Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса
Барбаросса стал спешно готовиться к выступлению. Слишком долгой оказалась задержка в греческой империи, силы крестоносного рыцарства сосредоточились на совершенно чуждых главному предприятию делах и на решении текущих проблем. В начале марта, уже перед наступлением изначально оговоренного с императором Исааком срока, Штауфен выступил из Адрианополя — через день после своего сына-герцога. В среду Страстной недели, 21 марта, из Галлиполи началась переправа через Геллеспонт с использованием византийских кораблей. Неделей позже последним из крестоносного войска последовал этим путем и государь, выступив в самый последний, самый трудный поход в своей жизни. Несмотря на его преклонный возраст, почти 70 лет, за императором нельзя было заметить никаких признаков слабости. Напротив, во время многократных мелких, но снова и снова возобновляемых нападений на крестоносцев он в высшей степени энергично участвовал в оборонительных действиях[435].
Миновав район реки Мендерес, крестоносцы в конце апреля и в мае достигли внутреннего нагорья Анатолии. Невероятные тяготы и мучения сопровождали рыцарей на этом пути. Поддержка со стороны византийцев, с самого начала носившая весьма сомнительный характер, постоянно уменьшалась по мере удаления войска от столицы Восточной Римской империи. К непрерывным нападениям на войска добавились бедствия, вызванные совершенно непривычным для прибывших с Запада крестоносцев климатом. Особенно громкими были жалобы на недостаточное снабжение водой. Некоторые рыцари в отчаянии пили свою мочу, другие пытались утолить жажду конской кровью[436]. Прежде чем достигнуть собственно государства сельджуков, где ввиду обещаний поддержки, многократно переданных посыльными, можно было рассчитывать на хороший прием, следовало до конца апреля преодолеть путь, идущий от Лаодикии через земли, населенные туркменами. На них не распространялось ни византийское, ни сельджукское владычество. В тяжких лишениях к началу мая войско вышло к озеру Хойран, где крестоносцам удалось успешно отбить сильную атаку туркменских отрядов.
Ввиду такого развития событий доверие к постоянно передаваемым через послов обещаниям помощи со стороны султана Кылыч-Арслана и его сына Кутбеддина стало все более и более ослабевать. Действительно, совсем скоро ожидавшаяся поддержка сельджуков выявила всю свою шаткость. Совершенно очевидно, что свою существенную роль сыграло при этом крайне нестабильное положение внутри самой сельджукской державы. После предпринятого Кылыч-Арсаланом около 1188–1189 годов разделения его государства между по меньшей мере девятью сыновьями, братом и племянником многочисленные претенденты боролись теперь за единоличное господство. До сих пор наибольшие успехи в этой борьбе можно было признать за Кутбеддином. Продолжая преодолевать все большие лишения и непрекращающиеся нападения, через несколько дней после Троицы (13 мая) Штауфен подошел к сельджукской столице Иконию (современная Конья). Несмотря на огромные войска, собранные сельджуками, и усталость его собственного войска, Барбароссе удалось то, чего от него никто не ожидал: вдохновленное его личным мужеством нападение на город окончилось победой, Иконий был взят.
После этой победы государь позволил своему войску, а возможно, и себе самому, несколько дней передышки. Свой лагерь из-за трупного зловония в городе он разбил возле него, в королевских садах. Через неделю, за которую люди и животные набрались сил и во время которой, конечно же, были заново приведены в исправное состояние оружие и снаряжение, 26 мая выступили в путь, взяв с собой сельджукских заложников и проводников. Действительно, совсем скоро этим заложникам суждено было оказаться ценным средством воздействия. Нападения на рыцарей-крестоносцев заметно ослабели. К концу мая была достигнута граница Армянского царства: после целых недель суровых лишений войско снова ступило на христианскую землю. Надежда на счастливый исход кампании должна была в те дни вновь воодушевить и войско, и самого императора. Дальнейший путь пролегал через горы по долине реки Салеф (современная Гёксу), двигаясь вдоль которой, можно было достичь моря. С властителем Армении Левоном II Рубенидом были установлены контакты через армянских посланников, встреченных в долине Салефа, чему, несомненно, предшествовали ранее отправленные императором посольства. Согласно армянским источникам, Штауфен должен был уже тогда ввести в действие план, который впоследствии был реализован Генрихом VI, — план увенчания армянского правителя королевской короной. В любом случае, крестоносцы находились в дружественной стране и могли свободно и беспрепятственно продолжать поход. Правда, последний отрезок пути, ведущий к Селевкии (ныне Силифке), было преодолеть совсем не просто. К этому прибавилась тяжелая летняя жара, которая немцев чем дальше, тем больше вгоняла в сон. На 10 июня 1190 года, субботу, пришелся один из таких душных, палящих зноем дней. Барбароссе предстояло проделать последний переход, он находился выше по течению от Силифке. Большая часть его войска, вероятно, уже стояла возле этого города.
Чтобы сделать привал и перекусить, Фридрих остановился на берегу реки. Желая немного освежиться, он вступил в воды Салефа, переправа через который в этом месте, видимо, сокращала путь. Исключительно холодная (и до сих пор) вода этой горной реки в ее нижнем течении, внезапная судорога от холода, а может быть, еще и опрометчивое желание устроить купание сразу после принятия пищи, обернулись для престарелого императора смертью[437].
Глубочайшее замешательство, более того, заставляющий цепенеть ужас охватили крестоносное войско. После многих перенесенных невзгод надежда вновь возросла с победой над сельджуками. Здесь, в армянских землях, установившиеся связи с Рубенидами служили лучшим залогом удачного продолжения похода, но смерть императора уничтожила все это одним ударом. Современные событиям источники говорят о «сокровенном Божьем приговоре», стоявшем за этим происшествием. Другие свидетели разражаются причитаниями «О, море! О, земля! О, небо!» ввиду этого совершенно неожиданного события, которое, несмотря на почтенный возраст Штауфена, едва ли можно было предвидеть. Даже современный человек, автор этих строк, как, вероятно, и их читатель, не может остаться равнодушным к драматической смерти Фридриха Барбароссы.
В результате столь тяжелого удара судьбы многие участники крестового похода[438] решили досрочно возвратиться на родину. Большинство, впрочем, не отказалось от первоначального плана и единодушно избрало своим предводителем герцога Фридриха Швабского. Останки государя были бальзамированы в Селевкии и взяты с собой продолжившими поход. Очевидно, существовал замысел похоронить Барбароссу в церкви Гроба Господня в Иерусалиме. Уже 14 июня неподалеку от Селевкии, к востоку от города, войско разделилось, и большая часть его продолжила путь на кораблях. Фридрих Швабский с останками своего отца, как и раньше, двинулся сухопутным путем.
Примерно три дня спустя был достигнут Тарсус (Таре), родина апостола Павла, где — предположительно в епископальном кафедральном соборе Святых Петра и Софии — были захоронены внутренности Штауфена. После повторного разделения войска Фридрих продолжил трудный сухопутный маршрут. Это привело ко все большему распространению среди крестоносцев малярии и дизентерии. Болезнь не пощадила и самого герцога. В начале июля изнуренное и истощенное войско достигло Антиохии (ныне Антакья), где было принято самым наилучшим образом князем Боэмундом III. Здесь, в соответствии со средневековым погребальным обычаем, останки императора были выварены. Плоть захоронили в мраморном саркофаге слева от хоров в кафедральном соборе Антиохии.
Тяжелая эпидемия дизентерии унесла впоследствии многих участников предприятия, в том числе епископов Готфрида Вюрцбургского и Мартина Майсенского, маркграфа Германа Баденского и графа Флоренса Голландского. Отчаяние и уныние охватили войско. Опять многие покинули страну, чтобы вернуться на родину. Только 28 августа швабский герцог выступил в поход, намереваясь под парусами проплыть от Триполи до Тира. Кости императора повезли с собой, но затем их след совершенно теряется. Кажется сомнительным, что они сопровождали сына Штауфена еще и до Акки, куда он с жалкими остатками своего войска прибыл в начале октября 1190 года и где 20 января 1191 года сам пал жертвой болезни. Во всяком случае, один арабский источник середины XIII века — сообщение Абу Шамы — передает, что еще в 1197 году император Генрих VI напоминал христианам Святой земли, будто бы кости его отца все еще лежат в Тире, хотя воистину должны принадлежать Иерусалиму. Впрочем, исследовательская экспедиция, инициированная в 1878 году Бисмарком и искавшая в кафедральном соборе Тира могилу Барбароссы[439], не добилась какого-либо позитивного результата.
