Владимир Петрухин - Загробный мир. Мифы о загробном мире
На корабле устроили шалаш, убранный кумачовыми тканями, и принесли туда скамью, покрытую стегаными матрацами и подушками из византийской парчи. Всем этим убранством и шитьем одеяний руководила старуха-богатырка, мрачная и здоровенная. Она должна была убить девушку, согласную отправиться на тот свет. Недаром старуху именовали «ангел смерти». Конечно, «ангел смерти» — это арабская интерпретация прозвища старухи, но мы узнаем, на кого из персонажей скандинавской мифологии она походит более всего — это великанша Хель, воплощение смерти.
Пришло время доставать умершего из временной могилы, и араб видел, как почернел труп от холода той страны. Умершего обрядили в парчовые одежды с золотыми застежками и соболью шапку, а затем поместили в шалаш, подперев парчовыми подушками. Ему опять принесли набиз, фрукты и ароматические растения, а также хлеб, мясо и лук; умерший продолжал пировать, как и живые.
Настал черед жертвоприношений. Первой принесли в жертву собаку: ее рассекли пополам и бросили внутрь корабля. Потом принесли оружие умершего и положили рядом с ним. Затем привели двух лошадей и принялись гонять их вокруг ладьи. Конские состязания устраивались и во время календарных действ, но конь и собака — обычные проводники на тот свет у многих народов, поэтому и коней убили у погребальной ладьи, а их мясо бросили внутрь корабля. Та же участь постигла двух коров, курицу и петуха.
Так же, как к ладье Бальдра собрались все асы, альвы и даже великаны, к погребальному кораблю стали собираться все родственники умершего. Они ставили вокруг свои шалаши и играли на сазах — лютнях (вспомним об археологических находках в Уре, где арфистки сопровождали царицу на тот свет).
Девушка же, что согласилась быть убитой, в роскошном уборе ходит из шалаша в шалаш и там наслаждается любовью с родственниками умершего. При этом каждый из родичей просит ее передать умершему, что он совершил это из любви к нему.
Затем вновь убивают собаку и отрубают голову петуху, бросая ее по одну сторону корабля, а тело — по другую. Приносимые у корабля руса жертвы должны были достичь того света и там ожить.
В пятницу, в день похорон, когда солнце стало клониться к закату, девушку подвели к подобию ворот и русы трижды подняли ее к этим воротам, чтобы она заглянула сквозь них, а та говорила что-то на своем языке. Любопытный араб спросил у переводчика, что значат ее слова, и узнал, что девушке открылись видения иного мира. Когда ее подняли в первый раз, она увидела своих отца и мать, во второй — всех умерших родственников, наконец, своего господина. Он сидел в прекрасном саду, и с ним были его мужи и отроки — старшая и младшая дружина, он звал к себе девушку. Она велела вести ее к нему. Взяв курицу, девушка отрезала ей голову и швырнула за ворота.
Ворота, ведущие в загробный мир, назывались в скандинавских мифах Вальгринд, и за ними была Вальхалла. Там и сидел со своей дружиной умерший рус, а вечнозеленое Мировое древо, с которого текли медвяные потоки, могло и у араба вызвать ассоциации с райским садом. Вообще, мусульманский рай был похож на Вальхаллу: это тоже был воинский рай, и в нем наслаждались в первую очередь праведники, павшие за веру Аллаха. Их услаждали вечно юные гурии, подобные валькириям Отца павших.
Но вот настало время отправляться к хозяину, и сопровождавшие девушку дочери «ангела смерти» повели ее на корабль. Та сняла с себя и отдала два браслета страшной старухе, а два ножных кольца — своим спутницам. Русы подставили свои ладони, чтобы девушка взошла на погребальную ладью. Туда же пришли русские мужи со щитами и палками — они подали девушке кубок с набизом. Та запела над кубком и выпила его, а переводчик сказал Ибн Фадлану, что она прощается со своими подругами. Ей поднесли другой кубок, и она долго пела песню, чтобы оттянуть время. Старуха же торопила ее войти в шалаш к своему господину.
Наконец старуха втолкнула девушку в палатку, и за ней последовали шесть родичей умершего. Там, прямо перед трупом, рассказывает изумленный араб, они осуществили свои права любви, а затем уложили девушку рядом с господином, держа ее за руки и за ноги. Настал черед «ангела смерти». Она затянула веревку на шее несчастной, велев двум мужам взять ее концы, а сама вонзила кинжал ей меж ребер. Тем временем другие мужи били палками о щиты, чтобы не слышно было предсмертных стонов и другие девушки не боялись стремиться за своими господами.
Приближался конец церемонии, и ближайший родственник умершего, раздевшись донага и пятясь задом к кораблю, зажег факелом все погребальное сооружение. Затем появились люди с вязанками дров, которые также принялись разжигать костер. Тут налетел ветер, раздувший пламя, и все запылало: корабль, и умерший рус, и принесенная в жертву девушка. Один из присутствующих русов сказал переводчику пытливого араба: «Вы, арабы, глупы, ибо берете самого любимого вами человека и оставляете его в прахе, так что едят его насекомые и черви. Мы же сжигаем его, так что он немедленно входит в рай». В подтверждение этого радостного события он рассмеялся. Действительно, не прошло и часа, как все обратилось в золу и мельчайший пепел. На месте этого кострища русы насыпали курган, а на вершине его установили деревянный столб, на котором написали имя умершего и имя царя русов.
Нас не удивляет смех, которым сопровождал участник похорон завершение ритуала. Этот смех в эпоху викингов означал не только радость от того, что умерший достиг рая, но и презрение к смерти. Легендарный датский викинг Рагнар Лодброк, согласно «Речам Краки», погребальной песни «Ворона», перед смертью на поле боя уже видит дис — валькирий, посланных Одином. Весело уходит он пить мед с асами на почетном сиденье и смехом встречает смерть!
Не удивляет и пьянство на похоронах: германцы были невоздержанны в потреблении пива, и один из правителей Инглингов даже погиб, упав в пивной чан.
Непривычней для нас то, что пьяное веселье на похоронах перерастает в настоящую оргию, когда девушка вступает в любовную связь со всеми родичами умершего, которые таким образом намерены почтить покойного. Но таков образ жизни дружин русов. Тот же Ибн Фадлан с не меньшим изумлением рассказывает, что даже во время торговли рабынями русы не воздерживаются от любовных утех, и это происходит прямо на глазах купцов. Девушки, сопровождавшие дружины русов не только в торговых, но и военных предприятиях, были настоящими валькириями — ведь они следовали за избранными ими хозяевами и на тот свет, в Вальхаллу, или к Фрейе, делившей с Одином воинов и девушек, умерших до замужества. Должно быть, мифологический образ валькирии восходит к этим девам, украшавшим своей любовью воинский быт еще в дружинах германцев.
Но смысл брачной оргии на похоронах не сводится к любовным усладам, ведь брачный ритуал отправляли родичи умершего. Смерть нарушала целостность рода. И восстанавливалась она, как считали, во время описанного Ибн Фадланом брачного пира на похоронах.
Арабские авторы свидетельствуют, что и у русов и у славян существовал подобный индийскому обычай самоубийства вдов на похоронах мужей. Один поучал в «Речах Высокого»: «Хвали жен на костре». Едва ли Высокий в своих вполне прагматических речах призывал прямо следовать этому дикому обычаю. Скорее, Один, как носитель чисто мужской мудрости, имеет в виду те женские свойства, от которых женщины могут избавиться только после смерти. Сам Один и все боги пострадали из-за тщеславной болтливости Фригг: она поведала тайну уязвимости Бальдра коварному асу Локи.
Обычай умерщвления вдов на похоронах напоминает другой первобытный обычай — убивать стариков, ставших обременительными для общества; ведь о вдовах также некому было заботиться.
У меланезийцев (Новые Гебриды) и полинезийцев (Самоа, Тонга, Таити) со вдовами поступали так же, как с девушкой на похоронах руса, — их душили. Это была обязанность ближайшего родственника. Не решившийся на ритуальное убийство становился презираемым существом. Презирали и избежавшую смерти вдову; кроме того, ей угрожал разгневанный дух мужа, оставшийся на том свете без супруги.
Сходные обычаи существовали и в Китае: вдова не могла рассчитывать на повторный брак, иначе ее ждал позор. Если она не приносила себя в жертву, то должна была поселиться на могиле мужа. Китайские рационалисты заменили жертвы в обряде их изображениями, в том числе такими, которые были открыты при гробнице Цинь Шихуанди. Даже деньги, которые клали в могилу, заменили бумажными фальшивками, при погребении жгли бумажную мебель и бумажные фигурки людей. В Индии миссионерам, как и английской администрации, пришлось немало потрудиться для искоренения дикого обычая сати — самосожжения вдовы вместе с телом мужа. У многих народов мира распространен обычай левирата, согласно которому вдова, оставшаяся без средств существования, имеет право выйти замуж за брата покойного мужа.
