить жизнь природы как источника всякого плодородия547.
