Борис Кагарлицкий - Варварство, социализм или...
Большинство экономистов как правого, так и левого толка предсказывают после окончания глобального кризиса слабый подъём. Вероятно, всё будет наоборот. Подъём должен будет оказаться большим. Общество привыкло считать инновационной информационную сферу. Энергетика, производственное оборудование и даже транспорт воспринимаются как нечто консервативное — подошедшее к пределу развития. Но предела развития техники не существует. Вздорожание одних энергоресурсов при капитализме создаёт предпосылки для перехода на новые. Древесный уголь был заменён каменным, а его потеснили нефть и природный газ. В 1960-1970-е годы экономика капитализма вплотную подошла к повсеместной роботизации и автоматизации производства. Возврат к принципам широкого применения робототехники требует, прежде всего, доступности большого количества дешёвой энергии.
Энергетическая революция — это главное, что ожидает человечество в рамках предстоящих научно-технических перемен. Важной частью индустриальной революции станет появление новых синтетических материалов, по качеству не уступающих старым, но значительно более дешёвым в производстве. Одни отрасли ждёт упадок, другие — расцвет. Сложно сказать, как конкретно произойдёт технологический скачок. Но можно предположить, что прорыв в энергетике обеспечит атмосферное электричество, о котором так много говорил Никола Тесла. Дешёвая энергия облегчит развитие транспорта. И если будут открыты двигатели нового принципа или революционные способы сохранения энергии, то возможным окажется, например, массовое производство персональных летательных аппаратов. Автомобиль уйдёт в прошлое. Возможно появление и других отраслей. Старые отрасли должны будут существенно измениться; так, с помощью новых материалов и дешёвой энергии возможна революция в жилищном строительстве.
Исторический опыт капитализма, подтверждённые им законы указывают; настоящий кризис несёт человечеству не угрозу варварства, а новый переворот в его жизни. Качественные перемены в системе капитализма потребуют возврата к политике повышения образовательного уровня трудящихся, социализации иммигрантов, вывод их из искусственных гетто неформальной занятости. Должны будут подняться стандарты оплаты труда и расшириться социальные гарантии.
Наибольшие темпы роста можно ожидать не в странах центра, а в экономиках полупериферии и периферии неолиберального капитализма. Последние страны должны будут самостоятельно преодолевать социальный кризис и пройдут через череду революций. Дешёвая низко квалифицированная рабочая сила не будет востребована, но окажутся ценными потребители и образованный персонал. Это противоречие будет разрешено через политику повышения культурного уровня масс и всеобщей занятости. Продолжительность рабочей недели сократится. Это станет дополнительным стимулом для перехода к новой технике.
Было бы наивно ожидать, что описанные перемены станут возможными с добровольного согласия монополий. За годы кризиса капитал не только осознает полный экономический крах неолиберализма, но и должен будет отступить перед напором классового движения.
Сегодня любые проекты реформ, улучшающие положение рабочего класса, воспринимаются правительствами и капиталом как наглые, абсурдные и недопустимые. Это настроение предстоит сломить. Усилившееся в кризис наступление на права трудящихся не приведёт к восстановлению роста, зато оно вызывает растущее возмущение низов. Даже реформирование капитализма в целях преодоления глобального спада потребует во многих странах политических революций.
Современная экономика ещё нуждается в низкооплачиваемом труде иммигрантов из отсталых стран. Но снижение этой потребности уже создало условия для обострения политической ситуации во многих странах. Восстание народных масс Киргизии в апреле 2010 года показало путь перемен для стран периферии, где неолиберализм создал тяжелейшую социально-экономическую обстановку. Деградация классового сознания трудящихся более развитых стран не была тотальной. Массы способны на борьбу за лучшее будущее, но вряд ли готовы для нового общественного строя — социализма. Формирование его материальных предпосылок ещё не завершено. Ненужность класса собственников должна приобрести всеобщую очевидность, а участие трудящихся в управлении экономическими объектами стать необходимым. Всё это невозможно ещё на нынешнем этапе истории.
На новой структурнотехнической базе ещё при капитализме могут быть сняты многие проблемы окружающей среды. Затраты на преодоление экологических проблем способны оказаться относительно невелики. Массовая переработка старого мусора при дешёвой энергии может стать высоко рентабельным делом. Всё это не имеет ничего общего с либеральным мифом о «зелёной экономике» с ветряными генераторами, солнечными батареями в Сахаре, биотопливом и отдельными мусорными урнами для стекла, бумажек и пластика.
В Докладе ИГСО «Кризис глобальной экономике и Россия» от 9 июня 2008 года нами была названа примерная продолжительность кризиса, в который тогда ещё мало кто был готов поверить. Предполагалось, что пик кризиса — основное падение придётся на 2009–2010 годы. Депрессия с перестройкой экономики для нового развития должна была растянуться до 2013 года. Расчёт строился на опыте предыдущих больших кризисов капитализма. Администрация США и правительства других стран смогли осуществить беспрецедентную финансовую накачку корпоративного сектора. Потери спекулянтов были восстановлены, а сами спекуляции возобновились почти с прежней силой. По некоторым оценкам частный сектор планеты получил 15 трлн, долларов, а эмиссия американской валюты превысила к 2011 году 9 трлн. Развитие кризиса замедлилось, что делает повторный крах вопросом ближайших месяцев или лет. Затягивание кризиса может привести к окончанию его позднее, чем мы прогнозировали. При этом социально-политические перемены получают дополнительное время на вызревание.
Некоторым аналитикам кажется, что современный кризис капитализма похож на кризис 1970-х годов. В глаза бросается ставка правительств на старые проверенные механизмы регулирования, странные победы с их помощью над падением экономики и новые — ещё большие проблемы в итоге. Технологическая революция тогда произошла не в преддверии проблемной эпохи (как это было прежде), а уже в ходе неё. Не секрет, что многое в компьютерном и программном мире тех лет было создано энтузиастами в гаражах. Но современный глобальный кризис — это 1970-е годы наоборот. Движение в нём происходит не к установлению неолиберальной экономики, а от неё. Капитализм должен пройти от краха эффективности старой модели, через отчаянные попытки её спасти, к установлению новой.
По окончании современного кризиса миру потребуется приблизительно 25 лет, чтобы подойти к новому большому кризису. Установление нового типа регулирования не избавит экономику от кризисов перепроизводства и от очередного системного кризиса — кризиса пределов волны. Скорее всего, переход от застоя к подъёму на новой технологической основе не произойдёт во всех странах одновременно. Запаздывающие области планеты будут обречены на особенно сильные политические потрясения. Посткризисный подъём не уничтожит отсталость, напротив — её степень ещё более возрастёт, но он резко сократит пространство отсталости. Снятие проблемы неравномерности развития будет уже задачей нового исторического переворота.
Вероятно, предстоящий повышательный период окажется последним в истории капитализма. Удешевление товаров за его время дойдёт до пределов товарности производства. В ходе него общество, очевидно, столкнётся с индивидуализацией заказов на продукт. Прогресс техники позволит выпускать вещи по индивидуальным параметрам. Общество окажется и более гуманным, и более сознательным. Класс собственников предстанет к концу зарождающейся волны главной преградой дальнейшего прогресса. Причём — преградой требующей полного и скорейшего устранения. Сужение рыночных отношений по итогам настоящего кризиса со временем окажется недостаточным. Они вообще превратятся в преграду хозяйственного развития.
В рамках капитализма ответом может стать новое издание «смешанной экономики». Обобществление ряда отраслей позволит сохранить эффективную эксплуатацию труда в корпоративном частном секторе. Национализированные отрасли промышленности будут субсидировать коммерческие предприятия. Капитализм не утратит свои «родовые признаки». Противоречие между наёмным трудом и капиталом сохранится, как сохранится и борьба классов. Но в отличие от неолиберальной эпохи её значение резко возрастёт. Это отразится и на политике: вес масс в ней вновь поднимется. Развернётся борьба за новые социальные реформы. Возродятся и обретут новые черты массовые рабочие партии.
