Гевара Че - Дневник мотоциклиста: Заметки о путешествии по Латинской Америке
Обзор книги Гевара Че - Дневник мотоциклиста: Заметки о путешествии по Латинской Америке
Эрнесто Че Гевара
Дневник мотоциклиста
Давайте договоримся
Это не рассказ о впечатляющих подвигах, но и не просто «байки»; по крайней мере, мне не хотелось бы, чтобы мои заметки воспринимались именно так. Это кусок двух жизней, запечатленных в тот момент, когда они вместе двигались по избранному пути с общими устремлениями и единым багажом мечтаний. За девять месяцев человек успевает передумать много всякого, его посещают самые разные мысли — от самых возвышенных философских размышлений до низменных помыслов о том, как бы разжиться тарелкой супа, — в полном соответствии с мерой наполненности его желудка. А если к тому же он еще и чуточку авантюрист, то за этот отрезок времени может пережить кое-что, что может показаться интересным и другим, и невнятный рассказ об этом «кое- что» выльется в нечто вроде этих заметок.
Итак, монета взлетела в воздух и, перевернувшись несколько раз, упала сначала «решкой», а потом «орлом». Человек — мерило всех вещей, — здесь говорит от моего лица и моим языком пересказывает то, что видели мои глаза; в лучшем случае на десять «решек» я видел только одного «орла», или наоборот, — все возможно, и смягчающих обстоятельств нет; я повествую о том, что видел собственными глазами. Вы скажете, что наш взгляд никогда не бывает всеохватным, всегда поверхностным и не всегда в должной мере сведущим, а суждения наши чересчур категоричны. Согласен. Но это истолкование могло бы принадлежать клавиатуре, которая таким образом определяет совокупность импульсов, заставлявших нажимать на клавиши, однако эти мимолетные импульсы мертвы. Подсудимого, на которого можно было бы взвалить тяжкое бремя ответственности, нет. Персонаж, написавший эти заметки, умер, вновь ступив на аргентинскую землю, и то «я», которое сейчас приводит их в порядок — не я, по крайней мере внутренне. Эти месяцы бесцельных блужданий по нашей «Америке с Большой Буквы» изменили меня сильнее, чем я думал.
В любом пособии по фотографии есть снимок, изображающий ночной пейзаж, в небе над которым сияет полная луна, а пояснительный текст разоблачает тайну этой темноты в разгар дня, но природа чувствительного слоя моей радужной оболочки плохо известна читателю, да я и сам едва в ней разбираюсь, так что, даже сверяясь с фотопластинкой, невозможно точно установить время, когда был сделан снимок. Если я изображаю ночной вид, то хоть тресните, а поверьте в него, меня это мало волнует, так как если лично вам пейзаж, запечатленный в моих заметках, незнаком, то вы с трудом докопаетесь и до другой правды, о которой идет речь на этих страницах. А теперь оставляю вас наедине с собой — прошлым…
Первые симптомы
Стояло октябрьское утро. Воспользовавшись выходным, 17-го я отправился в Кордову. На увитом виноградом крыльце дома Альберто Гранадо мы пили сладкий мате[1] и обсуждали последние происшествия «этой собачьей жизни», между делом доводя до ума «Богатыря II». Альберто жаловался, что ему пришлось бросить место в лепрозории святого Франциска в Чаньяре и грошовую работу в больнице «Эспаньоль». Мне тоже пришлось бросить свое место, но, в отличие от Альберто, я был этим очень доволен, хотя это и доставило мне некоторые неприятности— прежде всего, из-за моего мечтательного характера; мне до чертиков надоел медицинский факультет, больницы и экзамены.
Ведомые воображением, мы забирались в дальние страны, плавали по тропическим морям и обошли вдоль и поперек всю Азию. И вдруг среди мечтательных видений проскользнул вопрос: а не поехать ли нам в Северную Америку?
В Северную Америку? Но как?
На «Богатыре», дружище.
Вот так и было решено совершить путешествие, неукоснительно следовавшее генеральному маршруту, начертанному Вдохновением. Братья Альберто присоединились к нам, и новая порция мате скрепила договор, согласно которому ни один из нас не имел права давать слабину до тех пор, пока не сбудутся наши чаяния. Остальное свелось к бумажной волоките — в поисках разрешений, сертификатов, документов, иными словами, к преодолению всех тех разновысоких барьеров, которые чиновники разных стран ставят на пути любителя путешествий. Чтобы поддержать марку, мы заявили, что хотим совершить поездку в Чили. Моя основная задача заключалась в том, чтобы до отъезда сделать как можно больше запасов, Альберто же предстояло подготовить мотоцикл д ля долгого пробега и изучить маршрут. В тот момент вся важность нашего предприятия еще скрывалась в дорожной пыли, сквозь клубы которой мы мчались на нашем мотоцикле, пожиравшем километры в стремительном бегстве на север.
Открытие океана
Над морем повис четко очерченный круг полной луны, осыпающей волны серебристыми блестками. Усевшись на гребне дюны, мы смотрим на это непрестанное колыхание, и мысли у нас разные: для меня море всегда было существом, которому можно довериться, другом, который с готовностью выслушивает любой рассказ, никогда не выдавая доверенных ему тайн, товарищем, который дает лучший из советов: шум и плеск волн каждый толкует как может. Для Альберто это новое, непривычное зрелище, пробуждающее в нем странное волнение, заметное по напряженному, внимательному взгляду, которым он провожает каждую замирающую на прибрежном песке волну. В свои без малого тридцать Альберто впервые увидел Атлантический океан и в этот момент переживает важность открытия, распахивающего перед ним бесконечные пути, ведущие во все уголки земного шара. Свежий ветер говорит о близости моря, его дыхание преображает все, чего ни коснется. Даже пес Камбэк, вытянув острую мордочку, следит за серебристой лентой, которая извивается перед ним несколько раз в минуту. Камбэк — это символ и счастливчик: символ уз, которые требуют моего возвращения, и счастливчик, переживший три верных смерти: два падения с мотоциклом, перевернувшимся, когда он сидел в своей сумке, удар лошадиным копытом, едва не размозживший ему череп, а также упрямо преследующий его понос.
Мы остановились в Вилья-Хесель, к северу от Мар-дель-Плата, у одного типа, который гостеприимно предоставил нам крышу над головой, и подводим итог пройденным 1200 километрам, самым легким, однако научившим нас уважительно относиться к расстояниям. Мы не знаем, доберемся ли до конечной цели, но впечатление такое, и причем однозначное, что это нам недешево обойдется. Альберто сам смеется над тщательно разработанным им планом, согласно которому мы уже должны быть у финиша, хотя на самом деле все еще только начинается.
Выехали из Хеселя с приличным запасом овощей и тушенки, которую нам презентовал наш «бескорыстный» хозяин. Попросил, чтобы, если доберемся до Барилоче, телеграфировали ему оттуда: он якобы разыграет номер телеграммы в лотерею. Нам кажется, что это уже чересчур. Однако находятся и другие, которые говорят, что мотоцикл — роскошь, а не средство передвижения и т. д.; мы твердо решили доказать обратное, но естественная подозрительность заставляет нас до поры до времени молчать.
