Л. Мосолова - Культурология и глобальные вызовы современности
Общество, в котором превалирующей становится модель поведения человека рационально-утилитаристского типа, существовать долгое время не может, его развитие ведёт к глобальной катастрофе, и выход из кризиса возможен лишь на основе преобразования культуры и духовных ориентиров человечества. Противостояние господству индивидуалистической этики возможно лишь на основе признания «духовного града», системы надвременных и надутилитарных ценностей.
Современное прогрессистское, сциентистски ориентированное сознание основывается на соответствующей модели образования и воспроизводится в различного рода информационно насыщенных программах учебного процесса, утверждающих непреходящую ценность знания как силы, преобразующей мир. Всё, что является противоположным знанию, иные формы понимания и способы организации бытия человека, подлежит искоренению. Примером такого рода подхода является передовая теория 2-й половины XIX в., утверждающая необходимость устранения «архаики» как в культурах, так называемых примитивных народов, так и в экономическом и политическом устройстве современного общества.
В этом смысле жизненный мир человека, оказывающийся весьма близким к миру ценностей, становится объектом критики и «исправления» со стороны рационального знания. О жизненном мире ещё П. Бергер и Т. Лукман писали, что именно он представляет собой «фабрику значений», без которых общество не может ни развиваться, ни сохраняться [193] . Ориентация образования на сугубо утилитарную систему ценностей «успеха» ведёт к тому, что возникает и продолжает углубляться разрыв между социальным и культурным. Выигрыш в малом оказывается проигрышем в перспективном, стратегическом развитии социума. Подобная модель образовательного процесса приводит к тому, что воспитывается специалист прогрессистско-технологического типа, который воспринимает традиции, пережитки, единичную конкретность как примитивизм, нечто маловажное и даже подлежащее искоренению. Такой технократизм абсолютно лишён того качества, которое великий гуманист А. Швейцер положил в основание современной этики – «благоговения перед жизнью».
Подобно тому, что природа в индустриальной цивилизации оказалась не храмом, а мастерской, в социальной жизни индивид и его жизненный мир представлялись лишь материалом для создания будущего идеального устройства. Техницистское сознание переворачивает всё с ног на голову. Основной и основополагающей в социальном мире деятельностью объявляется утилитарно-прагматическое, идеологическое конструирование реальности. Те «миры», которые являются на самом деле вторичными, получают статус неких «слонов», на которых покоится земная твердь.
Образование в данном контексте рассматривается прежде всего с утилитарно-прагматических позиций: оно должно давать знание, позволяющее встраиваться в существующий порядок вещей и умело манипулировать возможностями технологического способа преобразования действительности. При этом совершенно забывается, что человек представляет собой не плоский феномен суверенности, эгоизма и утилитарности, а имеет свой надсоциологический статус. Именно об этом писал А. Шопенгауэр, когда утверждал примат «космической воли» над непомерными претензиями социальной действительности. Именно на некритическом представлении о возможностях техницистского подхода основываются все разрушительные эксперименты, которые пережила Россия. Всякое разрушение оказывалось основанным на стремлении к созиданию, а в результате полнота жизненного мира втискивалась в прокрустово ложе «всеобщих» формализованных схем, хотя ещё Г. Гёдель доказал принципиальную неполноту любой формализованной системы.
Линейно-детерминистское отношение к истории выражается в том, что её стихия ограничивается рациональными детерминантами технологического, экономического или социологического характера. Однако подобное отношение к истории принципиально неправильно, поскольку историческое движение, как и жизнь отдельного человека всегда связано со страстями, действием подсознательных импульсов. Жизненный мир истории нельзя ограничить какими-либо схемами. Подобно тому, как в своей обыденной жизни индивид принимает и выполняет жизненно-важные решения, так и в исторической деятельности необходима определённая энергия страсти, увлечения, желания, чтобы это действие осуществилось. Именно поэтому всякая великая реформаторская или революционная эпоха создаёт великие мифы и иллюзии, которые «зажигают» людей, ведут их на слом старого, регрессивного, подлежащего изменению и обновлению. Пусть эти иллюзии и окажутся впоследствии мифами, но они нужны, ибо возбуждают энергию человеческого действия. Великие учения и идеологии выполняют функцию отнюдь не объяснения и упорядочения социального мира, а функцию целеполагания, обоснования новых идеалов, побуждения человека к историческому действию. Перефразируя известное высказывание, можно утверждать, что великое учение всесильно не только и не столько потому, что оно верно, а потому, что оно мобилизует, воодушевляет людей в их борьбе за новые идеалы. Именно мощное эмоциональное отношение, уверенность в возможности реализации очередного мифа ведут к коренным изменениям в характере общественного развития. Дух эпохи, а не умозрительные рационалистические схемы – вот что позволяет политикам становиться великими государственными деятелями. Веер исторических возможностей в так называемых точках бифуркации – это свобода выбора, которая реализуется большинством людей подсознательным образом в виде выбора того, что соответствует их внутреннему эмоциональному настрою. Душа народа, его идентичность как раз и проявляются в этом действии.
Большое методологическое значение в разработке содержания новой модели образования имеет понятие неклассический гуманизм. Развитие этого понятия связано с отказом от многих философских учений, культурных, идеологических и политических доктрин и утверждением антропокосмизма, экологизма, глобализма, ноосферизма, многообразия и богатства возможностей, заложенных в национально-исторических традициях, реабилитацией культурного многообразия и культурной самобытности, экологии национальной культуры как источника ценностей и смыслов, творчества и самосозидания как отдельной личности, так и каждого народа, с созданием условий для дальнейшего развития каждого народа и всего человечества, обновлением, развитием и совершенствованием сущностных сил и психодуховной организации человека, утверждением нового типа духовности, интегрирующей разум, нравственность и волю, которые отвечают императиву сохранения жизни, культуры и природы.
Образование, базирующееся на указанных ценностях, станет фактором гуманизации сегодняшнего общества и основой подготовки к жизни в третьем тысячелетии.
Инженерно-техническое образование как гарантия социального прогресса
Н. Г. Багдасарьян (г. Москва).
Формулируя таким образом тему, мы вполне отдаем себе отчет в том, что найдется немало оппонентов использованию в данном контексте понятия «гарантия». Что может выступать такой гарантией сегодня, когда мир будущего открыт для преобразований, а значит, и для рисков, когда контроль за техносферой уплывает из человеческих рук? Оптимизм, доминировавший еще в XX в. в связи с основополагающей ролью техники в истории и культуре человеческого общества, постепенно сменился общей тревогой по поводу провоцируемых техникой потенциальных опасностей. Оправдалось предвидение многих мыслителей о возрастании угрожающих последствий технического могущества, о способности техники обособиться в собственном, и при этом чуждом людям мире.
Автор тоже не питает иллюзий ни по поводу гарантийных возможностей образования, ни по позитивной направленности социального прогресса. Вместе с тем, для нас очевидна и огромная роль в мировой динамике т. н. субъективного фактора, в качестве которого выступают те, кто причастен к научно-технической составляющей прогресса, те, кто уже получил инженерно-техническое образование, и те, кто еще только выбирает для себя этот путь. Может быть, ответ на вызов рисков будущего постиндустриального общества лежит в той парадигме, которая будет определена как доминирующая в историческом процессе, в точках роста глобального общественного развития, предопределяющих его вектор.
Между тем, современное инженерно-техническое образование приобрело ряд черт, заставляющих беспокоиться «прогрессивно мыслящую общественность». Назовем эти особенности:
Дисциплинарная дифференциация, связанная с интенсивным членением общего поля инженерно-технической активности, появлением новых специальностей (как углубляющих традиционные направления, так и обусловленных принципиально новыми видами деятельности, возникающими вследствие развития технологий электронной коммуникации, нанотехнологий и т. п.);
