Филипп Бассин - Проблема «бессознательного»
Fessard предвидит возможную принципиальную критику идеи локализации сознания типа той, которую развивает Müller. Однако он отводит ее, указывая, что мы вправе выделять в мозгу зоны, в которых разыгрываются процессы, определяющие «существенные особенности» сознания, хотя эти процессы, конечно, не исчерпывают всех условий, которые необходимы для реализации сознания. В споре Müller с Weinschenk о правомерности локализации сознания, Fessard как бы становится, таким образом, на сторону Weinschenk. Затем он ставит основной вопрос: с каким субстратом следует связывать сознание? Общее представление о локализации сознания в мозгу как в едином «целом» он отвергает как непродуктивное и недооценивающее новейшие данные о неодинаковом значении для работы мозга повреждения различных его проводящих систем. Fessard имеет в виду известные опыты Sperry, Lashley, Evarts и других, показавшие парадоксально малый эффект в некоторых случаях повреждений интракортикальных нервных путей и мозолистого тела и, напротив, разрушительные последствия даже незначительных по объему повреждений вертикальных мозговых трасс[26].
Значительно более вероятны, по мнению Fessard, две другие возможности: связи сознания с процессами, локализованными либо преимущественно в корковых структурах, либо в ретикулярной формации мозгового ствола и в диэнцефальной области.
Весьма показательно, что Fessard пытается более осторожно подойти к оценке роли подкорковых образований, как субстрата сознания, чем это делают некоторые авторы, упрощенно излагающие теорию «центрэнцефалической системы» Penfield[27]. Fessard считает, что сведения, которыми мы располагаем об эффектах рассечения интракортикальных путей, еще недостаточны, чтобы считать исключенной возможность осуществления сложных форм интеграции на основе именно этих путей. С другой стороны, он подчеркивает возможность взаимодействия между разными участками коры через подкорковые структуры и сетчатое вещество. Допуская последнюю схему, говорит Fessard, мы должны, однако учитывать крайне малую вероятность того, что иеспецифические таламические и стволовые формации выступают в роли только простых реле, только индифферентных каналов импульсной связи. Гораздо более вероятно представление, по которому эти формации активно участвуют в переработке передаваемых импульсных потоков, а тем самым, следовательно, включаются в регулирование этих потоков.
Подобное регулирование может иметь разные формы. Оно может исчерпываться влияниями чисто тонического порядка, которые оказывают на кору образования верхней части мозгового ствола, неспецифические таламические структуры и гипоталамическая область. В таком случае можно говорить об участии подкорковых структур в определении функционального состояния коры, но нельзя говорить о подлинном включении этих структур в интегративную деятельность коры. Возможна, однако, и другая интерпретация. Это второе толкование стало, по мнению
Fessard, вероятным после того, как во многих исследованиях была показана сложность кортикальных влияний на клетки сетчатого вещества и тенденция к конвергированию импульсов, генерируемых в разных областях коры на этих клетках.
Весьма показательно, что учитывая всю важность феномена конвергенции кортикофугальных импульсов в стволе и делая на основе этого феномена далеко идущие выводы об участии ретикулярной формации в процессах нервной интеграции, Fessard не считает, что тем самым отвергается мысль о связи сознания с корой [117, стр. 213— 214]. Поскольку зона конвергенции связана с корой системой двусторонних (кортикофугальных и кортикопетальных) путей, постольку, по Fessard, всегда остается возможность, что главным эффектом деятельности всей этой сложной проводящей структуры, оказываются все- таки лишь тонические воздействия на кору. Двусторонняя направленность корково-подкорковых связей внушает к тому же мысль о важном значении функциональной взаимосвязи различных мозговых уровней, поэтому Fessard (как и Penfield в более поздних работах) склоняется к представлению, по которому в «субстрат сознания» входят одновременно как корковые, так и «центрэнцефалические» мозговые формации.
Если сопоставим теперь тючки зрения Fessard и Weinschenk, то увидим, что при всем их различии в принципиальном отношении они во многом сходны: для обеих сознание выступает как чисто физиологический феномен, обе допускают возможность локализации сознания в определенных мозговых структурах и для обеих не существен вопрос о зависимости сознания от факторов социального порядка и о необходимости разграничения между понятиями «сознание» и «психика». Хотя Weinschenk решает вопрос о локализации сознания лишь в общих чертах, только отрицая связь сознания с корой, а у Fessard мы видим более осторожную трактовку, чисто биологический подход к проблеме никем из них не преодолевается и все односторонности толкования, вытекающие из принципиальной ограниченности подобного подхода, ни одним из них не устраняются. Вместе с тем представление о физиологических механизмах активности сознания дается Fessard в значительно более разработанной форме. Именно эту эволюцию мы имели в виду, когда говорили о своеобразном заострении представлений, которое можно проследить в рамках каждого из обоих преобладающих за рубежом антагонистических подходов к проблеме сознания[28] .
§54 Постановка проблемы сознания по SoukalЕсли изложенные выше соображения Fessard хорошо иллюстрируют, как развивались в 50-х и в начале 60-х годов представления зарубежных исследователей о физиологических механизмах сознания, то высказывания принявшего участие в немецкой дискуссии Soukal не менее показательны для проявляющихся иногда тенденций развития зарубежных социологических трактовок сознания.
Soukal [226б] обращает внимание на особый смысл понятия «сознание», недостаточно учитываемый другими участниками дискуссии: на истолкование сознания как феномена, который характеризует не только отдельных индивидов, но и определенные общественные формации.
Касаясь проблемы индивидуального сознания, Soukal как последовательный сторонник «социологической» трактовки подчеркивает необходимость принципиального разграничения между степенью ясности сознания, определяющей возможности психического реагирования, и сознанием в его «гностическом» смысле, как содержательным отражением действительности. Необходимость такого разграничения оправдывает, по мнению Soukal, как и большинства других исследователей, возвращение в какой-то форме к хэдовской концепции уровней бодрствования, подкрепленной данными современной электроэнцефалографии. Дальнейшее углубление теории индивидуального сознания связано, по Soukal, с преодолением идущей еще от James концепции сознания, как непрерывного потока переживаний; с переходом к более широкому пониманию, по которому в структуру индивидуального сознания входят не только его актуальные, но и потенциальные элементы (содержания, в данный момент осознанно не переживаемые, по включенные в фонд накопленного индивидом опыта); с принятием представления о сознании, не как о пассивном отражении, а как о действенном отпошенни к миру, неразрывно связанном с практикой.
Основываясь на такой концепции индивидуального сознания, Soukal полагает, что трактовка проблемы сознания, предлагаемая Müller, является интеллектуалистической и основана на смешении понятий сознания индивидуального и сознания общественного, сознания как категории социально-исторического порядка. Это вытекает, по мнению Soukal, из того, что, по Müller, содержанием сознания являются только «общественные» отношения. Индивидуальное же сознание, подчеркивает Soukal, отражает и ряд «внесоциальных» моментов. Общественное бытие создает предпосылки для формирования индивидуального сознания, причем бесспорным является то, что оно само оказывается одной из таких важнейших предпосылок. Но отождествлять индивидуальное сознание с его общественными предпосылками, по мнению Soukal, столь же неправомерно, как отождествлять его с предпосылками физиологическими (ошибка, которую, по мнению Müller, допускает Weinschenk).
