Мартин Гилберт - Первая мировая война
29 октября в Аграме парламент Хорватии объявил о том, что Хорватия и Далмация теперь входят в состав «суверенного государства словенцев, хорватов и сербов» – нового государства, появившегося на карте Европы одновременно с Чехословакией. В словенском городе Лайбахе и в столице Боснии Сараево были приняты аналогичные декларации, которые включили эти регионы в государство южных славян, Королевство сербов, хорватов и словенцев. В соответствии с духом времени немецкое название города Аграм сменилось на славянское Загреб, а Лайбах стал Любляной.
30 октября австрийский порт Фиуме, двумя днями раньше включенный в Аграме в состав славянского государства, объявил о своей независимости, потребовав присоединения к Италии. В Будапеште венгры воспользовались возможностью отделиться от Австрии. Император предложил графу Каройи возглавить правительство, и тот согласился, но затем, с согласия Карла, разорвал договор, который с 1867 г. связывал Австрию и Венгрию, и продемонстрировал новообретенную независимость Венгрии, начав собственные переговоры о перемирии с французскими войсками в Сербии. 30 октября, когда «Австро-Венгрия» уже стала достоянием прошлого, император Карл передал австрийский флот государству южных славян, а дунайскую флотилию – Венгрии. В Вене рабочие и студенты вышли на демонстрацию против монархии. В тот же вечер австрийская делегация прибыла на мирные переговоры в Италию, на виллу Джусти в окрестностях Падуи.
На линкоре «Агамемнон» у берегов острова Мудрос переговорщики из Турции и Британии (последних возглавлял командующий военно-морскими силами Британии в Восточном Средиземноморье адмирал Уэмисс) согласовывали последние детали перемирия с Турцией, которое должно было вступить в силу в полдень следующего дня. В окончательную победу над Турцией свой вклад внес генерал Таунсенд.
Подписанное соглашение положило конец боевым действиям в Месопотамии, в результате которых британская армия подошла к Мосулу. За четыре года войны в Месопотамии на поле боя и от болезней погибло 1340 британских офицеров и 29 769 солдат. Война в Палестине и Сирии также закончилась – британские войска остановились к северу от Алеппо на границе исконных турецких земель, Анатолии.
По условиям подписанного в Мудросе перемирия Турция была обязана открыть Босфор и Дарданеллы для военных кораблей союзников, отдать чужеземным войскам форты двух проливов, согласиться на демобилизацию армии, освободить военнопленных и уйти из обширных арабских провинций, которые теперь почти все находились под контролем союзников. Несколько месяцев спустя Times отмечала: «Слабость соглашения состояла в том, что оно не показало туркам в Анатолии всю глубину поражения, которое они потерпели, и не установило адекватных мер, обеспечивающих безопасность армян».
30 октября, в день капитуляции Турции, произошло еще одно важное событие – отъезд кайзера из Берлина в Спа. Удалившись на этот бельгийский курорт, Вильгельм позволил политикам обсуждать его возможное отречение в пользу младшего сына и передачу власти в стране Регентскому совету. Большинство политических партий в рейхстаге склонялись именно к этому варианту. Они согласились, что кайзер должен пожертвовать своей властью ради сохранения династии. Но когда министр внутренних дел Пруссии доктор Древе прибыл в Спа, чтобы лично донести эту точку зрения до кайзера, ответом ему было негодование. «Как можете вы, прусский чиновник, согласиться на такое поручение, если вы давали клятву своему государю?» – спросил кайзер.
При полной поддержке Гинденбурга кайзер отверг идею об отречении. Генерал Грёнер, присутствовавший при разговоре кайзера с доктором Древе и громко заявлявший (Древе плохо слышал) о невозможности отречения государя, выдвинул новое предложение. После ухода Древе он заявил, что кайзер «должен поехать на фронт, но не для воодушевления войск или раздачи наград, а в поисках смерти. Он должен направиться в траншею, подвергающуюся самому жестокому обстрелу. Если его убьют, это будет лучшая из возможных смертей. В случае ранения весь немецкий народ будет ему сочувствовать». Гинденбург назвал эту идею неудачной. О реакции кайзера ничего не известно.
На Западном фронте союзники продолжали наступление, стремительно продвигаясь на всех направлениях. 31 октября британские войска вышли к реке Шельда. На других участках шла подготовка к решающему наступлению. «У меня все отлично, – писал домой поэт Уилфред Оуэн из блиндажа в окрестностях деревни Ор на канале Самбра – Уаза, следующей цели для его подразделения. – Увы, я меньше тебя, дорогая мама, обращаю внимание на устрашающие вспышки орудийных выстрелов и разрывы снарядов снаружи. Здесь, внизу, безопасно, а если опасность и есть, то она исчезнет к тому времени, как ты будешь читать эти строки. Надеюсь, что тебе так же тепло, как мне…»
31 октября в адриатическом порту Пула югославские власти приняли австро-венгерские военные корабли, которые передал им император. Затем, к своему ужасу, они увидели итальянский торпедный катер, который отказался признать, что эти суда уже не принадлежат вражескому флоту, и торпедировал стоявший на якоре линкор «Вирибус Унитис». Погибло несколько сотен моряков. В тот же день сербские войска вышли к высотам у столицы страны, Белграда, проделав путь от Салоник менее чем за шесть недель и освободив многие города и села. С выгодных позиций выше Белграда они наблюдали за армадой лодок, переправлявшей австрийские войска на венгерский берег. На следующий день сербы открыли огонь по венгерским речным патрулям на Дунае. Более четырех лет назад Первая мировая война началась с обстрела австрийцами сербских позиций на этих самых высотах.
На 1 ноября было запланировано новое наступление американцев на Мёзе. Велась интенсивная подготовка к операции, но людьми овладела апатия. Дуглас Макартур описывал, как они «уныло готовили себя к очередному выдвижению на передовую» и при взгляде на Кот-де-Шатийон, захваченный неделю назад ценой тяжелых потерь, не могли выбросить из головы «эти кошмарные дни». Командование пыталось воодушевить их новыми призывами и девизами: «Лучший способ подавить пулеметы – пойти и захватить их! Вперед!», «У неудачи нет оправданий», «Даже самая сильная усталость не помешает сделать один шаг вперед».
За неделю до американского наступления три батареи 14-дюймовых морских орудий – стандартное вооружение линкора – были смонтированы на железнодорожных платформах и с расстояния 40 километров обрушили 635-килограммовые снаряды на позиции немцев. За два дня до наступления американские артиллеристы впервые использовали отравляющий газ, выпустив 36 000 газовых снарядов, или 41 тонну, на четыре немецкие дивизии. Из 12 артиллерийских батарей немцев в американском секторе 9 были уничтожены. Затем, рано утром 1 ноября, после двухчасовой артиллерийской подготовки началось наступление. Американские самолеты на бреющем полете из пулеметов расстреливали немецкие позиции, уцелевшие при обстреле. Бомбардировщики нанесли удар по линиям снабжения и связи, а также по складам и сосредоточению войск в тылу немцев.
«Впервые удалось полностью прорвать оборону врага», – отмечал Першинг. Немцы обратились в бегство. Американский рядовой Раш Янг вспоминал: «Дороги и поля были усеяны мертвыми немцами, лошадьми, пушками, транспортом, передками орудий, винтовками и штыками». К концу дня стало ясно, что немцы не смогут перегруппироваться для контрнаступления. В тот же день, 1 ноября, к северу от Эны близ деревень Банонь и Рекувранс французские войска атаковали первую линию обороны из трех, сооруженных позади линии Гинденбурга.
В Берлине политическая активность все усиливалась – о необходимости покончить с монархией особенно громко заявлял Союз Спартака. 1 ноября кайзер, находившийся в Спа, в беседе с посланником принца Максимилиана сказал: «У меня и в мыслях нет оставить трон из-за нескольких сотен евреев и тысячи рабочих. – И с горечью добавил: – Так и передайте своим хозяевам в Берлине». Но для принца Максимилиана точка зрения кайзера не имела значения. Он уже проинформировал Соединенные Штаты, что правительство Германии ждет условий перемирия.
Как и в случае Османской империи, для которой перемирие вступило в действие 31 октября, владения Габсбургов обретали независимость. 1 ноября город Сараево, где четыре года и пять месяцев назад был убит наследник престола, объявил о присоединении к «суверенному государству» южных славян. В Вене и Будапеште началась революция. В тот же день о независимости объявила Рутения [273]. 31 октября в Будапеште бойцами Красной гвардии был убит бывший премьер-министр Венгрии граф Тиса. 2 ноября немецкие подкрепления, переброшенные с Восточного на Западный фронт, подняли мятеж, отказываясь вступать в бой. В Вене венгерский пехотный полк, размещенный в императорском дворце Шенбрунн, покинул свой пост и вернулся в Венгрию. В тот же день литовский Государственный совет отменил избрание королем герцога Вюртембергского, тем самым подтвердив крах Центральных держав.
