Михаил Антонов - От лжекапитализма к тоталитаризму!
А взгляды Кюстина выражают сущность отношения основной части европейцев к России и в наши дни. Вот что пишет по этому поводу современный российский журналист Д.Косырев:
«Мне приходилось наблюдать за переговорами российских дипломатов в разных частях света, в том числе в очень трудных случаях (скажем, по «курильскому вопросу» с японцами). Или, скажем, просто общаться с людьми из самых экзотических стран. Так вот, нигде — ни в Китае, ни в Индии, ни в Японии, ни на Ближнем Востоке — нет такого полного, абсолютного, наивного и по-детски жестокого непонимания России, как в Европе. Ближний Восток, скажем, это совсем другой мир. Но там умеют уважать отличие других народов и других культур от своей. У европейцев этого нет. Здесь налицо какая-то культурная несовместимость, которой нет больше у нас ни с одной частью света.
Между Россией и Европой стоит какой-то невидимый железный занавес. Проникая сквозь него, оказываешься как бы среди марсиан, которые выглядят, как мы, но мыслят абсолютно по-иному, а главное — не имеют никакого понятия о множестве фактов, которые, вроде бы, очевидны. И не хотят иметь это понятие». («Дипкурьер НГ». 03.02.2000).
Впрочем, ещё Н.Я.Данилевский, выпустивший в свет в 1869 году книгу «Россия и Европа», в которой впервые была высказана мысль о том, что всемирная история — это сосуществование и борьба разных цивилизаций, отмечал то же самое:
«Ещё в моде у нас относить всё к незнанию Европы, к её невежеству относительно России… Смешны оправдания мудрой, как змий, Европы — её незнанием, наивностью и легковерием, точно будто об институтке речь идёт. Европа не знает, потому что не хочет знать, или, лучше сказать, знает так, как знать хочет, то есть как соответствует её предвзятым мнениям, страстям, гордости, ненависти и презрению».
А о том, что противостояние России и Европы отнюдь не ушло в прошлое, красноречиво говорит, например, тема прошедшей несколько лет назад конференции в Лондоне: «Как вернуть Россию к границам 1551 года».
Европа не всегда была такой слепой и предвзятой. В Средние века европейские государства ощущали свою второсортность по сравнению с могущественной, блистательной и высококультурной Византией. Нынешняя Европа возникла в результате грандиозного культурного и общественного переворота, который прошёл через три эпохи: Возрождения, Реформации и Просвещения. На смену феодализму приходила эра буржуазии с её торгово-ростовщическим духом. Выражавший её интересы гуманизм возвеличил человека, поставил его рядом с Богом или даже вместо Него. Но какого человека? Индивидуалиста и сугубого эгоиста.
Нынешняя объединённая Европа — это воскрешение империи Карла Великого, и она ставит перед собой задачу — создать новую общность, единый европейский народ.
А решить её нелегко. Ведь в Европе есть разные люди и разные народы. Среди европейцев были горячие сторонники России и поклонники русской культуры, считавшие, что вся европейская литература напоминает детишек, играющих в песочнице у ног двух гигантов — Льва Толстого и Достоевского. Австрийский поэт Рильке писал, что все страны граничат между собой, и только Россия граничит с Богом (правда, побывав у нас, он умерил свой пафос и стал искать другую страну, более подходящую на роль идеала). Немец Вальтер Шубарт верил во всемирную мессианскую роль России (но с приходом советских войск в Прибалтику он был арестован и сгинул неизвестно где). Но если говорить о тех, кто наиболее полно выражает дух народов Европы и определяет их политику, то они живут (причём на протяжении нескольких веков) стремлением к «окончательному решению русского вопроса», которое заключается в уничтожении нашего народа или, по крайней мере, в оттеснении его за Урал.
Россия — объект агрессии западноевропейцев
Россия для Европы всегда была варварской, азиатской страной (австрийский канцлер Меттерних говорил, что Азия начинается к востоку от Вены), особо опасной потому, что располагалась на том же континенте. Если европейцы чувствовали себя «высшей расой» по сравнению с недочеловеками-туземцами, то Россия складывалась как империя особого типа, где русские с пониманием относились к своеобразию входивших в неё народов.
Европейцы ратовали за свободу предпринимательства и конкуренции, а государству отводили роль «ночного сторожа», призванного охранять покой обывателя. Русские же сформировались изначально как народ государственников, и для них служение Отечеству всегда считалось первой из добродетелей. То, что эти странные русские создали государство с огромной территорией и богатейшими природными ресурсами, порождало недоброжелательство Европы к России и зависть, а также опасения из-за нашей «непредсказуемости». Скрепя сердце Европа ещё мирилась с существованием России, пока царизм гарантировал проникновение к нам европейского влияния. А после победы большевиков в России, которую они сумели в короткий срок превратить во вторую индустриальную державу мира, недоброжелательство к нашей стране перешло у Европы в открытую ненависть.
Гитлер, развязывая вторую мировую войну, говорил, что он защищает европейскую цивилизацию от русских варваров. Даже бескомпромиссность русских в идейных вопросах воспринимается европейцами как совершенно для них неприемлемый «экстремизм мышления», ибо для них искусство компромисса есть «центральное искусство современной жизни». Но, разумеется, имеется в виду лишь компромисс как согласие других с европейской точкой зрения.
Россия веками защищала Евразию от европейского варварства. А под влиянием Великой Октябрьской революции и победы СССР в Великой Отечественной войне развернулась национально-освободительная борьба в европейских колониях в Африке и Азии, приведшая к развалу колониальной системы империализма. К тому же после многовекового доминирования в мировой политике Европа была отброшена на обочину истории и вынуждена исполнять роль некой щели между двумя сверхдержавами — США и СССР. Не удивительно, что её ненависть к нашей стране ещё более возросла, и «холодная война» началась со знаменито речи бывшего английского премьер-министра Черчилля в Фултоне.
Но вот в СССР пришёл к власти Горбачёв, и началась пресловутая «перестройка». Этого вероломного советского лидера первой признала своим премьер-министр Англии М.Тэтчер. На Западе возник настоящий культ Горбачёва, его признали «лучшим немцем», и всё это за то, что он сдавал Западу одну нашу позицию за другой, а главное — он и деятельность-то свою начал с подмены марксизма-ленинизма «общечеловеческими ценностями», которые при ближайшем рассмотрении оказались знакомыми западными, европейскими либеральными ценностями. Горбачёв был свергнут, но его линию на разрушение нашей страны продолжили либералы, назвавшие себя в целях маскировки «демократами». Они включили в Конституцию РФ положение о правах человека как высшей общественной и государственной ценности, что равнозначно отказу России от своего государственного суверенитета и основ собственной цивилизации.
Запад провозглашает необходимость европеизации России, «вовлечения России в Европу», становления «Европы от Атлантики до Урала» (что равнозначно расчленению нашей страны) или даже «до Владивостока» (что означало бы её поглощение целиком), — тогда европейский рынок охватит не 320, о 700 миллионов человек, хотя в действительности это — курс на добивание России. А всякая попытка защититься от этой агрессии тут же объявляется нарушением прав человека, то есть тягчайшим преступлением. Россию обвиняют в том, что она продолжает традиции «византизма».
Когда в СССР началась горбачёвская «перестройка», которая должна была привести к свержению социалистического строя, на Западе ликовали и говорили о великих надеждах, которые там возлагаются на Россию. Но теперь, когда в итоге «перестройки» и либеральных «реформ» Россия лежит в руинах, а концепция «прав человека», формально принятая, на деле всё же у нас не прививается, Запад вновь приходит к выводу, что наша страна «неправильная». Его идеологи утверждают: ничего хорошего в России не произойдёт никогда. Она по-прежнему остаётся непредсказуемой, а, следовательно, смертельно опасной для «свободного мира». Теперь европейских идеологов не устраивает сам русский характер. Утверждается, что «русский экстремизм мышления» совершенно неприемлем для образованного европейца. Ведь любого английского студента приучают к тому, что не существует однозначного ответа на сложные вопросы, центральным искусством современной жизни признаётся искусство компромисса, и верное решение не может выражать предпочтения одной из сторон. (Но это не мешает европейцам навязывать всему миру именно своё понимание происходящего.) Не устают европейцы удивляться и нашей нетребовательности в отношении комфорта. Словом, если они и не возвращаются к средневековым представлениям о России как о стране, где проживают люди с пёсьими головами или с единственным глазом посреди лба, то уж во всяком случае махнут на неё рукой: что взять со страны вечной мерзлоты и разгуливающих по улицам медведей? (Немецкий философ XVII века Я.Бёме учил любить людей, «будь они даже турки или московиты».)
