Иван Стародубцев - Россия – Турция: 500 лет беспокойного соседства
Съемки фильма проходили в шестнадцати странах мира, а из двадцати стран для участия было приглашено около двухсот политиков, ученых и экспертов мирового уровня. В списке известных широкой публике мыслителей, принявших участие в съемках, есть писатели Пауло Коэльо, Умберто Эко и Амин Маалуф. В фильме снялся, разумеется, и премьер-министр Турции Эрдоган, выступивший с позиций лидера одной из ведущих стран региона с рассуждениями о стремительно меняющемся глобальном мире, ставшем «одной большой деревней», а также о новых вызовах и угрозах, стоящих перед современной цивилизацией. В их числе он назвал отставание в развитии третьего мира, нехватку продовольствия и воды, истощение природных ресурсов планеты и загрязнение атмосферы. Список, в общем-то, хорошо знакомый, с одним лишь небольшим, зато существенным дополнением.
Важное место в ряду заостренных этим фильмом проблем занимает прикрывающийся исламом как щитом международный терроризм, «во всей красе» проявивший себя 11 сентября 2001 года в США. Та террористическая атака, согласно авторам фильма, в итоге и породила «позорное явление», называемое в исламском мире новомодным термином «исламофобия». Под которым подразумеваются распространившиеся по миру в той или иной степени антиисламские предубеждения и стереотипы, выливающиеся в дискриминацию мусульман как сообщества. Мусульмане, включая турок, пытаются приравнять это явление к наказуемому в некоторых странах мира антисемитизму. Ну а европейские правые называют «троянским конем исламизма».
Для нас принципиальным является то, что Турецкая Республика, проводившая на протяжении десятилетий кемалистский внешнеполитический курс и позиционировавшая себя в качестве части западного мира, к концу первого десятилетия XXI века окончательно «перевернулась». Страна кардинальным образом пересмотрела свои позиции и сделала уже в новом качестве целый ряд уверенных шагов к тому, чтобы встать в один ряд со странами Востока и в перспективе сыграть в нем лидирующую роль объединительницы исламского мира.
Эрдоган, по праву считающийся одним из самых путешествующих или, как не без гордости говорил он сам про себя, «потеющих» лидеров, активно выстраивал отношения по всему исламскому миру, пожимая руки, помимо всех прочих, Хосни Мубараку в Египте, Муаммару Каддафи в Ливии, Бен Али в Тунисе. А с Башаром Асадом, который на момент написания этой книги пока еще держит круговую оборону в войне всех против всех, но уже при жизни «канонизирован» как первостатейный «тиран, кровопийца и убийца сотен тысяч людей», Эрдоган и вовсе на протяжении ряда лет дружил семьями, проведя даже как-то с четой Асадов летний отпуск в турецком Бодруме в августе 2008 года.
Просто вслушаемся в слова, произнесенные закадровым мужским голосом с приятным тембром в одной из завершающих серий «Реки, текущей на Запад», и проникнемся ответственностью момента с учетом стоящего на дворе 2011 года: «В этом документальном фильме мы проанализировали то, как эта страна (прим. авт.: понятно, что Турция) на протяжении тысячелетий являлась мостом между Востоком и Западом. Мы наблюдали за успехами государственного управления в Турции, населенной множеством народов и представителями самых разных конфессий. Возможно, в этом примере есть уроки, которые должен извлечь для себя современный мир».
Сотни и даже тысячи книг и исследований посвящены анализу причин массового поражения Ближнего Востока и Северной Африки явлением, романтично названным «арабской весной». По-видимому, все же теми, кто в жизни своей не наблюдал зачастую непасторальных картин таяния снега в крупных населенных пунктах.
Основная идея всех многотомных исследований в итоге сводится к препарированию под увеличительным стеклом естественного желания людей жить и дышать в свободном обществе, гарантирующем справедливое, ну или хотя бы приемлемое, разделение благосостояния и дохода страны, а также личную безопасность для своей семьи и себя. Наличие же свободного доступа через Интернет к манящим образам «благополучного Запада» неизбежно запускает реакцию сравнения «здесь» и «там» с предсказуемым итогом сопоставления. И совсем не только потому, что «там» – обязательно лучше, но еще и в силу того, что «там» – все же дальше. Дающая сбои и искрящая государственная машина запускает в пассионарном обществе цепную реакцию, а за рубежом стремительно делается новый геополитический пересчет, неизбежно сводящийся к шариковской идее «взять все и поделить».
Разные дружбы и стратегические альянсы – с Соединенными ли Штатами Америки, с европейскими ли державами – рассыпаются буквально на глазах как карточные домики. Тем более когда у процесса появляются серьезные спонсоры, в первую очередь не стесненный в средствах Катар со своими «братьями-мусульманами» и ваххабитская Саудовская Аравия, на дух не переносящие своих региональных конкурентов – влиятельные светские автократии вместе с их лидерами.
И горе было тем, у кого нашлось, что отнять и поделить. Речь в первую очередь идет, конечно, о погибшем страшной смертью чудаковатом диктаторе полковнике Муаммаре Каддафи и о богатой нефтью и газом Великой Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии – назовем полным именем эту канувшую в Лету страну – далеко не самую плохую, надо признать. Досталось и тем, кто на первый взгляд был победнее, но зато занимал геостратегическое положение, говорим уже об Арабской Республике Египет с ее Суэцким каналом. А заодно и о Сирийской Арабской Республике – важных воротах в Восточное Средиземноморье, весьма удачно расположившихся на пути следования в Европу ближневосточных энергоносителей.
Да и в целом на Ближнем Востоке и в Северной Африке сложно припомнить страну, которой удалось бы полностью избежать «весенней пандемии». Простое перечисление практически полностью заштриховывает карту региона: Марокко, Алжир, Тунис, Ливия, Египет, Сирия, Йемен, Иордания, Иран и даже сама суннитская Саудовская Аравия с нефтеносным шиитским востоком и контролируемым ею же шиитским Бахрейном. Впрочем, по прошествии не столь уж длинного срока тем, кто строил какие-то иллюзии, стало очевидно, что арабский мир – это как раз тот случай, что «сколько детскую кроватку ни собирай, все равно получается автомат Калашникова!» Хотя, особенно поначалу, запущенный эффект домино многими даже впрямую незаинтересованными наблюдателями был встречен с энтузиазмом – мол, в регионе началось обновление и очищение от архаичных для XXI века восточных диктатур и автократий.
И это открывало перед турками, занявшими поначалу осторожную и выжидательную позицию, поистине головокружительные геополитические перспективы, причем буквально на расстоянии вытянутой руки. Так что совсем неудивительно, что после того, как 18 декабря 2010 года с акта публичного самосожжения Мохаммеда Буазизи в Тунисе началась «арабская весна» и стала ясна необратимость ее разрушительных процессов, именно Турция оказалась первой в очереди из потенциальных кандидатов на то, чтобы стать «моделью для сборки» новых арабских демократий.
Вообще, когда говорят о том, что Турция активно предлагала себя в качестве прототипа для развития ближневосточного и североафриканского регионов, нередко забывают о том, что на самом деле подобное предложение «руки и сердца» делалось турками как минимум вторично.
В первый раз подобные мысли возникли в период распада Советского Союза в отношении вновь образованных тюркских государств Кавказа и Средней Азии. Однако, как указывает ряд турецких экспертов, мысль была хорошая, но не прошла, будучи лишенной западной поддержки. На Западе небезосновательно полагали, что только светские автократии способны удержать вновь образованные государства от исламского радикализма и, получается, только в таком качестве они будут выстраивать курс на сотрудничество, а не на антагонизм. Кроме того, отметим, что и сами страны – потенциальные импортеры турецкой модели, только что получившие свой «кусочек независимости», сильно заерзали, опасаясь его утраты путем установления над ними очередного протектората – на этот раз сурового турецкого «агабейлика». В итоге государственное строительство на демократических или же не слишком демократических принципах тогда не возымело решающего значения, а посему было отложено, ко всеобщему облегчению, до лучших времен.
Но с наступлением в 2010 году переломных событий, как уже было сказано выше, возникла совсем иная аргументация и оказались затронутыми совсем другие интересы, так что дискуссия о том, сможет ли Турция послужить прообразом для будущих арабских демократий, разгорелась уже с новой силой.
Кто-то считал, что – да, может, упирая на достаточно уникальное в мировой практике сочетание в Турции ислама как религии подавляющего большинства населения и демократии, тем более на фоне демонстрирующей заметные успехи либеральной экономики страны. И с темпами роста ВВП, которые уступали в отдельные годы лишь китайским и индийским.
