Юрий Герасименко - Зенона-Талл
Обзор книги Юрий Герасименко - Зенона-Талл
Герасименко Юрий
Зенона-Талл
Юрий Герасименко
Зенона-Талл
Все началось с обыкновенного женского каприза. Астробиолог Татьяна Грай, девушка красивая, но обычно неприступно-серьезная, надула губки и сказала:
- Хочу цветок...
Николай и Виталий удивленно переглянулись. Григорий Варибрус попытался улыбнуться, но лишь страдальчески сморщился.
- Хочу цветок! - повторила Татьяна и, увеличив на экране контрастность, кивнула Григорию: - Вон тот, что на красном камне. Видишь? Ну что же ты молчишь? Грицик?
Все четверо приникли к экрану. На какой-то миг в просторной кают-компании космического корабля наступила тишина.
На экране расцветали цветы. Цветы? Но можно ли так назвать удивительные подвижные создания, чем-то напоминающие земные кораллы? Их гибкие лепестки словно светились изнутри, непрерывно меняя цветовые тона. Вот, осторожно нащупывая путь белыми толстенькими корешками, появился на камне большой, похожий на орхидею цветок. Лепестки шевелятся, светясь зеленовато-фиолетовым сиянием. А вот движется другой. Он багряно-сизый. Белые, желтые, голубые... Сколько же их! Целое нашествие.
- Зенона-Талл, - задумчиво произнесла Грай. - Зенона-Талл... Так называют это растение туземцы нашего острова. Удивительная планета - вся из островов. И что ни остров - свои язык... Даже на самых крохотных, где несколько семей живет, все равно по-своему говорят!
- Какой квадрат? - спросил Виталий и посмотрел на ручные часы.
- Семьдесят пять - тринадцать, южный склон горы Прометея, - ответил Николай. - Может, слетаем?
- Нельзя, - пробормотал Григорий, взъерошивая и без того растрепанные волосы. - Сейсмическая обстановка неустойчива. Лучше корабль не оставлять. Через одиннадцать часов, - продолжал Григорий, - возвратятся наши. Думаю, командир разрешит, если обстановка улучшится.
- А если без разрешения? - Виталий прищурился и заговорщически незаметно толкнул локтем Татьяну. - А что если, дружище, так, без разрешения? Гравитолеты на полную мощность... Пятнадцать - двадцать минут, и цветы - в руках нашей несравненной Дульцинеи. Никто и знать не будет. Ну, так как, двигаем?
Через несколько минут все четверо - Григория все-таки уговорили спускались по тонким дюралевым ступенькам внешнего переносного трапа. Последней на сыпучий оранжевый грунт ступила Грай. Прошла несколько шагов, остановилась, поправила прическу.
Красиво! Гигантские синие, фиолетовые деревья густо заплетены черными лианами. Девственный лес... Настоящий первобытный девственный лес непроходимой стеной обступает расчищенную, выжженную площадку с ящиками, баллонами, голубоватыми пластмассовыми мешками. Корабль, как гигантская серебристая башня. Две тени падают от него на оранжевый грунт. Две тени от двух солнц, голубого и зеленоватого, в белом слепящем небе.
Недалеко впереди - Григорий Варибрус. Он тоже остановился, прилаживает на себе портативный ранцевый гравитолет... Грицик. Григорий... А как же его по отчеству? За два года космического странствия из всех двадцати семи членов экипажа меньше всего общих дел у нее было с ним, с Варибрусом. Чернявый, худой, как жердина, носатый - смешной! Чуб вечно растрепанный, руки неловкие...
Григорий Батькович Варибрус, второй радист... С чего это он влюбился в нее? Интересно! Посмотрим, что из этого выйдет...
С того времени, как стала она замечать на себе страдальческие взгляды Варибруса, словно подменили всегда уравновешенную, рассудительную Татьяну Панасовну Грай.
Догнав Григория и как бы случайно споткнувшись, девушка сделала вид, что чуть не упала. Григорий кинулся к ней, сам едва не растянулся, но успел все-таки поддержать.
- Спасибо...
Стала к нему боком, снова поправила прическу, краем глаза насмешливо глядя на Григория.
- Что с тобой? - этакой смирной лисичкой прикинулась она. - У тебя не жар ли?..
Григорий вконец смутился и совсем уже по-девичьи опустил глаза. С победным видом Татьяна наступала на свою жертву:
- Грицик, отчего ты такой смешной?..
- Та-тья-на-а-а... Не отстава-а-ай!.. - кричали Николай и Виталий. Приладив гравитолеты, они нетерпеливо переминались на стартовой площадке. Высокие, стройные, в красных антирадиационных костюмах на фоне сине-фиолетового леса.
"А они оба ничего..." - подумала Татьяна.
Странно, как она раньше не замечала? Совсем еще недавно все мужчины экипажа казались ей некрасивыми, совершенно одинаковыми. А теперь...
Вон Николай... Николай Петров, влюбленный в свою физику и в архаичную симфоническую музыку. Высокий, медлительный, сильный. А Виталий! Писаный красавец и умница. Он, может, и сам того не ведая, прирожденный сердцеед: красивый, вежливый, элегантный.
А Григорий?..
Грай нащупывает на поясе переключатель гравитолета, нажимает.
Ну и везет же Григорию! Ни с того ни с сего взял да отказал механизм управления. А гора Прометея - вот она; метров пятьсот - шестьсот до того места, где между багряных скал светятся эти поразительные Зенона-Талл.
Медленно теряя высоту, отвинчивает стальную детальку переключателя. Скорее, скорее! Может, удастся наладить в воздухе. Отвинчивая, подумал: "Не потерять бы, нужно в карман убрать". И тут же пальцы как-то сами собой разжались.
Следом за Григорием спускалась и Татьяна, она все видела.
- Что там? Очередная "варибрусия"? - крикнул Варибрусу Виталий. Он и Петров сначала замедлили движение, а потом остановились: - Помощь потребуется?
- Спасибо, справимся сами! - весело ответила Грай. - Летите, мы догоним.
...Вот она, совсем рядом. Присела на корточки, перебирает разноцветные камушки. Григорий, исправив механизм управления, тоже высматривает, ищет, но глаза-то тянутся к Татьяне.
Девушка как девушка, не красавица, лет на шесть старше его. Курносая, с каштановыми взлохмаченными волосами.
- Вот. Это она. - Татьяна подала Григорию найденную детальку. Парень протянул руку, взял находку и ненароком - совсем нечаянно! - коснулся ее руки.
- Татьяна... - ему стало все нипочем, ничего не страшно, - Таня... - во рту пересохло. - Можно тебя... поцеловать?
Девушка от неожиданности села на валун. Удивленным, отчаянно веселым взглядом смерила смущенную фигуру:
- Поцеловать? Ты... хочешь меня... поцеловать?.. - и вдруг откинула голову, зашлась, затряслась в безудержном смехе. - Ты хочешь... Ты спрашиваешь позволения... Ой, Грицик! Какой же ты... - и снова звонкий смех.
Наконец утихла. Вытерла слезы. Встала. Незнакомым, переливчато-певучим голосом проворковала:
- Ну что ж! Меняю поцелуй на... - взглянула на небо, лицо ее необычайно похорошело, - на звезду. Откроешь новую звезду, назовешь моим именем и тогда... Одна звезда - один поцелуй. Согласен? - и снова рассмеялась. - Ну ладно, хватит. Давай-ка руку, несчастный Ромео. Вставай, полетим!
