Дэвид Тросби - Экономика и культура
• изменившиеся паттерны потребления и выросшие реальные доходы приводят к долгосрочному росту спроса на культурные товары и услуги;
• культурные индустрии являются важными поставщиками контента в развитии новых информационных и коммуникационных технологий;
• культурные индустрии способствуют работе творческой мысли, необходимой для процесса инноваций и технологических изменений;
• культурные индустрии оказывают сильное влияние на уровни занятости и по мере роста могут частично вбирать в себя рабочую силу, освободившуюся в других, пришедших в упадок, отраслях.
В пылу энтузиазма по поводу потенциальной динамичности культурных индустрий мы не должны, однако, упускать из виду тот факт, что создание экономической ценности не является их единственным raison d’etre. Ключевое содержание процессов производства и потребления в искусстве и культуре, а также культуры в целом как явления, позволяющего людям выражать свою идентичность и вырабатывать способы совместной жизни, – это культурная ценность, осмысляемая на фоне стандартов, при помощи которых измеряется экономический успех. Анализируя культурные индустрии на микро– или макроуровне, невозможно игнорировать или принижать значение этого критически важного измерения.
VIII. Культурная политика
В наше время мы видим, что «культура» привлекает внимание людей политики: дело не в том, что политики всегда являются «людьми культуры», а в том, что культура рассматривается и как орудие политики, и как нечто социально желательное, поощрять каковое является задачей государства.
Т.С. Элиот, «Заметки к определению понятия “культура”»[182]Введение
Пожалуй, не существует другой такой области, в которой экономика и культура были бы связаны столь непосредственно, как государственная политика. Нельзя сказать, впрочем, что тому есть множество доказательств в большинстве экономик мира: концепция четкой культурной политики как специфического круга вопросов, которые решает правительство, в большинстве стран до недавнего времени имела лишь небольшое значение, если вообще хоть какое-то, хотя участие государственного сектора в того или иного рода культурной деятельности в этих странах уходит корнями далеко в прошлое, а широкое взаимодействие между культурой и государством – и еще дальше.
Одна из причин недостатка интереса к культуре в современной государственной политике связана с подъемом экономической парадигмы в ведении дел на национальном и международном уровне, о чем речь у нас уже шла в гл. I. Господствующее влияние экономического образа мышления на процесс формирования политики во многих демократических странах означает, что государственная политика и экономическая политика стали почти синонимами. Например, большая часть социальной политики в таких областях, как образование, социальное обеспечение, здравоохранение и развитие сообществ, сейчас называется оказанием услуги с акцентом на эффективность и рентабельность. И все же, хотя подобные цели сами по себе похвальны, постепенно приходит осознание того, что они могут быть враждебны стремлению к более общим социальным целям равенства, качественных услуг и т. д. В свою очередь, выдающееся положение экономики на государственной арене оказало глубокое воздействие на политику в отношении культуры. Вернувшись к различию между индивидуализмом и коллективизмом, отмеченному в гл. I, мы можем утверждать, что в обществе, в котором государственная политика делает основной акцент на экономической программе, политика будет тяготеть к индивидуальным целям в ущерб коллективным. В первую категорию мы включаем удовлетворение потребностей индивидов в пище, одежде, жилье и других частных благах и услугах и индивидуальную составляющую их потребности в общественных благах[183], а во вторую – коллективные цели общества, охватывающие широкий спектр устремлений, в том числе свободу, справедливость, отсутствие дискриминации, честность, социальную сплоченность, мир и безопасность и т. д., а также коллективную составляющую спроса на общественные блага и цели, относящиеся к специфическим культурным проблемам, таким как искусство.
В лучшем случае политику, в центре которой стоит индивидуализм, можно защищать как политику, соответствующую либертарианским идеалам индивидуальной свободы, автономии и самоопределения; в худшем – считать, что она ведет к эксплуататорскому, материалистическому и черствому обществу. В других обществах эта ситуация может оказаться обратной, так что там будут преобладать коллективные цели. В этих обстоятельствах образовавшаяся в результате форма социальной и экономической организации может рассматриваться либо как выражение благородных устремлений к эгалитаризму, либо, наоборот, как авторитарное навязывание государственной культуры обществу, предполагающее уничтожение индивидуальных прав. Как возникает «правильный» баланс между этими позициями в отдельных обществах – это, по сути дела, политический вопрос, к которому мы еще вернемся.
Таким образом, современные экономические условия оказывают значительное влияние на отношения между государством и культурой. Конечно, много было сказано о культуре и государстве в разных дискурсах, включая философию, политологию и теорию культуры. Некоторые из этих работ, в особенности работы в области критической культурологии, привлекли внимание к экономическим силам, формирующим культурную политику. Наша задача здесь не рецензировать эту литературу, а взглянуть на экономику и политику (politics) культурной политики (policy) в контексте, в котором борьба за внимание между экономическими и культурными проблемами может рассматриваться в сравнительных категориях.
Культура и государство: экономика культурной политики
Если важность экономики для формулирования государственной политики принимается как факт, можно спросить, насколько экономический подход к выработке политики способен инкорпорировать в свой понятийный аппарат культуру. Отталкиваясь от широкого определения культуры как обозначения общих традиций, убеждений и образов жизни, мы можем ожидать, что взаимосвязь будет слабой. Культура в этом значении обеспечивает контекст для экономической деятельности и может каким-то образом влиять на экономические показатели, но нет определенной базы для целенаправленного вмешательства. Другими словами, правительства в либеральных демократических обществах едва ли увидят эксплицитный экономический мотив для политических мер, которые повлияли бы на культуру в этом широком значении, если только их не убедят в том, например, что укрепление общих ценностей благодаря правительственным мерам может повлиять на экономические результаты.
Однако, обращаясь к более специфической интерпретации культуры, мы можем увидеть экономическое основание для политики. У таких видов деятельности, как искусство, культурное наследие, общественное вещание, кинематограф, издательское дело, представляющих явный интерес для государственной политики, есть очевидный экономический аспект, и этот факт отражается в том, что правительства действительно осуществляют экономическое вмешательство в эти сферы, используя такие инструменты, как предоставление субсидий, общественная собственность на предприятия, стимулирование инвестиций, налоговые льготы, регулирование, предоставление информации, образование и т. д.
Если взять как пример искусство, мы должны задаться вопросом, как в позитивной экономической теории: соответствует ли тот факт, что законодатели выделяют средства для этой области, экономической модели свободной рыночной экономики? Их действия могут толковаться трояко. Во-первых, если общество в действительности равнодушно или враждебно относится к искусству, навязывание государственных предпочтений через субсидии искусству и другие меры будет проявлением авторитаризма или, в лучшем случае, патернализма в мире, где, как предполагается, при распределении ресурсов руководствуются принципом суверенности прав потребителя. Во-вторых, можно выдвинуть гипотезу, что правительство действует просто с верой в то, что избиратели разделяют его взгляды, согласно которым искусство благотворно для общества, а роль государственного сектора как раз и состоит в том, чтобы его поддерживать; если это так, действия правительства могут считаться не противоречащими предпочтениям индивидов. В некоторых странах опросы и индикаторы общественного мнения частично подтверждают это предположение, хотя его истинность время от времени вызывает сомнения из-за реакции на случаи непристойности или богохульства в культурных мероприятиях, имеющих государственное финансирование. В-третьих, государственные субсидии искусству могут рассматриваться как результат погони за прибылью со стороны индивидов и предприятий арт-индустрии, которые успешно перехватывают процесс выдачи грантов и извлекают из него выгоду для себя[184].
