Леонид Ионин - Апдейт консерватизма
Получается так, что страны Запада или, лучше сказать, страны, относящиеся к европейской цивилизации, по выражению Хайнсона, поедают друг друга, то есть, как насос, выкачивают друг из друга самых лучших и талантливых молодых людей. Причем это всеобщий процесс: в англосаксонские страны притекают мозги из Западной Европы, в Западную Европу — из Восточной Европы и России, обратного же хода, как правило, нет. Северная Америка — конечный пункт всех мечтаний и устремлений. Хайнсон говорит, что в будущее он смотрит пессимистически. Ситуация в Европе напоминает ему принцип «пятой деревни». Когда в германских депрессивных землях вроде Бранденбурга и Мекленбурга происходил спад сельского населения, согласно этому принципу, четыре деревни ликвидировались, а оставшиеся жители переселялись в пятую. Правда, от этого уровень рождаемости в пятой деревне не повышался, и через некоторое время оказывалось, что в ней живут одни старики и поблизости нет молодых, которые могли бы заработать им на пенсии. Примерно такая судьба ждет приблизительно сорок государств «от Бретани до Владивостока». Некоторые из них станут «пятой деревней» и проживут еще некоторое время, другие просто исчезнут. Хайнсон (дословная цитата): «Я предсказываю, что славянские нации исчезнут. То же произойдет с тремя балтийскими государствами и со всеми балканскими. Вопрос только в том, кто станет пятой деревней — Франция или Германия. Я лично думаю, что Скандинавия. То же будет с Иберийским полуостровом, а также с Ирландией и Англией. Впрочем, я не уверен, что остальной континент это переживет» [75].
Несмотря на остроту анализа и драматизм прогноза, Хайнсон не сказал ничего принципиально нового. Старение населения в Старом Свете, неудержимый вал иммиграции из бедствующих стран Африки и Южной Азии, утечка мозгов из России и Восточной Европы, трудности адаптации иммигрантов, ограниченные возможности социальных служб, растущая неприязнь между иммигрантами и коренными обитателями — все это многократно описано и проанализировано. Главное достоинство Хайнсона (речь не о теории «юношеского выступа», а об анализе демографической ситуации в Европе и мире) — в его способности бесстрашно додумать до конца, до необходимых и неизбежных выводов. Ознакомившись с этими выводами, мы должны поставить главный вопрос: как мир дошел до жизни такой и какую нужно выстраивать политику, чтобы мрачный прогноз не сбылся. Для нас, конечно, важна Россия. Хайнсон предрекает России неизбежную гибель в тисках демографического кризиса. Впрочем, не он один. Но осознание остроты ситуации заставляет задуматься о том, как эту гибель отсрочить, а то и отменить. Для этого необходимо более углубленное рассмотрение ситуации в семье и в политике государства в отношении семьи.
Иллюзия самореализации
В огромной степени в сегодняшней ситуации, в которой находится европейская семья, или семья по умолчанию, как мы ее определили, повинны два решающих обстоятельства. Первое — это современная идеология человека, его достоинства и смысла жизни, выражающаяся в позиции самих членов семьи по отношению к роли семьи в их жизни. Второе — это патерналистское государство, все в большей степени принимающее на себя роль подлинного отца, главы семьи. В этом разделе мы рассмотрим первое из этих обстоятельств. В современной жизни сплошь и рядом оказывается так, что семья уходит на задний план и становится лишь фоном, на котором происходит социальная самореализация индивидов. Семья выглядит как что-то устаревшее, косное, препятствующее яркому проявлению индивида в большом мире. Традиционно, как известно, самореализовывался во внешнем мире мужчина, женщина обеспечивала уход за домом и детьми и дарила любовь мужчине, возвращавшемуся «с охоты», то есть она самореализовывалась в семье. Причем целью существования мужчины была самореализация не сама по себе, а ради семьи, которая воплощалась в детях и представляла собой механизм, служащий продолжению рода. Семья как институт продолжения рода была своеобразным якорем, не дающим человеку бесследно исчезнуть в бушующем море жизни. Поэтому она и представляла собой нечто первостепенно важное в человеческой жизни. Это и означало на практике, что семейные ценности оказывались определяющими ценностями жизни.
Теперь ситуация в значительной степени изменилась, причем изменилась как для мужчины, так и для женщины. Хотя в России сейчас стало чрезвычайно модно говорить о приоритете семейных ценностей, хотя они неизменно выходят на первое место в социологических опросах, на самом деле кажется, что их жизненная роль крайне ослабла. Для мужчин, относящихся к высшим слоям (бизнес, чиновничество, творческая элита), слова о приоритете семейных ценностей на деле означают, что семья — это тихая гавань, где можно распустить галстук, отдохнуть и расслабиться — своего рода комната отдыха в международном аэропорту на пути, скажем, из Буэнос-Айреса в Париж. Такая возможность создает соответствующий эмоциональный фон, семья начинает видеться как нечто привлекательное и желанное, особенно если дома милая жена и воспитанные дети. В результате бизнесмен ставит в социологической анкете жирный крест в графе «семейные ценности». Иногда семья становится орудием сокрытия сомнительных с точки зрения закона доходов. Спору нет, это важные вещи, но это явно не тот случай, когда семья — смысл существования и жизненный якорь. Для современного мужчины и смысл, и якорь — во внешнем мире, который есть арена самореализации индивида.
Но еще важнее и даже трагичнее с точки зрения последствий для института семьи оказывается ситуация, когда семья перестает быть местом самореализации женщины, которая также начинает бороться за успех во внешнем мире. Здесь-то и возникает то, что Больц (см. выше) назвал войной полов. Не мужчины борются друг с другом за женщин, а женщины борются с мужчинами за привилегированный статус, за высокий доход, за место в жизни и в партере (см. раздел о позиционных благах), а иногда даже за половых партнеров. В значительной мере ответственна за это современная идеология места женщины в семье и мире, прежде всего феминизм, который представляет собой в этом отношении символ современности, квинтэссенцию нападок на буржуазную семью или, как мы ее обозначили, семью по умолчанию. Феминизм оказал и продолжает оказывать столь сильное идейное влияние, что сейчас просто невозможно сформулировать реалистическую альтернативную, консервативную позицию по отношению к семье.
При взгляде из России может показаться, что феминизм — это западные выдумки, а у нас ничего подобного нет. Действительно, какой вес могут иметь суждения изредка появляющихся на телеэкране женщин, раздраженных несовершенством жизни и косностью соотечественников и представляющихся феминистками. Их идеям, вроде бы, не обнаруживается соответствия в реальном мире. На Западе все наоборот. Там феминизм стал одной из наиболее значимых составляющих самой передовой в мире идеологии политкорректности. Там женщина гордится собой, там за равенство с мужчинами ей не нужно бороться — она уже победила, а если кто в это не верит, тот может пойти под суд за это свое неверие (стоит только проявить его в форме «сексизма», «лукизма» и т. п.). На самом деле феминизм проявляет свое воздействие на двух уровнях. Во-первых, есть поверхностный, публичный, ориентированный на медиа, инсценировочный уровень, где как раз и имеют место инсценировки равенства и справедливости. На этом уровне происходят разного рода скандалы, разоблачается скрытый сексизм власть имущих, наказываются — иногда даже разрушением карьеры виновного — случаи сексуального «харасмента». На этом же уровне инсценируются экстравагантности, привлекающие внимание СМИ. Например, несколько лет назад на одном из факультетов Бременского университета в Германии студента мужского пола феминистки не пустили на свой семинар, и ему пришлось через суд доказывать свое право посещать любое из академических мероприятий в университете. Ясно, с каким интересом все обсуждали это событие. Но есть и более глубокий, фундаментальный уровень проявления идеологии феминизма, связанный не только с новейшим феминизмом как таковым, а с его идейными отцами и предшественниками, вернее матерями и предшественницами в освободительном и социал-демократическом движении. Этот феминизм — плоть от плоти инспирированного Марксовым социализмом освободительного движения, и, хотя новейшие, особенно философствующие феминистки предпочитают в качестве своей святой покровительницы и духовной наставницы Симону де Бовуар, в действительности самый большой вклад в их дело внесли Клара Цеткин, Роза Люксембург, а также и Александра Коллонтай (хотя, разумеется, не только они). Благодаря их идейной и практической работе произошло реальное освобождение женщины, оказавшее разрушительное влияние на семью. Их можно было понять, в их действиях был благородный пафос: они разрушали архаичную и несправедливую «буржуазную семью» во имя новых, равных и справедливых отношений полов. На самом деле оказалось, что они разрушают семью вообще.
