Даниил Краминов - Сумерки в полдень
Лишауэр подмигнул Фоксу.
— Вот вам и весь Аргус. Немцы. Везде немцы и только немцы.
Лугов-Аргус сердито взглянул на Лишауэра, но ничего не сказал. Поднявшись из-за столика, он кивнул всем и, бросив короткое «пока», удалился в глубину кафе.
— Аргус весь тут, — повторил Лишауэр, провожая его насмешливым взглядом. — Весь…
— Но он же прав, — сказал Фокс. — Наше правительство хочет соглашения с немцами, даже не с немцами вообще — оно вовсе не жаловало Веймарскую республику, — а с нацистами, с Гитлером.
— Я всегда доказывал, что это правительство должно быть заменено раньше, чем разразится катастрофа, — сказал Барнетт, отходя от стола.
Фокса позвали к телефону, и Лишауэр тут же поднялся. Сухо сказав Антону, что рад был познакомиться, он пошел к выходу. Оставшись один, Антон оглянулся по сторонам. Люди, сидевшие за соседними столиками, увлеченно разговаривали, пили кофе, коньяк, вино, потягивая неторопливо, маленькими глотками, словно перед ними была целая вечность. Они не спешили, не волновались и не тревожились. То, что происходило где-то на востоке и юго-востоке Европы, их не касалось.
Вернулся Фокс.
— Мне только что сказали, — проговорил он, опускаясь в кресло, — что Гораций Вильсон, летавший в Берлин с письмом нашего премьера к Гитлеру, вернулся с пустыми руками.
Они посидели немного в молчании, потом Фокс заказал еще по одному джину с тоником, и, пока официант ходил за напитками, Антон спросил, зачем Фокс хотел его видеть.
— Это касается того дела, о котором мы говорили у Фила Беста, — ответил Фокс, доставая из внутреннего кармана записную книжку. — Ангелочек подтвердила, что ее дядя лорд Овербэрри ездил в Брюссель и встречался с каким-то немцем, — сказал он, листая книжку. — Дядя привез ей в подарок набор дорогих французских духов и похвастался, что заключил рискованную, но выгодную сделку. Нам тут, в Лондоне, удалось установить, что фирма «Виккерс-Армстронг» приняла в отдел аккумуляторов инженера-ирландца, который до недавнего времени был представителем Круппа в Ирландии. Но нам не хватает кое-чего, чтобы разоблачить сделку между Виккерсом-Армстронгом и Круппом. Какого-нибудь документа, подписанного обоими участниками встречи. Хотя бы счета из ресторана с их именами или чего-нибудь еще…
Антон растерянно пожал плечами и вздохнул.
— Я, конечно, понимаю, что сами вы ничего не можете сделать, — продолжал Фокс, понизив голос, — но вы можете попросить ваших друзей в Берлине найти какие-нибудь следы встреч Овербэрри с немцами. И найти как можно скорее, чтобы мы могли выступить с разоблачением быстро и убедительно. Даже намек на причастность премьер-министра к этой сделке вызвал бы сейчас огромную сенсацию. Понимаете?
— Понимаю, — тихо подтвердил Антон. — Но я же говорил, что случайно узнал о предложении, которое сделал представитель Круппа своим клиентам.
— Напишите письмо мистеру Пятову, — нетерпеливо посоветовал Фокс. — Я знаю его, он опытный человек, у него большие связи. Или вашему другу, с которым вы были в Берхтесгадене. Журналист найдет следы.
— Хорошо, я напишу, — вяло пообещал Антон. — Но боюсь, что они не помогут нам. Ведь Ангелочек сказала, что ее дядя встретился с немцем в Брюсселе, а Берлин отделяет от Брюсселя не только солидное расстояние, но и граница.
— Не может быть, чтобы они встречались только в Брюсселе! — убежденно воскликнул Фокс. — Такие вещи одной встречей не решаются. Надо только написать вашим друзьям так, чтобы они поняли, насколько важно найти следы этих встреч.
Антон сосредоточенно побарабанил пальцами по столу.
— Эрик, это все, что вы хотели мне сказать?
— Да, Энтони, это все.
— Тогда я пойду.
— Ну что ж, идите, — разрешил Фокс, и, когда Антон подал ему руку, он задержал ее в своих костлявых пальцах. — Между прочим, Энтони, Вильсона в Берлин и обратно сопровождал наш общий друг Хью Хэмпсон. Он, видимо, пошел в гору, коль пользуется таким доверием.
— Возможно, возможно, — проговорил Антон, поднимаясь.
Вернувшись в полпредство, он пошел к советнику и рассказал о встрече с Фоксом. Андрей Петрович задал несколько вопросов и, надев очки, тут же набросал короткую срочную телеграмму с просьбой поручить кому следует в Брюсселе найти что-либо, что связывало бы англичанина Овербэрри с немцем Зюндером, о которых шла речь в телеграмме номер такой-то, и немедленно переслать в Лондон.
— Если немец и англичанин встречались, а это подтверждает теперь и Фокс, — сказал советник Антону, когда шифровальщик унес телеграмму, — они, наверно, оставили какие-то следы.
— Я тоже так думаю, — подхватил Антон, вспомнив встречу с Жаном-Иваном в Брюсселе: ведь странную и страшную сделку Зюндер и Овербэрри заключили в доме отца Ады Гейс, где Жан-Иван, несомненно, бывал многократно.
Глава десятая
Ночью Антона разбудил громкий, нетерпеливый стук в дверь.
— Вставайте! Вставайте! — кричал кто-то испуганно. — Тревога! Тревога!
Антон бросился к двери. Открыв ее, он увидел в сумраке плохо освещенного коридора швейцара, который колотил кулаком в дверь соседней комнаты, выкрикивая:
— Вставайте! Тревога!
К лестнице со светившейся надписью «Бомбоубежище» бежали люди в пижамах, в пальто, из-под которых виднелись обнаженные ноги, всунутые в ботинки. Лица тех, кто пробегал мимо Антона, были искажены недоумением и страхом.
— Что случилось? — крикнул он швейцару, начавшему барабанить в дверь напротив.
— Немцы приближаются! — крикнул тот в ответ. — Джерриз приближаются.
— Как приближаются? Откуда?
Швейцар молча показал рукой на потолок и побежал дальше. Антон набросил поверх пижамы плащ, прошел в конец коридора, спустился по крутой узкой лестнице и оказался наконец в тесном подвальном помещении, где уже собрались жильцы нижних этажей отеля. Хотя лица их были еще сонны, возбуждение постепенно захватывало собравшихся в бомбоубежище, и они говорили все громче, возмущаясь «джерриз» — почти никто не употреблял обычное «немцы», — которые осмелились совершить налет на Лондон, не объявляя войны, так поздно ночью (было около четырех часов).
— Наглецы! — кричал лысенький старичок. — Мерзавцы! Они и теперь прилетели так же без предупреждения, как в прошлую войну, когда их цеппелины появились над Лондоном в самое неожиданное время.
— Ну надо же мне было приехать в Лондон именно нынче, — горестно упрекал себя третий. — Ведь до Престона им никак не долететь.
— Долетят и до Престона, — злорадно отозвался сосед. — Теперь самолеты далеко летают.
— Но не до Престона, — упорно повторил неудачливый престонец. — От Германии до Престона им не долететь.
Жильцы верхних этажей, спустившиеся последними, напугали собравшихся в бомбоубежище еще больше. Один из них слышал, как зенитки «ак-ак-акали», паля по самолетам «джерриз», другой видел, как раскаленные добела мечи прожекторов полосовали низкое лондонское небо, выискивая прорвавшихся воздушных разбойников, а третий слышал разрывы бомб, отчего будто бы позванивали стаканы, стоявшие на стеклянной полочке перед зеркалом умывальника.
Весь подвал замирал, когда где-то совсем рядом бухало что-то громко и страшно. Затаив дыхание, люди с тоской смотрели на низкий потолок, ожидая, что он вот-вот разверзнется, пропуская смертоносную бомбу, или обрушится сам, хороня всех заживо. Перестали вздрагивать и замирать в смертельной тоске, лишь узнав, что бухает тяжелая дверь на лестницу, которая захлопывалась мощной пружиной.
Собравшиеся в бомбоубежище уже начали понемногу свыкаться с необычной обстановкой и приспосабливаться к ней — кто усаживался на доску, положенную на два кирпича, кто пристраивался в уголке, намереваясь вздремнуть, когда старший швейцар с противогазом через плечо и в каске спустился к ним и виновато объяснил, что произошло неприятное недоразумение: никакого налета нет, тревогу объявил по ошибке местный дежурный гражданской обороны, который просит у всех леди и джентльменов прощения. Кто-то пытался возмущенно негодовать и грозил пожаловаться «на это безобразие», но большинство с облегчением и радостью поспешили покинуть убежище, чтобы вернуться в свои комнаты и продлить прерванный сон.
Возбуждение, вызванное тревогой, не скоро покинуло Антона, и он заснул лишь под утро. Проснувшись и вспомнив о ночном происшествии, он обрадованно подумал: как хорошо, что тревога была ложной. Однако, спустившись вниз и купив перед завтраком газеты, он торопливо просмотрел их: нет ли чего-нибудь о воздушном налете. В газетах не было и намека на это. Его внимание привлекло крупно опубликованное сообщение о том, что правительство решило срочно созвать парламент, распущенный на каникулы до ноября. В передовых, посвященных этому решению, намекалось, что обстановка продолжает ухудшаться и правительство, лишь недавно отвергнувшее предложение оппозиции собрать парламент, поступило весьма разумно, намереваясь искать поддержки своей политики у народных избранников.
