Б. Соколов - Молотов. Тень вождя
Как — социалистическая? Мы говорили о демократической революции. Для большевиков это была уже другая ориентация. Даже такие видные члены партии, как Каменев, Рыков, в своих выступлениях говорили о том, что социалистическая революция — дело далекого будущего,
а Ленин: нет, надо готовиться к социалистической, а о демократической говорят старые большевики, они нам сейчас мешают, и не потому, что они плохие, а потому, что цели и задачи изменились и не так-то просто перестроиться. Ленин нам всем открыл глаза. Я-то был помоложе и сразу пошел за ним. Даже Сталин мне потом говорил:
— В апрельские дни в этом вопросе ты был ближе всех к Ильичу.
Мы долго обсуждали: что имел в виду Ленин под социалистической революцией? Мы тогда жили со Сталиным на Васильевском острове, в одной квартире. Оба холостяками былй. За одной девушкой ухаживали. Но он, грузин, отбил у меня эту Марусю... В той же квартире жили еще Смилга с женой и Залуцкий — мы впятером образовали нечто вроде коммуны. Старые большевики... Правда, потом и старые меньшевики, и кадеты, и даже черносотенцы стали выдавать себя за старых большевиков».
Кстати, Молотов подтвердил Чуеву, что в 1918 году в Петрограде Сталин подхватил венерическую болезнь. На любовном фронте Вячеслав Михайлович явно уступал Кобе. Да и вообще, как лидер и стратег он ни тогда, ни в дальнейшем никак себя не проявил. Молотову нужен был вождь, который знает, как надо действовать, предвидит будущее, дает стратегическую установку. А вот в качестве ведомого Вячеслав Михайлович был незаменим, беспрекословно, быстро, с душой исполняя все поручения, в том числе самые деликатные и неприятные. Сначала вождем для Молотова был Ленин, потом Сталин. А вот когда Вячеслав Михайлович однажды возжелал сам стать вождем, то потерпел позорное фиаско. Для этой роли у него не хватало боевого задора, харизмы, самостоятельности.
Решением Русского бюро ЦК РСДРП 4 марта Молотов был вновь введен в редакцию «Правды». С марта 1917 года Вячеслав Михайлович также являлся депутатом и членом исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. На Всероссийском совещании партийных работников РСДРП(б) в Петрограде (27 марта — 2 апреля) по вопросу об отношении к Временному правительству левое крыло во главе с Молотовым настаи-
вало на том, что «Временное правительство с первого момента своего возникновения является не чем иным, как организацией контрреволюционных сил. Поэтому никакого доверия, никакой поддержки этому правительству оказывать нельзя, наоборот, с ним необходима самая решительная борьба».
В статье «В партию!», опубликованной в «Правде» 28 марта 1917 года, Молотов призвал к сплочению и объединению «всех революционных рабочих под знаменем революционной социал-демократии»; указывал, что РСДРП «должна дать свои ответы, свои решения поставленных задач в том числе о созыве Учредительного собрания и установлении государственного устройства, решение вопроса о земле; общее улучшение положения рабочих, вопрос о прекращении войны и мире». При этом он подчеркнул, что «самостоятельная работа партии имела бы огромное значение для дела революции, для объединяющих всю демократию революционных организаций, как Советы Рабочих и Солдатских Депутатов».
Молотов был делегатом 7-й (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б), состоявшейся в Петрограде 2-29 апреля. На ней он выдвигался в состав ЦК, но избран не был. Зато с мая Молотов стал членом Исполнительной комиссии ЦК. На 6-м съезде РСДРП(б) (26 июля — 3 августа) он высказался за необходимость вооруженного восстания:
«В изменении мирного характера революции и есть переломный момент. Власть можно получить только силой... До 3—5 июля лозунг “Вся власть Советам!” означал мирное, безболезненное развитие революции и был большим шагом вперед для всей демократии, которая в таком случае порывала бы с буржуазией и на опыте училась бы изживать иллюзии. При этом мы могли надеяться, что мелкая буржуазия, учась вместе с пролетариатом государственной власти, пошла бы за ним и далее, окончательно разорвав с крупной буржуазией. Но революция не окончена, так как крестьяне не получили земли и мира, и этих вопросов теперь мирно разрешить невозможно... Нам наделе надо указать единственный выход из создавшегося положения — диктатуру пролетариата и беднейшего крестьянства».
В дни Октябрьского вооруженного восстания Вячеслав Михайлович являлся членом Петроградского ВРК, хотя и не играл в нем ведущей роли. Сам день (точнее, ночь) Октябрьской революции в конце жизни помнился Молотову уже не слишком отчетливо:
«Я входил в Вбенно-Революционный комитет, который был создан Петроградским Советом. Председателем Петроградского Совета был Троцкий, он тогда хорошо себя вел... День 25 октября 1917 года отдельно не запомнился, потому что был предельно насыщен. Но осталось ощущение того, что сделано большое, важное дело».
После революции: вместе с Лениным
В первые послереволюционные дни Молотов занимался поиском союзников для большевиков. На заседании ПК РСДРП(б) 2 ноября 1917 года он доложил о ходе переговоров с социалистическими партиями:
«Из партий за нами идут только левые социалисты-революционеры, определенно против нас меньшевики-интернационалисты, враждебно настроены против нас меньшевики-оборонцы и правые социалисты-революционеры, Викжель1 занимает нейтральную позицию. Он предлагает кончить кризис соглашением. Он предлагает, чтобы в новое правительство вошли представители всех социалистических партий, начиная народными социалистами и кончая большевиками. Сочувствием широких масс Викжель не пользуется. Во время переговоров выяснилось, что народные социалисты даже не могут вести переговоры с большевиками, а меньшевики-оборонцы и правые социалисты-революционеры не соглашаются на министерство, в котором будут принимать участие большевики... Всем этим переговорам придавался вид, что мы, большевики, не сможем удержать власть. Переговоры в их глазах имели большое значение. У нас этим переговорам придавала значение только уасть товарищей. От уступок представители ЦК не отказывались. Они ничего не имели против, чтобы в министерство вошли представители других социалистических партий, но при непременном соблюдении и признании уже опубликованных декретов и законов, при соблюдении трех условий: 1) признание декретов о земле и мире; 2) новое правительство должно быть ответственно перед ЦИК и 3) беспощадная борьба против
буржуазных контрреволюционеров — Корнилова, Керенского, Каледина. С самого начала было очевидно, что эти условия неприемлемы для большинства соглашающихся сторон. Было ясно, что с нами пойдут, может быть, левые социалисты-интернационалисты».
Прогноз Молотова оказался точен. Так и вышло. Подчеркну, что Молотов всегда был на стороне Ленина и не поддерживал колебания Каменева и Зиновьева и некоторых других большевиков, выступавших за коалиционное правительство с социалистическими партиями. Он считал необходимым вооруженный захват власти большевиками. В чем, в чем, а в соглашательстве его никто не мог заподозрить...
Все послереволюционные дни Молотов ночевал в Смольном, жил там в одной комнате с рабочим Бакаевым. Учились стрелять из револьвера. Выбрали комнату побольше и палили в нарисованную на стене мишень. Молотов был членом Петроградского комитета партии. В Смольный приходило много народу — рабочие, солдаты, матросы, интеллигенция... Появился даже служащий Святейшего Синода:
— В здании Синода собирается нечто вроде стачечного комитета правительственных учреждений.
Ленин направил Молотова с отрядом рабочей гвардии разобраться, что это за комитет, и арестовать его.
«Указание было правильным и своевременным, — рассказывал Молотов Чуеву, — ибо это оказался не столько стачечный, сколько контрреволюционный комитет всех правительственных учреждений — человек 40—50 там заседало. Ну, я с красногвардейцами появился среди заседания: “Руки вверх!” — и всех этих “комитетчиков” мы отправили в Смольный. Точно так же по поручению Ленина мне в эти дни пришлось закрывать эсеровскую крестьянскую газету. А перед открытием II съезда Советов Ленин собрал членов ВРК в своей комнате обсудить, как открыть съезд и, в частности, как назвать наше первое правительство. Министры — это казалось тогда слишком по-буржуазному, только прогнали министров, и снова министры? Остановились на народных комиссарах, переняв это название от Французской революции. (Вячеслав Михайлович не стал уточнять, что название «народные комиссары» предложил «иуда» Троцкий. — Б. С).
