Б. Соколов - Молотов. Тень вождя
Кстати, хотя официально в анкетах Молотов писал, что вступил в РСДРП(б) в Казани, в беседах с Чуевым он настаивал, что впервые собрание социал-демократического кружка посетил в лесу в Нолинске летом 1906 года, причем там же была его двоюродная сестра-большевичка — Лидия Петровна Чиркова, жена Кулеша. На собрании Молотову поручили печатать листовку по поводу выборов в Государственную думу. Он ее отпечатал и сам же распространял. В Казани же Молотов два года вел кружок и создал беспартийную организацию, объединившую несколько школ города. Молотов стал председателем комитета этой организации. Он возглавлял также социал-демократическую группу школьников и, по его утверждению, обратил в социал-демократическую веру немало эсеров.
В группе социал-демократов, кроме Молотова, основную роль играли еще три человека. Вот как он вспоминал о них:
«В нашей подпольной группе главную роль играли четыре человека, в их числе был и я, потом был такой Аросев,
писатель. Мой близкий друг. Попал под обстрел в тридцатые годы. Послом в Чехословакии был. (Вячеслав Михайлович не смог спасти близкого друга от расстрела. Или не захотел... — Б. С.).
Наиболее твердыми были я и Тихомирнов Виктор Александрович, сын домовладельца казанского. Большевикам были нужны деньги. Мы внесли три тысячи рублей... У Виктора Тихомирнова отец умер, дом его продали, приличный... Тогда это были большие деньги. Тогда больше двадцати пяти рублей в кармане и не бывало...
Четвертым у нас был Мальцев. Он стал врачом, но медициной почти не занимался. Довольно способный, но ничего особенного не сделал. Он погиб в первые же дни обороны Москвы. Пошел добровольцем. Пожилой был. Где он погиб, бедняга, даже не знаю.
В 1909 году почти всю нашу группу забрали, вся наша четверка была арестована. Провокатор один был...
Тихомирнов из богатой семьи, он уехал за границу и установил связь с Лениным. Одно время он был в роли секретаря у Ленина, перед войной... С началом революции он был назначен членом коллегии Наркомата внутренних дел. А в 1919 году умер от гриппа (иначе бы, боюсь, разделил судьбу Александра Яковлевича Аросева. — Б. С.)... Очень хороший товарищ, замечательный. Большевик преданный... В ссылку я попал вместе с Аросевым. Мальцев тоже в этой ссылке был, в другом городе жил, рядом, в Вологодской губернии».
В апреле 1909 года Молотова арестовали и сослали в Вологду. Под арестом он провел три месяца. Бежать из ссылки не представляло труда, но тогда нужны были бы средства на нелегальное существование. Одиннадцати рублей в месяц, которые платили ссыльным, вполне хватало для жизни в захолустном Соль-Вычегодоке, но отнюдь не в столицах, а накопить значительную сумму не представлялось возможным. Вячеслав решил полностью отбыть положенный срок ссылки, чтобы иметь возможность закончить среднее образование. Он рассказывал Феликсу Чуеву:
«После первого ареста меня сослали в Вологодскую губернию, в Соль-Вычегодск. Поселился в комнате с ссыльным эсером Суриным. Ничего парень был. Правда, потом оказался провокатором, и в 1917-м его убили. Мы с ним мирно сосущество-
вали днем, а по вечерам забивались по углам и штудировали каждый свою литературу. Когда моя ссылка подходила к концу, он прислал письмо: “Сюда приехал Сталин. Знаешь, кто это? Кавказский Ленин!” Но я уехал раньше, и познакомились мы уже в Питере».
В ссылке Молотову удавалось подрабатывать. В 1910 году в Вологде он играл в ресторане на мандолине в ансамбле из четырех человек, получая за это рубль в день, а потом перешел играть в кино во время демонстрации фильмов.
В 1911 году Молотова освободили, и он отправился в Петербург. Вячеслав Михайлович сразу же сдал экстерном экзамены за реальное училище и поступил на кораблестроительный факультет Политехнического института. Как говорил Молотов, этот факультет был «самым аристократическим и самым трудным». Однако практически сразу же он был переведен на экономическое отделение, очевидно по его просьбе. Вячеслав Михайлович учел, что на таком сложном факультете слишком трудно будет сочетать учебу с партийной работой, да и концентрироваться на узкой кораблестроительной отрасли он не хотел, а знание экономики могло пригодиться после победы революции, на которую он надеялся. Позднее он так рассказывал Чуеву об университетских годах:
«Я ни одного месяца не учился на кораблестроительном. С 1911-го до 1916-го я учился на экономическом, дошел до четвертого курса. Я очень мало занимался, но личная работа моя, внутри меня, значила много. Приходилось иметь дело с.очень крупными профессорами. Максим Ковалевский переписывался с таким человеком, как Петр Бернгардович Струве, потом, там были еще крупные профессора, теперь более-менее забытые, — Дьяконов, Чупров — крупный статистик, курс которого я прослушал полностью. Статистика меня очень интересовала — и для марксиста, и для экономиста это очень важно. Это был очень хороший, квалифицированный лектор... И еще ряд довольно крупных... Я этому не особенно большое значение придаю, потому что, конечно, главное все-таки — самообразование. Лекции я посещал мало. По статистике, по экономической географии... Сдавал. Профессорам сдавал. И серьезные работы писал. Года полтора оставалось доучиться. Я, как человек, занятый нелегальной большевистской работой, добивался
только того, чтобы перейти с курса на курс или, по крайней мере, сдать те экзамены, без которых отчисляли. Мне важно было не попасть на воинскую службу. Стипендии не было, но мне платило вятское земство 25 рублей... Там было несколько эсеров в земстве, они поддерживали демократов. Они демократы, эсеры. Но мелкобуржуазные...»
Университетского курса Молотов так и не кончил. Он стал членом Петербургского комитета партии, сотрудничал с большевистскими газетами. 22 апреля 1912 года Вячеслав Михайлович участвовал в выпуске первого номера газеты «Правда». Позднее он с гордостью вспоминал об этом:
«В то время в Питере шла острая борьба между большевиками и меньшевиками. Меньшевики выдвинули идею построить так называемый “Рабочий дворец” — центр пропаганды культуры среди рабочего класса, а большевики предложили не дворец создать, а ежедневную рабочую газету. Мы своего добились, и наша “Правда” сразу стала популярной среди рабочих. До приезда Сталина мне пришлось организовывать “Правду”, выход первых ее номеров».
В «Правде» Молотов в 1912—1913 годах трудился секретарем редакции. В списке сотрудников он значился под псевдонимом А. Рябин. По утверждению Молотова, «редактор Егоров — это подставная фигура. Находили рабочего, который соглашался отсидеть пол года в царской тюрьме». Так что на практике Вячеслав Михайлович во многом заправлял делами редакции и в 1912 году стал членом Русского бюро ЦК РСДРП(б). Он гордился, что всегда был практическим работником, а не теоретиком, никогда не эмигрировал, не боялся рисковать, побывал в тюрьмах и ссылках. На склоне лет Молотов говорил Чуеву:
«Вот я “Правду” выпускал, мне 22 года было, какая у меня подготовка? Поверхностная, конечно, юношеская. Ну что я понимал? Хоть и два раза уже в ссылке был. Приходилось работать. А эти большевики старые, где они были? Никто не хотел особенно рисковать. Кржижановский служил, Красин — тоже, оба хорошие инженеры, Цюрупа был управляющим поместьем. Киров — где-то журналистом в маленькой провинциальной газете, не участвовал в реальной борьбе. Я уже не говорю о Хрущеве — такой актив-
ньтй всегда, а в партию вступил только в 1918 году, когда все стало ясно. Кого только не было в ту пору... Вот иду по Новодевичьему кладбищу — там на одной могиле есть такая надпись: “Боец из старой ленинской гвардии Иванов”. А в скобках — Канительщик. Это у него кличка такая. Прозвали по какому-то случаю, может, и случайно, но надо же так влепить ему на могиле! Да еще написали: “От друзей”... Я, между прочим, никогда не считал себя старым большевиком — до последнего времени. Почему? Старые большевики были в 1905 году, большевики сложились до пятого года... Ну, я уже, конечно, в период революции, после революции мог считать себя старым большевиком, но рядом сидели бородачи, которые в 1905-м уже командовали, возглавляли... Вполне в отцы годились, вполне, конечно. Я прислушивался к ним, правда, хотя я вместе с тем довольно высоко наверху стоял, а перед Февральской революцией был в Бюро ЦК, один из трех, и в революции участвовал активно, и все-таки я еще не из старой ленинской партии 1903-1904 годов. Но я очень близко к этому примыкаю, очень близко. Это факт. Но по молодости лет не мог я быть в 1903 году. А в шестнадцать успел уже. Успел, да».
Среди отцов-основателей российской социал-демократии, а потом и партии большевиков Молотов не был по молодости. Но к большевикам он примкнул вполне вовремя, чтобы к революции 1917 года считаться старым, проверенным, испытанным в подполье и ссылках членом партии. К тому же многие «старые большевики» после поражения революции 1905—1907 годов отошли от революционной борьбы, спрятали свои партбилеты подальше и нашли себе недурную службу в различных частных компаниях, которые на волне промышленного подъема росли как грибы после дождя. На смену им и пришли новобранцы поколения Молотова, которые как раз и присоединились к большевикам в разгар первой русской революции. Вячеслав Михайлович, побывав в двух ссылках, уже не мыслил себя вне партии и никакой другой работы, кроме партийной, знать не хотел. На скрипке, что ли, в ресторане пиликать? Гораздо интереснее печатать антиправительственные статьи, звать народ к революции и вообще руководить людьми.
