Андрей Исэров - США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830
Когда до Соединенных Штатов дошла весть о смерти Карреры, его былые сторонники не поспешили забыть неудачника, как это сделали бы авантюристы наших дней. Пойнсет передал обширную статью для памятной публикации в новой газете Скиннера. «Карреристы» также хотели, чтобы Ирвайн написал биографию «храброго Карреры» и передали ему необходимые источники. Журналист, впрочем, отказался, так как к тому времени был завербован для участия в очередной «освободительной» авантюре в Карибском бассейне[445].
Предприятия Карреры и Мины не остались единственной попыткой организовать антииспанскую освободительную экспедицию с территории США. Другая идея была связана с захватом Флориды – проект, реализация которого прямо бы затронула экспансионистские интересы Соединенных Штатов. Северо-западная часть полуострова была постепенно оккупирована США в 1810–1813 гг. В сентябре 1810 г., воспользовавшись ослаблением испанской власти в ходе наполеоновских войн, североамериканские колонисты провозгласили в Батон-Руже республику и ходатайствовали о вступлении в союз. Эта территория указом Мэдисона войдет в состав территории Орлеан (с 1812 г. – штат Луизиана)[446].
В 1811–1812 гг. губернатор Орлеана Джеймс Уилкинсон (1757–1825) занял другую часть Западной Флориды с центром в городе Билокси, которая затем вошла в штат Миссисипи. В 1813 г. Уилкинсон захватил базу англичан (союзников Испании против Наполеона) в бухте Мобил.
В январе 1811 г. Конгресс принял закон об оккупации Восточной Флориды[447]. В 1814 г. генерал Джексон захватил Пенсаколу, но через несколько дней был вынужден ее оставить. Набеги криков и семинолов, сдерживать которых Испания обязалась по договору Пинкни 1795 г., по-прежнему страшили жителей Джорджии и Алабамы. Таким образом, очевидно, что ситуация в Западном Флориде была прямо связана с безопасностью Нового Орлеана и южных штатов в целом[448]. Известный историк Томас Бейли удачно назвал Флориду «пистолетом, направленным прямо в рот Миссисипи»[449].
В начале 1817 г. из Англии в Филадельфию прибыл шотландский авантюрист Грегор Мак-Грегор (1786–1845), уже имевший опыт участия в боливаровских операциях. В феврале он обсуждал с Гуалем, Лино де Клементе (1767–1834), Россио идею захвата Флориды, которой предстояло бы стать плацдармом для освобождения всей Мексики[450]. Итак, если бы революционерам удалось бы изгнать из Флориды немногочисленные войска метрополии, сосредоточенные всего в трех фортах (Сан-Агустин, Сан-Маркос и Пенсакола), Испания бы лишилась важного козыря в переговорах с США[451]. Понимая это, 31 марта 1817 г. находившиеся в Филадельфии южноамериканские агенты уполномочили «генерала Мак-Грегора, бригадного генерала независимых американских армий Венесуэлы и Новой Гранады» на захват Флориды[452].
Мак-Грегор, впрочем, вел двойную игру По его просьбе, Торнтон передал своему другу, временно исполнявшему обязанности госсекретаря Рашу, следующее предложение: США не мешают Мак-Грегору захватить Флориду, которую он потом продаст североамериканцам за полтора миллиона долларов[453]. Реакции на такое предложение, правда, не последовало; впоследствии Монро выражал недовольство связями Торнтона с человеком сомнительной репутации[454].
Еще в Англии Мак-Грегору удалось увлечь за собой определенное число сторонников. В США он продолжал вербовку в Чарльстоне и Саванне. Найти наемников было нетрудно как в Англии, так и в Соединенных Штатах: моряки и каперы, оставшиеся без работы после наступления мира в 1815 г., были готовы ввязаться в авантюру. В операции Мак-Грегору помогал давно орудовавший на Карибах французский пират Луи Ори. Среди его людей были не только обездоленные ветераны, но и закоренелые пираты и искатели приключений, часть которых происходила с Гаити[455]. Подчеркнем, что и Мак-Грегор, и Ори действовали в конечном итоге самостоятельно, не имея формального приказа или комиссии от какого-либо из южноамериканских правительств. Филадельфийский документ, пусть и подписанный видными эмигрантами-революционерами, с юридической точки зрения был филькиной грамотой[456].
Позднее государственный секретарь Адамс точно определит, кто принимал участие в той экспедиции. Это были, с одной стороны, «некоторые наши граждане, введенные в заблуждение патриотической окраской… ошибочно принявшие роман за реальную жизнь политической морали». Другие же просто хотели «спекулировать и грабить». В банде Мак-Грегора «самого разнородного состава» состояли «дикие и щедрые энтузиасты, контрабандисты, работорговцы, пираты и каперы». Участие Пасоса в авантюре Адамс объяснял «молодостью, неопытностью, пылающей любовью к Свободе и ревностным стремлением к военной славе»[457].
30 июня 1817 г. люди Мак-Грегора и Ори захватили принадлежавший тогда Испании остров Амелию близ северо-восточной оконечности Флориды и объявили о создании новой республики[458]. К тому времени Амелия успела обрести печальную известность как оплот контрабандной работорговли после ее запрета в 1808 г. Теперь остров должен был стать опорой для атаки на Флориду и перевалочным пунктом для кораблей латиноамериканских революционеров.
Мак-Грегор превратил это «государство» в форпост беззастенчивого пиратства. Главным инструментом власти стал призовой суд, где председательствовал сам Мак-Грегор, в изобилии выдававший каперские свидетельства. Он же отвечал за военную власть, передав гражданские дела в руки недавнего нью-йоркского шерифа Рагглса Хаббарда (1778–1817), который еще в США создал компанию для финансирования авантюры, и Джареда Ирвина (1768–1818), члена Палаты представителей от Пенсильвании в 1813–1817 гг. Затем после раскола между французами и англо-саксами (в раздорах англичане принимали сторону североамериканцев) Маг-Грегор со своим окружением покинул остров[459]. Не выдержав напряжения, Хаббард умер, и с октября всю власть захватил Ори[460]. В сентябре 1817 г. венесуэльский бриг “America Libre” привез пополнение – около 130 человек, среди которых были Гуаль и Пасос[461]. На острове работал типографский станок, печатавший прокламации на трех языках – испанском, французском и английском[462]. Пасос издавал газету “El Telegrafo de las Floridas”, ни один номер которой, видимо, не сохранился[463].
Сложно представить себе нечто более диковинное, чем эта островная «республика». В многонациональном и многорасовом мини-«государстве» наряду с беспринципным авантюристом Грегором МакГрегором и пиратом Луи Ори у вершины власти находились бывший чиновник Хаббард и политик Ирвин, а затем интеллектуалы Гуаль и Пасос. Среди 22 депутатов законодательного собрания Амелии был и полковник Джеймс Грант Форбс (1769–1826) – сын шотландского священника, брат гарвардского однокурсника Адамса Джона Муррея Форбса, тогда консула в Копенгагене, а в 1820–1831 гг. – «особого агента», затем консула и посланника в Буэнос-Айресе[464]. На этом острове не было рабства (оно было запрещено основателями «республики»), но полным ходом шла нелегальная работорговля.
Несмотря на то, что события на острове затрудняли испаноамериканские переговоры о судьбе Флориды, новости о «республике Амелии» были сперва восприняты весьма благожелательно. Ее поддержали не только люди, прямо заинтересованные в успехе дела, или отдельные бескорыстные энтузиасты, готовые встать на защиту любой авантюры. Даже с рабовладельческого Юга, казалось бы, более всего заинтересованного в приобретении Флориды для США и распространении рабства, шли обнадеживающие вести о «лестной будущности» Амелии[465]. Только в августе чарльстонские газеты сообщили о «разочаровании» и «противоречивом характере» предприятия. Лишь осенью окончательно утвердилось мнение о провале замысла[466]. В «убогую схему» Амелийской республики продолжали верить только Торнтон (избравший псевдоним «Колумбиец») и Дуэйн[467].
С самого начала скептически смотрел на события во Флориде бостонский “Columbian Centinel” Узнав о планах атаки на Сан-Агустин, газета осудила такой «наступательный патриотизм» авантюриста Мак-Грегора, который к революционерам-креолам не имел никакого отношения[468].
Настоящую тревогу вызвал переход власти от Мак-Грегора к Ори с его гаитянцами. Не только южные, но и северные газеты опасались, что Амелия станет приютом беглых рабов из Джорджии[469]. Действительно, известно, что на севере Флориды укрывалось в те годы до 800 беглецов[470]. В Вашингтоне события на Амелии, естественно, вызвали нешуточное беспокойство. Его только усиливало существование второго подобного пиратского «государства», устроенного Жаном Лаффитом (1770-е – 1823?) на острове Гальвестон около техасского побережья. В итоге на заседании кабинета по инициативе президента Монро «республику» решили подавить[471]. Против нападения на Амелию выступал спикер Генри Клей, которому совсем скоро предстоит стать главным оппонентом латиноамериканского курса администрации[472].
