Тимофей Бордачёв - Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки»
В целом так называемое постсоветское пространство все более явственно разделяло Россию и Европу. На фоне трудностей, которые США через год после свержения режима Саддама Хусейна испытывали в Ираке, а Европейский союз в определении собственного будущего, политика России в СНГ значительно активизировалась уже к началу 2004 года. Тогда Москва выступила с проектами экономической интеграции и планами урегулирования локальных конфликтов, оставшихся со времен распада СССР. При этом сам факт расширения ЕС подводил комплекс уже его отношений с Россией к критическому уровню. Выйдя на физические границы постсоветского пространства, Европейский союз просто вынужден был активизировать там свою политику. А поскольку именно европейский проект был привлекательным для значительной части местных элит, соперничество ЕС и России за влияние в регионе не могло не усиливаться.
Новые инициативы Евросоюза вызвали в России весьма смешанную реакцию, которая состояла из приветствия нового «прагматизма» и неприятия жесткой постановки проблем взаимного интереса. Также в России вполне обоснованно посчитали жесткие заявления Брюсселя одним из важных элементов переговорной тактики, направленной на усиление собственных позиций в ходе консультаций, предшествовавших согласию Москвы на распространение действия Соглашения о партнерстве и сотрудничестве 1994 года на десять новых стран-членов, вступивших в Евросоюз 9 мая 2004 года.
Пытаться установить главного виновника возникшего обострения, видимо, не имеет большого смысла. Отчасти это Россия, которая не готова была без ущерба для важнейших внутренних задач выполнять уже взятые на себя обязательства, преимущественно в сфере экономики и в открытии доступа европейских компаний на российский рынок страхования, банковских услуг или воздушных перевозок. Отчасти – Евросоюз, не способный пока выстраивать отношения с Россией как с равноправным стратегическим партнером, последовательно реализующим собственные внешнеполитические задачи и интересы. Очевидно, что новая Россия, возникшая на наших глазах в 2000–2004 годах, не вписывалась в концепцию европеизации, трактуемую как постепенное восприятие предлагаемых ЕС принципов осуществления внутренней и внешней политики, зависимость действий Российского государства от требований Европейского союза.
Фразу «все дело в экономике, дурачок» президент США Билл Клинтон сделал в свое время лозунгом предвыборной кампании – и одержал в ней убедительную победу. После того как в ЕС осознали ограниченность собственных возможностей в преодолении экономического и суверенного эгоизма стран-членов, распространившегося и на отношения с Россией, ставка была сделана на прагматичный диалог с Москвой, основанный исключительно на соображениях материальной выгоды.
Что же касается позиции европейской бюрократии, то, вдосталь полюбовавшись на сольные выступления лидеров Франции, Германии и Италии, в Брюсселе решили вступить в игру на условном «поле противника» и самим избавиться от ценностной составляющей отношений с великим восточным соседом. Благо именно торгово-экономическая сфера уже несколько десятилетий является в ЕС наиболее «комьюнитаризированной» и в ней у Европейской комиссии имеется наибольшее количество реальных, хотя и ограниченных статьей 133 Договора о ЕС полномочий.
Тем более что все объективные условия для компенсации политических провалов за счет экономического сближения уже сложились. Сейчас Европейский союз – главный внешнеторговый партнер России и основной источник иностранных инвестиций в российскую экономику. В настоящее время доля ЕС в российской внешней торговле составляет 44,8 % по импорту и 56,2 % по экспорту. Для сравнения: доля Китая, стоящего на втором месте по экспорту, составляет 7,5 % и 5,5 % соответственно, а Украины (второе место по импорту) – 8 % и 5,2 %. В период 2000–2006 годов объем импорта из России в страны ЕС (выраженный в евро) увеличился с 63 777 миллионов до 140 586 млн. евро, т. е. в 2,5 раза.
Россия со своей стороны занимает третье место среди партнеров ЕС, на нее приходится 10,1 % импорта в страны Евросоюза и 6,2 % экспорта. По объему иностранных инвестиций в российскую экономику Евросоюз также занимает первое место. Их совокупный накопленный объем составляет в настоящее время около 30 миллиардов евро, что значительно превосходит российские инвестиции в ЕС, которые насчитывают около 3 миллиардов.
Попыткой подложить под столь неустойчивые политические отношения соломку экономической интеграции и взаимного проникновения обществ стало выдвижение в 2003 году так называемой концепции общих пространств России и ЕС, за которым последовало одобрение на саммите в Москве (май 2005 года) совместных «дорожных карт» по претворению идеи пространств в жизнь. Одна из них – совместная карта построения Общего экономического пространства – представляет собой попытку создать программу действий по сближению российского законодательства с правом ЕС почти во всех областях экономической деятельности. С определенной степенью упрощения можно было даже характеризовать «дорожные карты» как наиболее смягченную версию программ подготовки к членству в Евросоюзе.
При этом вопросы политического сотрудничества, не говоря о ценностной составляющей сближения сторон, в новых планах России и ЕС отсутствовали. На основании «дорожных карт» в ЕС планируется и работа над новым форматом политико-правовых отношений, который должен прийти на смену Соглашению о партнерстве и сотрудничестве 1994 года. Европейский союз таким образом продолжает осуществлять по отношению к России политику европеизации – изъяв из нее, однако, ценностный элемент.
Конституция и интеграция
Именно здесь мы находим разительное и принципиально важное сходство состояния отношений Россия – Евросоюз с положением дел внутри ЕС, которое характеризуется все большим разделением между экономической европеизацией (исключая вопросы энергетики и социальной политики), где позиции и возможности Брюсселя по-прежнему велики, и политической европеизацией (включая внешнюю политику), где происходит все большая ренационализация, включая формирование группировок стран по географическому принципу или по интересам. Во многом именно эта ползучая ренационализация и стала причиной острого политического кризиса, возникшего в Европейском союзе к началу 2005 года и пока до конца не преодоленного.
Главным фактором отношений между Россией и ЕС в 2005 году стал провал европейской конституции на референдумах во Франции (29 мая 2005 года) и в Нидерландах (2 июня 2005 года), на два года погрузивший Евросоюз в «период размышлений». О причинах этих драматических событий выше было сказано достаточно много. Все они были связаны с глубокими структурными процессами, набравшими силу в Европе после полутора десятилетий успешного интеграционного процесса.
Выход из кризиса, продолжавшегося до лета – осени 2007 года, был найден в форме заново подготовленного Договора о ЕС, существенно отличавшегося от проваленной конституции. На основе анализа содержания этого документа, который летом 2008 года находился еще в стадии ратификации, можно было сделать следующие выводы, имеющие непосредственное отношение и к перспективам сотрудничества между Евросоюзом и Россией.
Во-первых, последствия самого масштабного расширения Европейского союза с 15 до 27 стран-членов, произошедшего в период 2004–2007 годов, а также конкурентного давления на Европу со стороны США, Китая и ряда других международных игроков оказались гораздо серьезнее, чем того можно было ожидать. Они привели к качественному изменению траектории развития европейского интеграционного процесса. Более того, как не исключает Юрий Борко:
«Перешагнув оптимальный предел своего расширения и соорудив огромный, но неэффективный бюрократический аппарат, Евросоюз под влиянием разных обстоятельств начнет обратное движение – в сторону сокращения регулирующих и контрольных функций на наднациональном уровне и демонтажа соответствующих механизмов бюрократической машины».[49]
Во-вторых, главной особенностью нового этапа развития Европы станет усиление роли национальных государств в составе ЕС. В результате кризиса развития ЕС, острая фаза которого завершилась саммитом в Лиссабоне (октябрь 2007 года), значительно сократилась даже теоретическая возможность возникновения так называемой федеративной Европы, функционирующей на единой конституционной основе.
В дальнейшем трудности, возникшие с ратификацией конституции для Европы, выработкой проекта сменившего ее «договора реформы» и уже его ратификацией (договор был провален на референдуме в Ирландии 13 июня 2008 года), сведут к минимуму желание национальных правительств стран-членов проводить ревизию Договора о ЕС даже в среднесрочной (10–15 лет) перспективе. Поэтому можно не сомневаться в том, что так называемый лиссабонский договор о реформе – это последний общий для всех стран Евросоюза основополагающий договор.
