Тимофей Бордачёв - Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки»
Два вектора
Помимо энергетики, вторым важнейшим вопросом, разделившим Россию и Европу в 2004–2008 годах, стали события и роль Евросоюза на так называемом постсоветском пространстве. Здесь деятельность Москвы, Брюсселя и европейских столиц и соприкосновение между их интересами развиваются в последние годы по двум направлениям.
Во-первых, это попытки Европы (до августа 2008 года) оттеснить Россию и выступить в роли главного посредника, если не единственного гаранта, в урегулировании так называемых замороженных конфликтов в Молдавии и Грузии. Несмотря на отсутствие готовности к принятию ответственности за поддержание мира в Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии, Европейский союз последовательно декларирует необходимость сокращения там российского присутствия, зачастую провоцируя местные политические элиты на резкие действия, которых при других условиях можно было бы избежать.
Во-вторых, Европейский союз все больше берет курс на выстраивание односторонних стратегий и систем взаимоотношений и сотрудничества, часто пересекающихся, с отдельными регионами и государствами постсоветского пространства. К числу таких инициатив необходимо отнести политику соседства, выдвинутую ЕС в 2003 году, инициативу «Синергия Черноморского региона», которую Евросоюз начал продвигать с лета 2007 года, и одобренную под давлением Польши, Швеции и ряда других стран-членов в июне 2008 года программу действий «Восточное партнерство» на пространстве западной части СНГ. В значительной мере данные инициативы направлены на сокращение российского влияния в Закавказье, на Украине и, потенциально, в Белоруссии.
Приоритетная задача ЕС в этой связи – укрепление своего политического и экономического (в области регулирующих стандартов и законодательства) влияния на страны, осуществляющие производство и транзит природных энергоресурсов. В настоящее время все попытки выстраивания системы транзитных трубопроводов в обход России и без российского участия блокируются. Вместе с тем в более долгосрочной перспективе Европейский союз будет стремиться концентрировать международные отношения на постсоветском пространстве на себе и играть особую роль спонсора, организатора и вдохновителя правящих элит в странах Закавказья, на Украине и, возможно, в Белоруссии и государствах Центральной Азии.
Необходимо отметить, однако, что в силу крайней ограниченности в финансовых средствах и неспособности играть роль гаранта безопасности непосредственно в зоне конфликта Европейский союз действует преимущественно на декларативном и политическом уровне, что также вызывает напряженность в двусторонних отношениях между ним и Россией.
Отдельное место в политическом диалоге Россия – Евросоюз занимает вопрос прав русскоязычного населения в ряде стран Балтии. Несмотря на очевидность данной проблемы, внутренняя ситуация в ЕС такова, что защита прав национальных меньшинств в Латвии и Эстонии не стала пока предметом особого внимания со стороны других стран Евросоюза и органов ЕС в Брюсселе.
Заключительный этап нашего краткого обзора структурной истории отношений России и Европейского союза начинается летом – осенью 2007 года. Этот краткий отрезок времени ознаменовался целым рядом важнейших событий как в отношениях России и Евросоюза, так и во внутренней жизни каждого из партнеров. Все они стали результатом и наглядной иллюстрацией противоречия между ростом взаимной открытости в области экономики и человеческих связей, то есть интеграцией, с одной стороны, и сохранением, а часто и углублением различий государственных политик и методов защиты своих интересов, то есть суверенитетом, – с другой. При этом данное противоречие становилось все более заметным и выступало в качестве ограничителя сотрудничества, если не мощнейшего раздражителя.
Дипломатия: проблемы и непонимание
В первую очередь это относится к российской дипломатии. Весьма сложно сочетать курс на экономическую интеграцию и правовое сближение, который в целом поддерживается большинством политической и бюрократической элиты России, с все более самостоятельными действиями на большой международной арене. Решать эту задачу приходится в рамках диалога с таким партнером, как Европейский союз, который в силу отсутствия других возможностей вынужден постоянно прибегать к практике увязок различных вопросов повестки дня. При этом в рамках системы отношений, конструируемых ЕС, российская сторона связала себя многочисленными устными и письменными обязательствами, а также вовлечена в постоянные механизмы взаимодействия на бюрократическом уровне.
В апреле и первой половине мая 2007 года основное внимание было привлечено к острому дипломатическому конфликту между Россией и Эстонией, связанному с решением официального Таллина перенести памятник советскому воину-освободителю. Оно вызвало острую реакцию Москвы и существенной части русскоязычной общины Эстонии. Результатом стали массовые беспорядки в Таллине, необычные для практики цивилизованного мира акции у посольства Эстонии в Москве и взаимные дипломатические демарши. Впрочем, они не оказали серьезного негативного эффекта на торговые и экономические отношения двух стран.
Власти Германии, которая председательствовала в ЕС в первой половине 2007 года, очень не хотели вносить в отношения дополнительную напряженность, однако российско-эстонский конфликт стал предметом высказываний представителей обеих сторон в ходе саммита Россия – Европейский союз в Самаре 18–19 мая. Федеральный канцлер Германии Ангела Меркель и председатель Еврокомиссии Жозе Баррозу заявили о солидарности с Эстонией. Европейские СМИ отметили невиданное ранее единство Европы перед лицом внешнего вызова одной из стран-членов.
Такой поворот дела, впрочем, не особенно повлиял на результативность встречи на высшем уровне. Основной практический результат германского председательства в области отношений ЕС и России – начало работы над текстом новой политико-правовой базы отношений – все равно не мог быть достигнут. Несмотря на все усилия Берлина и Брюсселя, на протяжении шести месяцев 2007 года проводивших сеансы дипломатического убеждения Москвы и Варшавы, Россия не отменила эмбарго на импорт польского мяса, а Польша не сняла вето с мандата Европейской комиссии на переговоры о новом соглашении.
Между тем жесткая линия на защиту национальных интересов, проводимая братьями Лехом и Ярославом Качинскими, стала важным фактором не только отношений России и ЕС, но и внутренней жизни Евросоюза. В ходе подготовки и проведения саммита Европейского союза в Брюсселе 21–23 июня Польша привлекла к себе всеобщее внимание и заслужила многочисленные обвинения в нецивилизованном поведении.
Другое дело, что резкие высказывания польских лидеров были во многом спровоцированы тем, что официальный Берлин до определенной поры просто игнорировал их требования. Поведение братьев Качинских трудно не назвать экзотическим, однако в официальном списке вопросов к саммиту, распространенном германским МИДом за несколько дней до встречи и учитывавшем все требования таких государств, как Нидерланды или Великобритания, острый для Варшавы вопрос распределения голосов даже не значился.
В результате ожесточенных дискуссий на саммите, продолжавшихся до раннего утра 23 июня, был принят мандат Межправительственной конференции (МПК) по выработке нового Договора о ЕС, призванного реформировать механизм принятия решений и заменить окончательно почившую к тому времени конституцию для Европы. В рамках самой встречи польские представители, поддержанные Великобританией и рядом других стран ЕС, открыто заявляли, что речь идет о суверенных правах стран-членов и их гарантиях. Текст же мандата МПК оказался насыщен оговорками, предоставляющими странам – членам ЕС и их органам власти дополнительные права в части контроля за деятельностью институтов ЕС в Брюсселе. В частности, из текста будущего договора о ЕС исключено положение о приоритете европейского права над национальным законодательством стран-членов.
Наиболее важным решением саммита в области функционирования внутреннего рынка ЕС стало исключение из списка основных целей положения о развитии свободной конкуренции. Вместо этого указано на необходимость стремиться к созданию «высококонкурентной социально ориентированной рыночной экономики».
Хотя большинство участников политического процесса в пределах «европейского квартала» в Брюсселе не склонны драматизировать ситуацию, данное решение может иметь далекоидущие юридические последствия. Потенциально оно подрывает возможности институтов по борьбе с национальными «чемпионами» – фактически монополиями в той или иной сфере экономики, о необходимости появления которых президент Франции Николя Саркози заявил уже через день после саммита в Брюсселе.
