Аркадий Казанский - Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II
В цехе мастера на глазок определяют готовность расплава воска и пустой формы к началу отливки. Тяжелый котёл крюками наклоняют, чтобы воск заполнил очередную форму.
Alichin non si tenne e, di rintoppo
a li altri, disse a lui: «Se tu ti cali,
io non ti verrò dietro di gualoppo, [114]
ma batterò sovra la pece l'ali.
Lascisi «l collo, e sia la ripa scudo,
a veder se tu sol più di noi vali». [117]
O tu che leggi, udirai nuovo ludo:
ciascun da l'altra costa li occhi volse;
quel prima, ch'a ciò fare era più crudo. [120]
Lo Navarrese ben suo tempo colse;
fermò le piante a terra, e in un punto
saltò e dal proposto lor si sciolse. [123]
Тут Косокрыл, который был горяч,
Сказал, не в лад другим: «Скакнешь в пучину, —
Тебе вдогонку я пущусь не вскачь, [114]
А просто крылья над смолой раскину.
Мы спустимся с бугра и станем там;
Посмотрим, нашу ль проведешь дружину!» [117]
Внемли, читатель, новым чудесам:
В ту сторону все повернули шеи,
И первым тот, кто больше был упрям. [120]
Наваррец выбрал время, половчее
Уперся в землю пятками и вмиг
Сигнул и ускользнул от их затеи. [123]
Косокрыл – созвездие Голубь, заходящее чуть позже созвездия Телец, предупреждает, что не даст ему уйти безнаказанным. Созвездие Телец после захода Солнца в эту пору становится на небольшое время видимым, затем касается горизонта (упирается в землю пятками) и исчезает за горизонтом, в костре угасающей вечерней зари.
В цехе очередная порция смеси смолы и воска (наваррец – от навара – варева) выливаясь из котла, упирается в землю – вливается в форму из папье-маше и скрывается от мешающих в котле воск каторжников, вслед за скрывшимися в свои формы братом Гомитой и Микеле Цанке.
Di che ciascun di colpa fu compunto,
ma quei più che cagion fu del difetto;
però si mosse e gridò: «Tu se» giunto!». [126]
Ma poco i valse: ché l'ali al sospetto
non potero avanzar: quelli andò sotto,
e quei drizzò volando suso il petto: [129]
non altrimenti l'anitra di botto,
quando «l falcon s'appressa, giù s'attuffa,
ed ei ritorna sù crucciato e rotto. [132]
Irato Calcabrina de la buffa,
volando dietro li tenne, invaghito
che quei campasse per aver la zuffa; [135]
И тотчас в каждом горький стыд возник;
Всех больше злился главный заправило;
Он прыгнул, крикнув: «Я тебя настиг!» [126]
Но понапрасну: крыльям трудно было
Поспеть за страхом; тот ко дну пошел,
И, вскинув грудь, бес кверху взмыл уныло. [129]
Так селезень ныряет наукол,
Чтобы в воде от сокола укрыться,
А тот летит обратно, хмур и зол. [132]
Старик, все так же продолжая злиться,
Летел вослед, желая всей душой,
Чтоб плут исчез и повод был схватиться. [135]
Когда литейная форма заполнена, рабочие стремятся ещё помешать в форме баграми, чтобы из воска вышли пузырьки воздуха, тогда форма заполняется лучше. Главный заправило – Косокрыл – созвездие Голубь, назначенный Хвостачём в сопровождение Данте и Вергилия первым по списку. Он погружается в вечернюю зарю вслед за созвездием Телец, раскидывая крылья над смолой горизонта, но не догоняет его и взмывает вверх от горизонта – созвездие Голубь приближается к горизонту хвостом вперёд. Старик – созвездие Заяц опускается одновременно с созвездием Голубь.
Поэт рисует эту яркую картину природы глазами опытного охотника. Он сравнивает это со сценой из соколиной охоты, когда преследуемый соколом селезень ныряет «на укол» – сразу вглубь с крутого пике. При этом сокол, остановившись резко перед гладью воды, медленно взмахивая крыльями, уныло поднимается вверх. Оба созвездия расплываются в дымке над поверхностью Земли, влипая в чёрную смоль земного горизонта.
В цехе каторжники следят, чтобы не разлить расплавленную смесь понапрасну, после того, как отлита очередная модель. Они подхватывают крюками котёл, возвращая его для приготовления новой порции.
e come «l barattier fu disparito,
così volse li artigli al suo compagno,
e fu con lui sopra «l fosso ghermito. [138]
Ma l'altro fu bene sparvier grifagno
ad artigliar ben lui, e amendue
cadder nel mezzo del bogliente stagno. [141]
Lo caldo sghermitor sùbito fue;
ma però di levarsi era neente,
sì avieno inviscate l'ali sue. [144]
Barbariccia, con li altri suoi dolente,
quattro ne fé volar da l'altra costa
con tutt'i raffi, e assai prestamente [147]
di qua, di là discesero a la posta;
porser li uncini verso li «mpaniati,
ch'eran già cotti dentro da la crosta;
e noi lasciammo lor così «mpacciati. [151]
Едва мздоимец скрылся с головой,
Он на собрата тотчас двинул ногти,
И дьяволы сцепились над смолой. [138]
Но тот не хуже, чтоб нацелить когти,
Был ястреб-перемыт, и их тела
Вмиг очутились в раскаленном дегте. [141]
Их сразу жгучесть пекла разняла;
Но вызволиться было невозможно,
Настолько прочно влипли их крыла. [144]
Тут Борода, как все, томясь тревожно,
Велел, чтоб четверо, забрав багры,
Перелетели ров; все безотложно [147]
И там и тут спустились на бугры;
Они к увязшим протянули крючья,
А те уже спеклись внутри коры;
И мы ушли в разгар их злополучья. [151]
Дьяволы сцепились над смолой – два созвездия, близкие к чёрному горизонту – соседние созвездия Голубь и Заяц. Раскалённый дёготь – огонь вечерней зари, потухающий в темноте ночного небосвода над горизонтом. Борода – созвездие Орион – также тает (томится), склоняясь к горизонта, четверо других бесов – созвездия Индеец, Большой Пёс, Тукан и Кит находятся по другую сторону горизонта.
Багры каторжников при остывании восковой отливки прочно влипают в неё, служа в дальнейшем крюками, за которые она подвешивается, освобождается от папье-маше и направляется на дальнейшие операции, в следующие цеха.
INFERNO – Canto XXIII. АД – Песня XXIII
Круг восьмой – Пятый ров (окончание) – Шестой ров – Лицемеры
Taciti, soli, sanza compagnia
n'andavam l'un dinanzi e l'altro dopo,
come frati minor vanno per via. [3]
Vòlt'era in su la favola d'Isopo
lo mio pensier per la presente rissa,
dov'el parlò de la rana e del topo; [6]
ché più non si pareggia «mo» e «issa»
che l'un con l'altro fa, se ben s'accoppia
principio e fine con la mente fissa. [9]
E come l'un pensier de l'altro scoppia,
così nacque di quello un altro poi,
che la prima paura mi fé doppia. [12]
Io pensava così: «Questi per noi
sono scherniti con danno e con beffa
sì fatta, ch'assai credo che lor nòi. [15]
Se l'ira sovra «l mal voler s'aggueffa,
ei ne verranno dietro più crudeli
che «l cane a quella lievre ch'elli acceffa». [18]
Безмолвны, одиноки и без свиты,
Мы шли путем, неведомым для нас,
Друг другу вслед, как братья минориты. [3]
Недавний бой припомянув не раз,
Я баснь Эзопа вспомнил поневоле,
Про мышь и про лягушку старый сказ. [6]
«Сейчас» и «тотчас» сходствуют не боле,
Чем тот и этот случай, если им
Уделено вниманье в равной доле. [9]
И так как мысль дает исток другим,
Одно другим сменилось размышленье,
И страх мой стал вдвойне неодолим. [12]
Я думал так: «Им это посрамленье
Пришло от нас; столь тяжкий претерпев
Ущерб и срам, они затеют мщенье. [15]
Когда на злобный нрав накручен гнев,
Они на нас жесточе ополчатся,
Чем пес на зайца разверзает зев». [18]
Путники передвигаются, как братья минориты – монахи-францисканцы, опоясанные верёвкой и связанные ею между собой. Путь, неведомый для нас – созвездие Эридан (нить Ариадны), который ведёт к созвездиям, ранее неизвестным. Покинув предыдущий цех, путники заблудились на территории огромного завода.
В средневековых сборниках встречалась приписывавшаяся Эзопу басня о том, как лягушка, привязав к себе ниткой доверчивую мышь, нырнула с нею в воду. Когда захлебнувшаяся мышь всплыла на поверхность, пролетавший коршун схватил ее, а вместе с ней и привязанную лягушку, и съел обеих.
Данте указывает на влипшие в воск крючья каторжников, за которые отливка транспортируется дальше. Им это посрамленье пришло от нас – поэт чувствует свою вину перед рабочими, возможно рабочие ошпарились горячим воском. Он боится снова попасть в этот цех, не разбираясь в технологии, считает, что из-за них рабочие потеряли свои багры. Созвездие Большой Пёс разевает зев на созвездие Заяц, у ног созвездия Орион.
Già mi sentia tutti arricciar li peli
de la paura e stava in dietro intento,
quand'io dissi: «Maestro, se non celi [21]
te e me tostamente, i» ho pavento
d'i Malebranche. Noi li avem già dietro;
io li «magino sì, che già li sento». [24]
E quei: «S'i» fossi di piombato vetro,
l'imagine di fuor tua non trarrei
più tosto a me, che quella dentro «mpetro. [27]
Pur mo venieno i tuo» pensier tra ' miei,
con simile atto e con simile faccia,
sì che d'intrambi un sol consiglio fei. [30]
S'elli è che sì la destra costa giaccia,
che noi possiam ne l'altra bolgia scendere,
noi fuggirem l'imaginata caccia». [33]
Già non compié di tal consiglio rendere,
ch'io li vidi venir con l'ali tese
non molto lungi, per volerne prendere. [36]
Я чуял – волосы на мне дыбятся
От жути, и, остановясь, затих;
Потом сказал: «Они за нами мчатся; [21]
Учитель, спрячь скорее нас двоих;
Мне страшно Загребал; они предстали
Во мне так ясно, что я слышу их». [24]
«Будь я стеклом свинцовым, я б едва ли, —
Сказал он, – отразил твой внешний лик
Быстрей, чем восприял твои печали. [27]
Твой помысел в мои помысел проник,
Ему лицом и поступью подобный,
И я их свел к решенью в тот же миг. [30]
И если справа склон горы удобный,
Чтоб нам спуститься в следующий ров,
То нас они настигнуть не способны». [33]
Он не успел домолвить этих слов,
Как я увидел: быстры и крылаты,
Они уж близко и спешат на лов. [36]
Данте так напуган закопченными Загребалами – каторжниками из предыдущего цеха, что они ему мерещатся повсюду. Он признаётся Вергилию, что ему страшны Загребалы – неведомые прежде созвездия Южного Звёздного Неба. Вергилий говорит, что он понял это раньше, чем тот подумал, ведь страх отражался в его лице, как в зеркале – стекле свинцовом. Он успокаивает поэта, уверяя, что они пойдут другим путём, не возвращаясь в этот цех, хотя путь снова идёт мимо этого цеха. Поэт впечатлён свирепым видом каторжников, с которыми они недавно имели дело. На Звёздном Небе наступил новый вечер, появились на небе все крылатые созвездия, вид их грозен, дальнейший путь лежит в непосредственной близости от них.
