Уильям Перл - Заговор Холокоста: Международная политика геноцида
В крошечном Люксембурге все евреи представляли средний и средний-высший социальный класс, это были специалисты и опытные бизнесмены, способные разрабатывать и внедрять крупные экономические проекты как в развитых, так и в неразвитых регионах. В 1941 году министр иностранных дел Люксембурга в изгнании попросил британский МИД найти где-нибудь в огромной Британской Империи убежище для люксембургских евреев, которым угрожали депортацией на восток. Упоминалась Танганьика. Ответ был таким: «В существующих обстоятельствах для Соединенного Королевства невозможно только лишь из сострадания принять беженцев ни союзных, ни иных национальностей»[63] . Кроме того, в наличии просто не было виз Танганьики.
Беженцам было проще въехать на сами Британские острова, где у многих были родственники, чем в британские колонии и доминионы. В то время когда в крошечные страны, такие как Нидерланды, Бельгия и даже Люксембург, въезжало достаточно большое число евреев, огромное Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии с населением в 46 миллионов за 12 лет нацистского режима впустило на свою территорию лишь 71 тысячу еврейских беженцев, или 0,15% от всего населения. Причем многие из этих беженцев просто проезжали через британскую территорию транзитом. Более трети из них просто стояли в очереди на пропуск в США по квоте.
Крах цивилизованного мышления, произошедший во время Холокоста, виден не только по запертым на замок границам. Не менее безнравственны и причины, которыми эти замки оправдывались. Разные страны использовали стандартную отговорку, что в стране прибывания не требуется профессия подателя заявления на визу. Видимо, чиновникам этих стран просто не приходило в голову, что это слабое оправдание для убийства. Это можно сравнить с ситуаций, когда капитан корабля видит тонущих людей, но отказывается их подбирать, потому что не видит в этом выгоды ни для себя, ни для корабельной компании. Британский ответ на запрос Люксембурга: «невозможно принять беженцев только лишь из сострадания» – ничем не отличается от позиции такого капитана.
Вот две другие британские колонии, которые были вынуждены отказать беженцам: Южная и Северная Родезии. Хотя они отчаянно нуждались в белых иммигрантах, они приняли только несколько десятков еврейских беженцев, в основном тех, у кого там были родственники. В западном полушарии так действовали все британские колонии. Когда на Бермудской конференции по беженцам в апреле 1943 года американский сенатор Льюкас упомянул возможность доставить беженцев в британский Гондурас, англичане ответили, что там уже находится двадцать беженцев и для новых места нет, потому что европейцам сложно приспосабливаться к местному климату. Сложно понять, почему 200 или 2000 европейцам приспособиться к климату сложнее, чем 20, тем более что новая группа встретит своих соплеменников, которые помогут им освоиться.
Другая британская колония в западном полушарии – Тринидад – стала центром всеобщего внимания в октябре 1941 года. В Тринидад прибыло судно с 85 еврейскими беженцами. Они вышли из Марселя девятью месяцами ранее, на руках у них были бразильские визы, полученные в бразильском консульстве в Марселе. Бразильское правительство отказалось признавать эти визы, и дальнейшие попытки найти хоть какую-то страну для проживания превратились в настоящий кошмар. Корабль заходил во множество портов, но везде получал отказ. В Дакаре (Западная Африка) представители вишистской Франции задержали корабль на четыре месяца. Из Дакара он отплыл в Касабланку, где беженцам не только не дали обосноваться, но отправили в лагерь для интернированных. В октябре они сели на испанское судно и прибыли в Буэнос-Айрес – снова запрет. Теперь беженцы просили впустить их в Тринидад, но колониальные власти были непреклонны: не впускать никого[64], причем это решение полностью поддержало британское Министерство по делам колоний[65]. Тем временем сами англичане наглядно продемонстрировали, что на Карибских островах места более чем достаточно: совсем недавно Ямайка приняла 3000 человек. На этот факт Великобритания указала на Бермудской конференции как на доказательство того, что она делает все возможное, чтобы помочь беженцам. Эти 3000 новых ямайских граждан служили доказательством, что у Империи есть и место, и транспорт – но только не для евреев. Все 3000 человек были британцами, их эвакуировали с Гибралтара.
Впрочем, в западном полушарии у англичан была одна колония, где им пришлось уступить давлению различных организаций по помощи беженцам. Южноамериканская Гвиана представляла собой практически необитаемую территорию: в 1920-х годах ее предложили сирийцам, но они не воспользовались предложением. Итак, Великобритания согласилась продавать в Гвиане землю еврейским беженцам по умеренной цене. В этой колонии был экваториальный климат, до экватора было всего пять градусов. Район, выделенный беженцам, располагался в 400 километрах от порта и был соединен с ним дорогой. Более-менее обосноваться в таких условиях могли в лучшем случае несколько сот самых закаленных пионеров, искушенных в сельском хозяйстве, и то лишь с некоторой внешней помощью. Доктор Исаия Бауман, президент университета Джона Хопкинса и главный эксперт по проблемам переселения, сравнил идею Гвианы с проектом строительства города на Южном полюсе: теоретически возможно, но крайне сложно[66]. Было ясно, что англичане хотели просто пустить пыль в глаза. Так как еврейские организации колебались с принятием этого предложения, на Бермудской конференции 1943 года оно было отозвано. Надо сказать, что противники переселения беженцев действовали очень сплоченно, их махинации хорошо координировались. Высокопоставленные чиновники Министерства иностранных дел работали рука об руку с сотрудниками колониального ведомства, совместно разрабатывая и претворяя в жизнь планы саботажа.
В отличие от своих сообщников в американском Госдепартаменте и Военном ведомстве, британский истеблишмент почти не старался скрывать свои действия, направленные против беженцев (а на самом деле обычный антисемитизм). Те немногие чиновники, которые все же боялись обвинений в антисемитизме, знали, что сам Уинстон Черчилль несколько раз откровенно высказывался о проблеме антисемитизма в гражданской администрации и армии. Его биограф Мартин Гилберт сообщает, что однажды Черчилль написал министру по делам колоний лорду Крэнборну:
«Возможно, имеет смысл использовать этих антисемитских сотрудников и прочих на высоких должностях как прецеденты. Если отозвать и уволить трех-четырех из них, это может оказать благотворный эффект»[67].
К сожалению, одним из таких «прочих на высоких должностях» с антисемитскими взглядами был второй человек в британском правительстве – сэр Энтони Иден. В течение двенадцати лет он был самым влиятельным членом Палаты общин, а в 1935–38 годах занимал должность министра иностранных дел. В 1939–40 годах сэр Иден работал министром по делам доминионов, полгода в 1940 году он занимал пост министра обороны, и затем до самого конца войны, с 1940 по 1945 годы, он снова был министром иностранных дел. Таким образом, в разные годы он прослужил в трех министерствах: иностранных дел, доминионов и обороны. Неудивительно, поэтому, что его последователи были во всех упомянутых ведомствах. Все они играли большую роль в решении проблем беженцев.
Сэр Энтони Иден был ярым антисемитом[68]. Об этом однозначно пишет его личный секретарь, лорд Гарви Тасбергский. Всегда, когда возникал конфликт между арабами и евреями, сэр Иден занимал сторону арабов[69]. Когда появилась возможность спасти 70 тысяч румынских евреев, он так испугался, что Румыния может их освободить, вместо того чтобы обречь их на смерть, что заявил, что их негде «разместить»[70].
Когда Джордж Беккер, президент организации «Американский ОРТ», впервые услышал это оправдание о нехватке места и транспорта, он заметил: «Если бы 100 тысяч немцев предложили сдаться, мы бы нашли способ доставить их, куда нужно»[71].
Когда венгерских евреев начали «размещать» в газовых камерах и крематориях Освенцима и тот заработал на полную мощность – 12 тысяч человек в день круглые сутки, доктор Вейцман, представлявший крупнейшую еврейскую организацию, и его помощник Шерток хотели обсудить этот вопрос с Иденом. Тогда сэр Энтони спросил своего личного секретаря:
«Что вы имеете в виду, „я должен“? Кто из моих коллег этим занимается? Государственный министр или мистер Холл? Хотя бы кто-то из них, кто за это отвечает, должен встретиться с этими двумя евреями. Вейцман обычно не занимает много времени»[72].
Мистер Иден не стал общаться с Вейцманом и Шертоком по этой чрезвычайно важной проблеме, но перепоручил это мистеру Холлу. Министерство по делам колонии плотно сотрудничало с МИДом по всем антисемитским проектам, нередко обгоняя его в усердии. Это было неудивительно, учитывая личные убеждения сотрудников этих ведомств. Когда глава департамента Ближнего Востока Министерства колоний, Гарольд Фредерик Дауни, прочитал статью одного еврейского автора, он сказал:
