Елена Обичкина - Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире
г., после внезапной отставки правительства Черномырдина, было желание «разобраться на месте» в ситуации, которая в глазах Запада была проявлением российской «непредсказуемости». Контакты с новым и.о. премьерa Кириенко успокоили обоих лидеров. См.: Калашников В. Внешняя политика на одно лицо // Власть. – 1998 . -
№11. C.24-26.
486 Известия, №195, 14 октября 1997.
487 Во время встречи в Москве 26 марта 1998 г: Сегодня, 26-29 марта 1998. См. также: Дипломатический
вестник, 1998, № 4.
411
этого партнёрства не перекрывал того факта, что ни Россия для Франции, ни Франция для России не являлись приоритетными партнёрами. Дружба с
Россией не была способна перекрыть тех выгод, которые Франция
получала от сотрудничества с США, не говоря уже об отношениях со
странами ЕС. И коррелятивная связь между двумя сферами партнёрства –франко-российской и евро-атлантической – прослеживается достаточно
чётко. Заинтересованность Франции в особых отношениях с Россией
возрастает всякий раз, когда у Парижа возникают трения с Вашингтоном, особенно если они приводят к кризису взаимопонимания с партнёрами по
ЕС. Когда же Франция разворачивается в сторону усиления политического
взаимодействия с США, её дипломатия меньше задумывается о
политкорректности в отношении Москвы. Подтверждением этого тезиса
могут служить колебания франко-российских отношений, отмеченные
несколькими ключевыми международными событиями: натовской
операцией против Югославии весной 1999г., террористической атакой
против США 11 сентября 2001 г. и иракским кризисом 2002-2003 гг.
В истории «большой тройки» эта тенденция не замедлила
проявиться. Дело не только в том, что новый канцлер ФРГ Г.Шрёдер, сменивший Г.Коля в 1999 г., заявил, что он не намерен выделять вне ЕС
“привилегированных партнёров” Германии, показав тем самым, что
“Большая тройка “ ушла в прошлое. Усиление позиций Франции внутри
ЕС и в евро-атлантической сфере потребовало её присоединения к
натовской политике в отношении Югославии в 1999 г., что нарушило
благоприятный климат франко-российских отношений. Хотя именно
президент Франции в ночь на 24 марта 1999 г. в телефонном разговоре
предупредил Б.Н.Ельцина о предстоящем начале натовской воздушной
атаки на Белград488 и в течение всей военной операции старался
поддерживать регулярную связь с Москвой, дабы избежать обострения
488 Дипломатический вестник, 1999, №4. С. 10.
412
дипломатического противостояния в связи с косовским кризисом, российский президент позволил себе проявления дурного настроения в
отношении своего «друга Жака», заметные во время встречи в Москве в
мае 1999 г.489. Между тем, несмотря на участие Франции в военной
операции НАТО против Югославии, которую Россия характеризовала, как
агрессию490, и на разногласия в урегулировании конфликта на Балканах, она была согласна с Россией в том, что план мирного урегулирования
вокруг Югославии, основанный на семи боннских принципах, должен быть
официально оформлен резолюцией СБ ООН, как и в том, что
международное присутствие в Косово возможно только с согласия
Белграда и на основании резолюции СБ ООН491. Однако трёхсторонних
франко-германо-российских консультаций по балканскому
урегулированию не проводилось. Натовская солидарность в вопросе, противопоставившем альянс России, не оставляла благоприятных
возможностей для иных форм многостороннего сотрудничества.
Известный французский специалист по стратегическим проблемам
Д.Давид назвал франко-германо-российский треугольник «мнгновенной
вспышкой» (по-французски: «сгорел, как солома»). По его мнению, недолговечность этого опыта доказала, что «между двусторонними
отношениями, построенными на конкретных интересах, и многосторонним
диалогом (например, с ЕС) нет места для промежуточных конструкций, не
располагающих реальными средствами и не предлагающих ничего такого, что не могло бы быть достигнуто другим путём»492, и это замечание
совершенно справедливо в отношении к конкретной ситуации, сложившейся в связи с югославским кризисом 1999 г. Но притягательность
489 Дипломатический вестник, 1999, №5. С.41 (телефонный разговор Б.Н.Ельцина с Ж.Шираком 26 апреля
1999 г.); Дипломатический вестник, 1999, №6. С. 20, 17 (российско-французские консультации по Косово 24-25 мая 1999 г.).
490 Соответствующий раздел «Дипломатического вестника»(1999, №6) озаглавлен: «Агрессия НАТО против
Югославии».
491Рабочий визит Ж.Ширака в Россию (12-13 мая 1999 г.) // Дипломатический вестник. – 1999. - №6. С. 20.
492 David D. Moscou/Paris : Quelle relation pour le nouveau monde ? // Les notes de l’IFRI. - Juin 2002. - NІ41. Р.19.
413
истории современности состоит в том, что в ней трудно избежать
искушения строить прогнозы, как и в том, что справедливость этих
прогнозов можно достаточно быстро проверить. Потребность в
доверительных отношениях внутри франко-германо-российского
треугольника снизилась в 1999 г., чтобы вновь возникнуть зимой 2002-2003 года, в связи с проблемой легитимации американского вмешательства
в Ираке. «Дядя из-за океана» (упомянутый в своё время Б.Н.Ельциным) играет в этих отношениях весомую роль.
Прежде чем остановиться на подробном анализе вышеозначенной
связи, представляется уместным высказать ряд замечаний, не касающихся
преходящих внешнеполитических событий, но более длительной и
устойчивой тенденции мировоззренческого плана. Политологический
анализ чутко откликается на изменения политической конъюнктуры. Всё
же он призван не только обосновать, но и способствовать формированию
внешнеполитических решений. Чтение трудов французских
внешнеполитических аналитиков, а также тех, кого в послевоенной
Франции со времён Сартра и Камю принято называть «властителями дум»
- «maitres-а-penser», интеллектуалов, пользующихся изестностью и
влиянием во французском общественном мнении, способствует поискам
ответа на вопрос: во что верят политики, принимающие решения»?
3. Международный вес России глазами французов
Традиционно, с 40-х годов ХХ века, во французской политической
элите наиболее ярко проявляются две главных ориентации. Первая
восходит к политике атлантической солидарности и тесного союза с США, заложенной с начала Четвёртой республики партиями коалиции «Третьей
силы», в частности, социалистами. В своё время «Третья сила»
противостояла как коммунистам и СССР, откуда пошло настороженное
414
отношение её сотавляющих к восточной сверхдержаве (нередко
воскресающее и в отношении России), так и голлистам, которые
подвергали правительство резкой критике за отказ от независимой
внешней политики в пользу союза с США.
Второе направление наиболее ярко представлено голлистским
течением. Его сторонники настаивают на утверждении планетарной роли
Франции и, хоть и принимают союз с США, основанный на общности
«западных» ценностей, но противятся американской гегемонии, а потому
тяготеют к прямому диалогу с СССР/Россией. Несмотря на то, что
голлистские принципы в целом восторжествовали в дипломатии Пятой
республики, указанное различие продолжает сказываться во внешней
политике при смене президента и правящего большинства. Наряду с
этими, достаточно постоянными, тенденциями проявляются
дополнительные обстоятельства, связанные с колебаниями международной
конъюнктуры, о которых мы упомянули выше. И в плане краткосрочных
колебаний внешнеполитического курса, и в отношении устойчивых
убеждений политиков и аналитиков можно проследить всё ту же
особенность: чем сильнее во Франции притяжение США, тем слабее
заинтересованность в России. Но логика голлистской дипломатии
предусматривает ценность франко-российского диалога лишь при условии, что Россия, как прежде СССР, является мировым или европейским
полюсом силы, противовесом США, подобно тому, как союз с сильной в
военном отношении восточной державой был важен Франции для
окружения Германии с конца Х1Х века и до второй мировой войны. К
концу 90-х годов ХХ века с этой точки зрения Франция, как
представляется, утратила важные мотивы для укрепления
привилегированных отношений с Россией.
Анализ серии работ французских аналитиков показывает, что они
сходились на констатации утраты Россией внешнеполитического
