Юрий Шинкаренко - На палубе «Арго», или Поход за властью. Из новейшей истории жаргонного языка подростков
«Время настанет, катки не станет», — мечтали в свое время уральские подростки. Так и случилось. Бывшие тинейджерские божки с криминального Олимпа занялись делами покруче, чем тасование покоцанной колоды. А «пингвинята» и подобные им птички, гнездящиеся по всей стране, выросли. Пройдя по всем ступеням теневого бизнеса (от рэкета в отношении первых кооперативов до навязывания своей «крыши» — т.е. защиты — солидным коммерческим банкам), они вникли в категории более универсальные, чем картежное мошенничество... В вопросы экономики, политики, в их хитросплетение. А потом отчаянно рванули наверх, во власть. Не давал покоя юношеский опыт: подкрепленная прошлыми успехами уверенность, что несложные магические ритуалы позволяют безгранично влиять на мир. Деньги, роскошь, экзотические забавы, ощущение собственной значимости — всего этого захотелось не мелкими порциями, от случая к случаю, а сразу во всем объеме. И те счастливчики с нашего «Арго», кто уцелел в междуусобных перестрелках, кто не очутился на тюремных нарах, кто не спился и не сел на иглу, протянули татуированные руки к вожделенному «золотому руну». А оно, обесцененное нынешним безвременьем, валялось прямо под ногами...
«Давайте вспомним, как менялся социальный слой людей, участвовавших в выборах. В декабре 1993 года это были крупные (или не очень) политики. Весной 1994 года появились представители крупных финансовых структур, а уже осенью 1994 года в довыборах и выборах в местные советы открыто участвовали «деятели» криминальных групп. А что будет в 1995 году?» Этим вопросом задавался Виталий Савицкий, председатель подкомитета Госдумы РФ.* Человек, надо полагать, информированный в этих вопросах. Сегодня ему может ответить любой из нас. Достаточно лишь освежить в памяти разного рода скандалы, связанные с какими-нибудь совсем недавними выборами любого уровня...
Поигрывая печаткой на холеном пальце, молодой депутат встал перед местным законодательным собранием и процедил сквозь зубы:
— Ну че? По-прежнему будем дурку валять или за дело поговорим? Столичная Госдума вон решила дать каждому своему депутату по 60 тысяч баксов на лапу. Беспроцентная ссуда на покупку хаты. А мы что — гвозди беременные? Лохи недоделанные?
В зале шумно зааплодировали...
Постаревший Язон прилег в тени гниющего остова своего «Арго». Воспоминания о подвигах молодости набегали на него, словно морская волна. А еще — тяжелые думы о собственном коварстве, убийствах, изменах — о всем том, с помощью чего он пытался вскарабкаться на трон. Золотое руно, на поверку, не принесло всемогущества. Граждане Иолка объявили царем Адраста, а не Язона. И его дети будут отныне наследовать трон. Его, а не предводителя «аргонавтов»... Дети же Язона, ловкие, смелые мальчики, теперь в мрачном подземном царстве богини Гекаты... Это он, Язон, погубил их своим одержимым желанием власти... О, Боги!.. Если бы все вернуть назад!.. Язон с тоской оглядел стадо овец, бредущих на водопой. Разве не был он одной из таких овец, ведомый более могущественной пастушьей рукой?
...Шумный вихрь налетел вдруг на останки корабля, завыл в щелях — оплакивал судьбу оборванного язоновского рода, да? Тяжелый брус с вырезанной на нем головой Афины сорвался с корабельного носа, упал на Язона. Смерть аргонавта таилась в корабле, на котором он некогда бороздил морские просторы... И не разгадать никому этого жеста богов, гибельного для постаревшего покорителя морей, для Язона. Мойры обрезали своим серпом никому не нужную нить его судьбы...
Отплававшие на «Арго»...
Отговорившие на арго...
P.S. А один «узелок» в структуре нашего очерка оказался-таки незавязанным. Я — о прорицательских качествах жаргона... Читателю остается поверить на слово, что, как и древнегреческий корабль, арго-язык обладает провидческими способностями, умеет обрисовывать надвижение на отроческий мир новых явлений и процессов. Доказывать это свойство сленга на материале, в какой-то мере уже историческом, было бы явно некорректно. Обрисовка же нового субъязыка, нарождающегося у «надцатилетних», и обозначение перспектив, этим языком выявленных, потребует печатного объема, не меньшего, чем очерк, вами прочитанный. Поэтому ограничимся такой вот констатацией: отдельные жаргонные «новинки», сама направленность подросткового сленготворчества — все показывает, что рождается и собирается с силами субкультура, принципиально иная, чем люмпенская. Хотя утвердит она себя в какой-то мере именно в пику люмпенской... Нынешние ребята обрушат свою энергию на «божков» и «жрецов» середины и конца 80-х, на их понимание романтики, чести, жизненных целей... «Новорожденная» окажется интеллектуалкой (настолько, насколько вообще может похвастаться интеллектом культура «суб»). Ее оружием будет не агрессивность, а смех... Субкультура прикольщиков... Субкультура паяцев, низвергающих то, от чего устали и что возненавидели... Разрушив с прямотой отроческой «поперечности» каркас все еще главенствующей культуры «подростков в лохмотьях», новая не закрепится надолго, зачахнет, ибо несуетливые цели ее создателей сосредоточатся вне субкультурных рамок, а там, где и положено фокусироваться всему настоящему, — в океане истинной культуры. Туда и устремится новый парусник «Арго».
Возможно, мы еще поговорим об этом нескучном путешествии. А пока же не будем мешать «аргонавтам» собираться в дорогу...
